Дыши

- Ты считаешь, я это специально?

- Нет, просто ты играешь с огнем, который рано или поздно столкнет тебя с нужного пути.

Эван делает глоток из бутылки и передает ее мне. Я вздыхаю и приподнимаюсь на локти, чтобы попробовать напиток. Знакомый вкус пива прошелся по пищеводу, от чего я поморщилась и закашляла.

- Я завтра уезжаю, – отдала бутылку Эвану.

- Счастливого пути, – равнодушно ответил он.

- Но я не хочу, – я легла на холодный бетон, – Я сбегу.

Мои слова вызвали смех у Эвана. Возможно, это звучало глупо, но именно эти слова были у меня в голове. Обстоятельства, происходящие со мной, не дают мне выбора.

- Я сбегу! Ты не веришь? – следом послышался очередной смешок, только уже громче.

- Придурок.

Я сделала несколько глотков и встала с бетонного покрытия. Сделав два шага вперед, я почувствовала головокружение. Найдя в себе силы, я вскарабкалась по наклонной горке. Направилась к горящему костру, вокруг которого расположились ребята. Я села рядом с Джейком, который приобнял меня и стал что-то нашептывал на ухо. Я не слышала, о чем он говорил, не думала, что означают его обнимания. Я вообще ничего не понимаю. Я мечтаю о свободе, о независимости. Я хочу сбежать от этого мира, от той реальности, в которой живу.

Ночь. Я люблю ночь. Странный запах городской улицы впитал в себя мысли одиноких людей. Переходя пустынный перекресток на красный цвет, я становлюсь на середину проезжей части. Днем меня бы в секунду сбила машина, а ночью я продолжаю жить. Мне хочется закричать от этого удовольствия находится здесь именно в такое время суток. Мигающие огни светофора, непонятно для кого они работают, свет уличных фонарей, слегка потухший свет в окнах многоэтажек. Пьяной походкой иду по дороге, я достаточно выпила, чтобы прибывать в таком состоянии. Глаза начинают слипаться, и у меня появляется странное желание – лечь на асфальт. Посмотрев на себя со стороны мне было бы до ужаса стыдно. Я валяюсь на холодном асфальте, смотрю на маленькие звездочки. На улице никого. Мне совершенно наплевать, если на меня кто-то смотрит с балкона или сидит в припаркованной машине. Я начинаю нервно смеяться, что вскоре моя улыбка переходит в насмешку, а с глаз полились слезы. Перевернувшись на левый бок, я впилась ногтями в асфальтированную поверхность. Выдернув наушники из ушей, вместо любимой музыки я слышу мой надоедливый плач.

- Где ты так долго шлялась? – послышался голос с кухни, как только я переступила через порог дома, – Шалава малолетняя.

Я прикоснулась затылком к холодной стене. Мои руки дрожали, к горлу подошел комок. Я выдохнула пропитанный табачным дымом воздух и направилась к лестнице.

- С кем я разговариваю?! – ее слова заставили меня остановиться.

- Я хочу спать.

- Раньше домой нужно приходить, а не шляться где попало, – она делает одну затяжку, – Так и знала, что нужно было тебя сдать в детдом, – пробормотала она себе под нос, – Может ты уже не девственница, мм?

Я набираю в легкие побольше воздуха.

- Мне жалко тебя, – вырвалось из моих уст.

Я облокотилась о бетонную стену и закрыла глаза, не дав слезам вновь выйти наружу. Я сжала челюсти, как воспоминания моей жизни стали посещать мою голову все чаще и чаще. Картинки неприятных сцен мелькали перед глазами, и мне казалось, что мне снова придется все это пережить. Словно я сегодня умру, а завтра я воскресну.

- Себя пожалей, кем ты вырастешь, бессовестная! – это последняя капля.

- Мне надоело, мама, надоело! – я повысила тон и зашла на кухню, – Мне надоела такая жизнь. Вы мне вот тут уже сидите! – начинаю плакать, – Я устала от вас...!

- Ах ты дрянь такая…! – я получила пощечину, – Зачем я тебя вообще рожала! Ты мне всю жизнь загубила! – кричит она.

Моя ладонь прикоснулась к горящей щеке. В проеме показался Дэвид. Я чувствую, как внутри нарастает поток эмоций. Глубоко дышу и ощущаю, как во мне бушуют негативные мысли, желание все высказать.

- Чем от тебя пахнет? Ты пила, Эмили?! – скорее это звучало не как вопрос, а как утверждение.

- Ты думаешь, она любит тебя? – говорю я спокойным голосом с ноткой ненависти.

- Ты слышишь меня?! Ответь на вопрос! Сколько ты выпила?! – я не обращаю внимания.

- Она ждет отца, который скоро выйдет из тюрьмы, – я повернулась к кухонному столу и судорожно открыла нижний ящик, где хранятся все письма, квитанции, счета. Я нашла нужный конверт и развернула клочок бумаги. – Ты для нее игрушка, как предмет пользования, – я ткнула письмо в лицо Дэвида. – Я ненавижу вас! – еле заметно помотала головой, глаза показали невысыхающие слезы.

Наверное, я плачу потому, что боюсь потерять все, что имею сейчас. Я задыхаюсь собственными стонами и начинаю рыдать еще громче. Мне больно. Мои пропитанные болью слезы скатываются со щек, словно лезвие по гладкой коже. Пристрелите меня, прошу.

- Давай…еще сильнее…ну же, давай…! – бормочу я про себя, – Тебе же это нравится…нравится тебе это… – сжимаю зубы.

Я на полу. Нервно скребу ногтями по паркету. Волосы прилипли к влажным щекам. Вздрагиваю, зажмуриваю глаза, когда получаю больной удар ремнем. Я не могу, я просто не выдержу всего этого…хватит! К горлу подходят горячие слезы.

- Если еще раз ты позволишь себе что-то подобное, тебе придется дорого поплатиться! Ты поняла меня?! – я молча кивнула.

Я отползла от него на метр и прильнула к холодной стене, поджав под себя ноги. Его злые и полные гнева глаза переметнулись от меня к лестнице. Он оставил меня, чему я была, несомненно, рада. Я повалилась на один бок и стала откашливаться. Мое тело гудело, словно меня ударили электрошокером. Ноги тряслись, глаза никак не могли сфокусироваться. Я давила локтями себе в живот, запустила руки себе в волосы и сжала кулаки. Я готова закричать. Узнает весь мир, я клянусь…! Быстро пристрелите меня! Немедленно!

- Этого не будет больше. Никогда. Ни за что. Хватит, – судорожно запихиваю вещи в рюкзак, – Меня не будет здесь.

Я облокотилась на голую стену своей комнаты. Медленно вожу глазами из одного угла к другому. Сколько всего я пережила здесь за эти годы. Сколько слез и ругани и слышала, ощущала на себе пронзительные взгляды, терпела боль. Я затаила дыхание, приоткрыла рот. Слезы хлынули из глаз. Я спустилась на колени, обняв рюкзак.

- Черт… – выдохнув, я стала разбирать вещи.

Что меня остановило? Возможно, боязнь остаться действительно никому ненужной. Я боюсь будущего. Смех Эвана был не случайным и не просто так. Я действительно не смогу сделать того, что хотела. Побег сильно скажется на моей жизни. Я даже не могу предположить, в какую именно сторону для меня обернется такой поступок. Вся в слезах и полного опустошения я упала на кровать, руками обвила подушку и уснула, словно ничего не произошло.

- Эмили, собирайся, мы через полчаса уезжаем! – с этих слов начался мой день.

Я открыла глаза и первое, что я увидела, была стена. Серая, побитая с 3-мя дурацкими надписями, сделанные мною, когда моя жизнь кардинально изменилась. Каждое утро я перечитываю строки, и мое сердце обливается кровью. Мне стоило замазать эти слова, стереть их из моей памяти, ибо они напоминают мне о самых ужасных событиях, но в то же время они побуждают меня бороться. Я иду по списку с низу в верх. Последнее, что я написала: «Здравствуй, добро пожаловать в ад» – эта фраза появилась на четвертый день пребывания Дэвида в нашем доме. Когда я первый раз его увидела, я подумала, что все же есть шанс все исправить, но спустя четыре дня мои надежды рухнули в один миг. «Как дальше жить, Эмили?» – тогда я поняла, что значит настоящая боль. Помню, как долгое время не ходила в школу. В тот период моей жизни со мной работали психологи, которых я ненавидела. Я мысленно посылала каждого, если они упоминали моего отца, задавали вопросы, от которых краснели глаза, показывали непонятные мне картинки. Самая первая запись, с которой все началось: «Я ненавижу» – я сделала ее на следующее утро, когда моего отца забрали в полицейский участок. Меня терзали мысли, что все закончилось. Мне было 12. С той поры мои представления о мире и людях поменялось, словно мне открыли глаза и заставили вздохнуть всеми легкими угарный газ и ощутить вкус предательства, он напоминает мне привкус метала, например, лезвие ножа на котором остались следы крови.