Страница 24 из 117
В это время со стороны Санура[89], юго-восточного побережья Бали, снова прогремели раскаты грома...
- Ади, собирайся, мы с тобой должны идти к радже. – Отец вошел в комнату сына совсем не в том веселом настроении, что было у него несколько дней назад. Еще вчера Ади заметил, что отец изменился. Он подолгу задумывался, если его о чем-нибудь спрашивали, явно, не мог сосредоточиться.
- Папа, что-то случилось?
- Надень белую одежду! – отец отвел глаза в сторону, словно скрывал что-то от сына. – Мы будем участвовать в церемонии.
«Странно, - подумал Ади, - сегодня нет праздника... А почему – белую, как на кремацию? Жаль, что Интан у мамы...»
Во дворце раджи собралась вся знать. Сюда, кроме многочисленного семейства правителя Бадунга, пришли аристократы, религиозные лидеры и люди творчества – актеры, музыканты, художники и даже балерины. Мужчины – убеленные сединой и юнцы, дамы – преклонного возраста и девицы, и даже дети. Здесь находились лучшие представители каст брахманов[90], кшатрия и вайшья[91].
В переполненные залы дворца входили новые и новые люди. Одни располагались в помещениях, другие степенно шествовали во внутренний двор, где беззаботно прогуливались перед фонтанами и мирно вели беседы.
Ади не удивился, увидев и свадебных гостей. Вот Анак Агунг Рай[92], владелец нескольких художественных мастерских. У него есть даже своя школа, где дети обучаются мастерству художника и скульптора. А сам он тоже живописец, говорят, нарисовал всех жен раджи... А это Эка Сетиаван[93] – владелец кофейных плантаций. Торгует с Европой. А вон там – Путри[94], дочка Анака Агунг Рая, в белом атласном платье и с лентами в волосах. Ей всего лет десять, а ведет себя, как настоящая принцесса. Когда была у Ади с Интан на свадьбе, чопорно сидела и почти не улыбалась.
- Путри! – Ади так хотел ее поприветствовать, но отец дернул за руку:
- Ади, не шуми, уже раджа едет.
Раджа И Густи Нура Маде Агунг сидел в королевском паланкине – на носилках в виде кресла, которое поддерживали снизу четверо слуг. Его белая одежда, предназначенная для кремации, была видна издалека. И потому плотный, широкоплечий раджа казался скульптурой из мрамора – сидел молча, с задумчивым выражением лица, на котором осталась печать королевского достоинства и даже... высокомерия. Ади обратил внимание и на то, что сегодня раджа был особенно обвешан украшениями из драгоценных камней и золота. Он будто не выбирал, а взял механически первое попавшееся из своего сундука и украсил себя, как праздничное дерево.
В правой руке раджа держал небольшой крис[95], также инкрустированный камнями. Это был самый дорогой и самый искусно выполненный крис, и очень многие жители Бадунга знали, что его сделал известный мастер, поэт и шаман, и на протяжении всего процесса изготовления он читал великие поэмы. Он ковал клинок из нескольких видов металла, и только в благоприятные дни, соблюдая все духовные нормы, а в конце работы провел обряд оживления криса, так что теперь душа кинжала полна сил.
Лезвие криса, не прямое, а волнообразное, напоминало о том, что это оружие предназначено не для того, чтобы вонзать его в живую плоть, а чтобы в ритуальном танце уничтожать злых духов. Чем больше танцор размахивает крисом, тем больше этих духов попадет под металлическое лезвие. Одним словом, этот крис являлся символом силы и могущества, но никак не средством для убийства людей.
Раджа сжимал рукоятку криса с изображением змеи, которая выбросила навстречу врагу свой раздвоенный ядовитый язычок, а хвост свернула кольцом. Именно таким символом украсил крис старый мастер-кузнец, ведь он считает, что этот символ удваивает силу пусть даже ритуального, но – оружия, и делает его обладателя непобедимым.
Раджа поприветствовал собравшихся:
- Когда Бали завоевала яванская династия Сингасари, ее силы быстро истощились. Справедливость восторжествовала! Наступил крах и большой династии Маджапахит, под игом которой тоже оказался наш народ. Она пала с приходом на Яву ислама... Зато сколько известных священников, сколько прекрасных музыкантов, писателей и актеров хлынуло на Бали – весь цвет Явы! А ведь это – ваши предки! Они не позволили зарыть свой талант и сохранили его... Правда, пришлось покинуть родные места... Зато здесь, на Бали, их способности расцвели еще сильнее! Сегодня стоит выбор и перед нами. Покориться врагам и умереть в рабстве или остаться такими же гордыми и независимыми – сделайте выбор сами. Я могу лишь показать пример...
Нет, не злые духи хлопали в ладоши со стороны Санура, побережья королевства Бадунг! Там стояли нерушимой стеной, загораживая остров от злых демонов, голландские военные корабли, и сами, словно демоны, выбрасывали в мирных жителей шквал огня и дыма. От залпов мощного оружия вспыхнули дворцы знати и скромные хижины простых людей. Языки пламени и клубы черного дыма застилали солнце над Бадунгом.
Потому и обрушились в этот день небеса.
Люди шли в сторону пури – дворца раджи, чтобы в этот трагический час быть вместе. Те, кому уже не было места ни в залах, ни во дворе, выстраивались вдоль дороги. Они-то и увидели первыми колонну марширующих солдат – торжественную, словно на параде. Солдаты чеканили шаг и уже почти приблизились к пури, когда громко и тревожно начали бить барабаны, а потом взметнулся над дворцом высокий столб дыма. Наконец, звуки барабанов смолкли, как будто закончился какой-то ритуал, и перед солдатами предстала странная беззвучная процессия: разнаряженный раджа восседал на носилках, а за ним следовали придворные, стража, священники и дети. Женщины казались особенно нарядными: на их груди красовались бусы и колье, в ушах – серьги, на руках – браслеты, а в волосах – цветы, любимые цветы Бога Вишну. Они были подоткнуты и за левое, и за правое, ухо, а у некоторых девушек украшали волосы разноцветной диадемой. В руках людей не было огнестрельного оружия, и только узким лезвием поблескивали ритуальные крисы.