Страница 83 из 117
«Говорят, слово «пасьянс» происходит от французского «терпение», - думала она, - может быть, поэтому, когда мне не хватает этого терпения, я и сажусь за карты? Они мне помогают быть более усидчивой, это уж точно... Пока не закончится игра – не встанешь с места... И хочется сыграть еще и еще...»
Пасьянс Катя называла игрой. Она считала, что в этой игре главную роль играют не интеллектуальные и, как в шахматах, не комбинаторские способности игрока, а удачное расположение карт. А если многое зависит от того, какие именно выпали карты, значит, на них можно и погадать.
Загаданное желание прозвучало так: «Хочу, чтобы история, о которой рассказал Буди, благополучно закончилась». Потом Катя достала колоду потертых карт и начала их раскладывать. «Интересно, - пришла в голову неожиданная мысль, - а эта история уже имеет свой финал, о котором мы можем просто не знать? Или же его можно самим придумать?» Ей показалось, что бубновый король подмигнул. У него были лучистые, совсем не такие, как у серьезных, напыщенных дам, глаза. А солидный животик напоминал авторитет учителя по литературе Николая Захаровича – такой же аккуратный, а не бесформенный, как у некоторых. Катя сконцентрировала свое внимание на этой карте, но король стал таким же равнодушным, как прежде.
Карты ее слушались: тузы выпадали вместе с дамами, а тройки – с десятками, - Катя разложила «Пирамиду». Парные карты стремительно покидали игровое поле. И даже когда появилась опасность, что останутся три непарных, будто кто подбросил им «вторые половинки» – тройку, семерку и туз. «Надо же, как у Пушкина», - подумала Катя и добавила к ним свои – десятку, шестерку и даму. Удивительно, но дама была пиковая, самая мрачная и даже – трагическая. У Кати она вызывала именно такие ассоциации. На душе стало спокойнее. Пасьянс сошелся, но главное даже не это. Десять минут уединения очень помогли ей снять напряжение.
***
- Катюша! – послышался из кабинета голос отца. – Мы тебя ждем!
Как вовремя!
- Ну вот, не подвел меня Кардапольцев, сбросил информацию, как и обещал...
Георгий Дмитриевич немного волновался, он с нетерпением ожидал нечто важное, то, что может, наконец, внести в эту историю ясность:
- Так-так-так, читаю: «В процессе изучения материалов архива...»
- Папа! Читай главное! – Катя горела нетерпением. – Эти профессорские штучки – размазывать информацию, как бутербродное масло, мы знаем.
- Так-так-так, читаю: « ...выяснилось, что прапрадедом Павла Блэнка был спасенный русскими моряками иностранный гражданин, скорее всего – Ост-Индии».
- Ну вот, теперь тоже не все понятно без подробностей, - недовольно проворчала Катя.
- Ты сама просила суть, вот я и прочитал выводы. Ладно, слушайте внимательно...
Георгий Дмитриевич поправил очки и начал читать письмо от профессора Кардапольцева:
- В тысяча семьсот двенадцатом году русский клипер «Отважный» возвращался из Ост-Индии. Когда он находился недалеко от мыса Доброй Надежды, моряки обнаружили обломки корабля, потерпевшего крушение. Возможно, его накрыла «волна-убийца». Даже по этим обломкам явствовало, что корабль сделан добротно, хорошими мастерами, скорее всего – нидерландцами или португальцами. Из предметов, которые они достали из воды, самым примечательным был мальчик-туземец, маленький и хрупкий, одетый в короткие шаровары. Других вещей с ним не было. Вместе с мальчиком были выловлены: шляпа голландского или португальского покроя, одна; плетеная шкатулка для женских безделушек, пустая, одна; трубка курительная, одна; женские перчатки, одна. Мальчик не понимал по-русски, поэтому его имя, а также место жительства, неизвестны. Данные изложены в судовом журнале и подписаны капитаном корабля Андреем Прохоровым.
- Получается, что этот мальчик – прапрадед Павла Блэнка? – на лице Буди появилось крайнее удивление. – И можно ли это доказать? А где же обещанная нам мама-голландка?
- У меня тоже есть вопрос, - громко произнесла Катя, поддерживая позицию Буди, - но он самый главный: а где крест?
- Действительно, и здесь не складывается ребус... – согласился с их доводами Георгий Дмитриевич. – Все-таки, есть еще какая-то очень важная информация за бортом...
- Папа, ты скоро капитаном станешь, уже матросский сленг появился.
- Появится тут, Катюша, чувствую, и не то... Теперь я не успокоюсь, пока не узнаю эту историю во всех подробностях. Вот так-то! Подождите, я еще не все прочитал. Вот еще приписка: «Уважаемый Георгий Дмитриевич, если вас заинтересовала моя информация, я могу продолжить свою работу. Думаю, что сохранились некоторые данные с российских судостроительных верфей, а также со строительства Санкт-Петербурга. Если этот мальчик остался в этих сферах производства, возможно, я смогу проследить его дальнейшую судьбу».
- То есть, если мальчик стал прислугой в богатом дворе или учеником сапожника, шансов узнать о нем совсем нет, – продолжила мысль профессора Катя.
- Именно так, - поддержал ее отец, - посудите сами, кто же будет писать летописи о простолюдинах? Тут нужна очень важная зацепка, чтобы попасть в историю... Вот у нас, например, в двух случаях было крушение корабля...
- Может быть и другое, - заметил Буди, - например, оказаться рядом с известным человеком, или же присутствовать на очень важном, историческом, мероприятии.
- Что-то не походит по этим описаниям, что у мальчика мама голландка, - начала опять рассуждать Катя. – Ни одной зацепки... Обнаружен в месте, где проходят корабли со всех стран, и куда угодно...Это мог быть и китаец, и индус. Если бы он заговорил по-голландски, наверное, его кто-нибудь бы понял... Помнишь, папа, ты рассказывал о том, что много мастеров с Голландии работали тогда на русских судостроительных верфях, да и наши ездили к ним... Если бы хоть крест был с ним? Хотя...