Страница 5 из 219
– Пьянь несчастная! – раздался женский голос, и в живот мне заехали каблучком туфельки. На попытку сделать мне больно я не обратил внимания, но вот эпитет больно ранил самолюбие. Всякий, кто только что вышел из запоя, весьма болезненно реагирует на подобного рода замечания. А я был прямо с пылу с жару. Что удивительно, никакого намека на переход, но об этом я задумался потом. Всётаки головушка моя потрудилась достаточно, и надо было дать ей, умнице, малек передохнуть.
Моя оппонентка была из разряда «девушка, я вас гдето видел», причем во всех смыслах сразу. Ну просто красавица, причем не броской рекламной красотой, а присутствием того, что французы называют изюминкой. Впрочем, на вкус и на цвет… Я сразу «сделал стойку», правда, внешне это выглядело, наверное, довольно смешно: лежа на полу, перемазанный какимто джемом.
К тому же я и в самом деле ее уже видел, причем точно знаю где.
Они стояли обнявшись, обе в ярких пуховиках, с поднятыми лыжными очками, и сходство прямо бросалось в глаза. На заднем плане виднелись горы, но это несущественно. Фотографию эту я обнаружил в Инниной квартире, во время единственного визита. Что ж, на ловца и зверь бежит, хотя в моем случае – везет дуракам и пьяницам.
Я сидел на полу и глупо улыбался, пародируя Олега Попова. Это ж надо, второй раз за день вызвать у двух совершенно разных женщин однозначную реакцию. Отсмеявшись, знакомая незнакомка собралась уходить. Как человек порядочный, я вызвался возместить ущерб, попутно пытаясь завязать знакомство. Что удалось лишь с третьей попытки, правда, переход занимал лишь дветри секунды, так как переигрывать падение не рискнул. Полагая, что сыграть достоверно вряд ли удастся, а фальшь будет сразу замечена. Подняться в палату не пригласили, и я остался внизу, ловя на себе любопытные взгляды гардеробщицы и бабульки, дежурившей у вертушки. Никогда не был сердцеедом и, дожив до тридцати с хвостиком, попрежнему смотрел на девушек как на приятелей по пиву. Мнение противоположной стороны меня, в своем закостенелом эгоизме исповедовавшем принцип «есть – хорошо, а нет…», как вы понимаете, интересовало мало. Короче, ухаживать совершенно не умею, довольствуясь инициативой противоположной стороны. А вот поди ж ты, пришлось.
Она появилась минут через сорок и, заметив меня, улыбнулась. Я взял у нее из рук сумочку, и мы вышли за порог.
5
Рая старше сестры на пять лет, и отцы у них разные, что на взаимоотношениях никак не отражалось. Ничем особенным Инна среди сверстниц не выделялась, всё как у всех. Школа, первые влюбленности, о коих умудренная жизнью старшая сестра догадывалась едва ли не раньше самой Джульетты. Потеря невинности на первом курсе, на картошке, и сопутствовавшие этому сопли. Замуж Инна вышла после защиты диплома за профессора Асканова, руководившего одной из практик после четвертого курса. Присутствовал ли здесь расчет, сказать трудно, ведь к моменту регистрации связь их длилась уже около года. Во всяком случае, в подмосковное Михеево Инне возвращаться не пришлось. Да и Петюня, Петр Владимирович, в свои тридцать восемь лет мужчина в самом соку, и популярность его у женщин вполне заслуженна.
После начала демократизации институт стал приходить в упадок, что отразилось на благосостоянии Петра Владимировича. Оно, благосостояние, заметно улучшилось. Вследствие ослабления финансирования ослаб и контроль, а возможность создавать частные фирмы дала необходимый простор далеко не глупому человеку. Дальше совать свой нос посчитал неблагоразумным, а то ведь могли и за шпиена принять. Так и закончилось наше первое «свидание», и хотя побудительным мотивом был всётаки шкурный интерес, приятного осадка оказалось немало.
Рефлексами я был недоволен. Где ж это видано, пропустить падение, да еще каблучком в живот, пусть даже и от хорошенькой женщины. В процессе самоистязания я дошел до прыжков в воду, в одежде, естественно, а время года – сентябрь, между прочим. Температура +10 °С, а про воду вообще говорить не хочу. Зато для здоровья полезно, да и вообще, реакция восстановилась полностью. Подозреваю, что свою роль сыграл бодун. Слабым и хворым в коридоре, как почемуто стал про себя называть «МЕСТО», делать нечего. Не зря же желание курить как рукой сняло после первого же перехода. Еще раз спрыгнув с мостков в пруд, я приземлился возле своего лагеря. Одежда была мокрой, но дискомфорта не было, да и на самокопание я не горазд. Тренировка продолжалась часа три, но всё происходило в трехчетырехминутном промежутке, так что пару часов уделить прибору я мог. За прошедший день ничего особенно судьбоносного не случилось, а в будущем… Даже такие, как я, о нем не оповещены. Пару раз я задумывался, а есть ли еще люди с подобной аномалией. Ведь коридорто существует и, уверен, существовал задолго до меня. Во время работы в «Бюро» я пытался исследовать местность, но желание быстро пропадало. Не то чтобы стало страшно или прорезались еще какиенибудь неприятные ощущения, нет. Но, как и в случае с курением, возникало чувство ненужности. Причем я четко установил границы возникновения оного. Около десяти километров, или два часа пути в любую сторону. Что характерно, в коридор я попадал из любой точки, часто выбирая казино СанктПетербурга или Варшавы.
Как ни оттягивал этот момент, а прибор требовал внимания. Никаких объективных причин откладывать не находилось, но мне пришлось раз пять повторить, что «мужчина идет навстречу опасности».
Кнопочек имелось целых три. Одна, как я сразу установил, являлась обыкновенным выключателем. На двух остальных нарисовано по стрелке. Вверх и вниз, или, если хотите, вперед и назад. Даже не сотовый, а дистанционник какойто. Знать бы, какова дистанция. Делать нечего, и я нажал ту, которая «назад». И – ничего. То есть аппаратик издавал еле уловимые вибрации, но результат – нулевой. Покрутив его так и сяк, решил подкрепиться. Наспех проглотив пару бутербродов, «вошел в коридор», так и не выключив прибор. Перевернул пятиминутные песочные часы и уселся на спальник. Когда упала последняя песчинка, вернулся назад. Тело занималось не тем, что должно было делать, по моим представления, а, кинув взгляд на часы, я обалдел. За пять минут «ТАМ» я проскочил пятидесятиминутный отрезок! Менять рисунок реальности не хотелось, а потому я расслабился и «поплыл по течению». Никаких особых усилий это не требовало. Как будто смотришь старый, хорошо знакомый фильм. Гдето читал, что маги прошлого могли проживать по нескольку раз одни и те же годы. Да и «повторенье – мать ученья», а «проплывал по течению» я как раз мимо ученья. Как только разгребу немного, надо будет рассчитать цикл восстановления и записать серию уроков рукопашки. А то бегаю, как заяц, пинают меня все кому не лень. А «герой» погречески значит «сильно действующий», а совсем не «быстро бегающий» или «крепко побитый». Так, ныряя и выныривая, я дождался нужного момента. Всё верно, ушел на минуту – вышел через десять.
Другая кнопка ничего не ускоряла, скорее тормозила, соотнося течение времени в коридоре с реальностью. И выходил я через столько же, сколько пробыл на берегу реки. Мда, интересный приборчик. И люди, что его смастерили, наверное, занимательные.
В пять вечера мы с Раей входили в палату к выздоравливающей. Вчера Инну перевели из реанимации и разрешили посещения. У кровати сидел муж. Несмотря на бледность, она улыбалась, чуть смущенно, как бы прося прощения. Сестры поцеловались и начали о своем, о женском. Нас никто специально не выгонял, но мы, не сговариваясь, вышли из палаты. Всётаки женщины неисправимы, вчера – при смерти, а сегодня – хихи, хаха. Разговор не клеился, и пришлось раз пять заходить по новой, пока не удалось «поймать волну».
Да, напали. Нет, ничего не пропало. Совсем ничего? Ну почти совсем. А всётаки? Косой взгляд, уход. Но кто бьется – тот добьется.
Приборчик, лет десять назад сделали студенты. В основе лежал то ли кусок хрусталя, то ли вулканическое стекло, привезенное еще в семидесятых откудато с Алтая. Лежал осколочек, пылился себе, но вот чьято горячая голова решила замерить параметры. Ну кто, скажите, в здравом уме и при памяти станет замерять токопроводность глиняного черепка или выяснять энергоемкость отбитого у бутылки горлышка? Проводимость была суперпупер, и энергоемкость наличествовала, и даже имелось какоето подобие полярности. В общем, если повернуть камешек одной стороной, то спичка сгорала быстрее, а если другой, то горела дольше. Руководство сказало, что спичка – не факт, и лавочку прикрыли. Спичек им, что ли, было жалко? Маета дурью продолжилась факультативно, к сотрудничеству пригласили личинок дрозофилы. Они, умницы, вызревали быстреемедленнее. Камешку же для этого требовалась энергия. Небольшая, но всётаки. Вопросики посыпались: а если не батарейку, а электростанцию, а ежели не камешек, а булыжник? Демократизация внесла свои коррективы. Все кинулись в бизнес. Украл – продал. Выручку отдал рэкетирам, чтоб не замочили. Пошел, одолжил денег, дал ментам, чтоб не посадили. Украл, отдал долги – остальные подождут… Приборчик же Петр Владимирович захватил так, мимоходом, да и забыл о нем.