Фрактальный принц

«Пусть стреляет, — слышится голос Аксолотля в голове Таваддуд. — Пусть стреляет. Мы все равно будем вместе».

— Слишком поздно, — говорит Таваддуд. — Как всегда, слишком поздно.

Наконец все заканчивается, и я отвешиваю им обоим поклон. А затем через разъем загрузочного храма подключаюсь к коммуникационной сети Ковша. Из-под купола появляется сканирующий луч, осыпающий храм искрами белого очищающего огня. Я покидаю Сирр потоком модулированных нейтрино. Еще миг, и я уже в своем прежнем теле в центральной каюте. Я потягиваюсь — непривычное ощущение после нескольких дней в массивном теле Сумангуру.

Ты редкостный мерзавец, Жан, говорит корабль.

— Знаю, но иногда без этого не обойтись.

Я передаю алгоритм — беспорядочные образы, запечатленные в моем мозгу Аксолотлем и закодированные, как мне кажется, в виде рекурсивной мозаики Пенроуза.

— Перешли это Пеллегрини и скажи, пусть испробует на нескольких гоголах в системе Ковша. Я видел, как это работает, но проверить не мешает. Кроме того, я полагаю, процесс потребует колоссальной компьютерной мощности.

Да, сэр, слушаюсь, сэр. Что-нибудь еще?

— У меня две новости: хорошая и плохая. Хорошая заключается в том, что все готово и остается только дождаться, когда Миели доберется до этого аль-Джанна. Она попала в команду Абу Нуваса?

Да.

— Отлично. — Я сжимаю пальцами переносицу. — Мне необходимо выпить.

Интересно, почему мне совсем не хочется выслушивать плохую новость?

— Я тебя понимаю. — Я глубоко вздыхаю. — Сюда направляется Охотник.

Таваддуд еще долгое время в одиночестве сидит с мыслекапсулой в руке в загрузочном храме рядом с телом Сумангуру. Когда Кающиеся находят ее, она держит ружье-бараку и прижимает дуло к своему лбу. А потом засыпает в камере и уже не может вспомнить, собиралась ли спустить курок.

Глава двадцать четвертая

МИЕЛИ И ПОЕЗД ДУШ

Миели следит за продвижением поезда душ с высоты. В солнечном свете он похож на блестящего серебряного змея. Восходящий поток с легкостью несет ее над землей, и если бы не бесконечная болтовня Станки — урсоморфа, — она была бы почти довольна жизнью.

— …А потом, можешь поверить, они двинулись на нас с несколькими восстановленными танками, со старыми дронами, выкопанными на какой-то военной базе, и Тара подорвала этих ублюдков в такой последовательности, что в небе осталась надпись «УБИРАЙТЕСЬ»…

Миели, хотя и понимает, почему сотрудники «Пикника на обочине для плюшевого мишки» поставили их в одну группу, порой жалеет, что выбор не пал на кого-нибудь другого.

Поезд гладкий и обтекаемый, созданный ремесленниками Сирра по аналоговой технологии, чтобы не оставить дикому коду ни малейшего шанса зацепиться. Заражение все равно происходит, но на внедрение в простые механизмы древним роботам требуется больше времени, чем на овладение интеллектуальной материей и более сложными системами. Сама Миели защищена Печатями: слова тянутся по ее лицу и телу, и даже крылья выглядят как страницы книги.

— Ты меня слушаешь, оортианка? — спрашивает Станка. — Я сказала, что надеюсь увидеть какие-нибудь боевые действия уже сегодня.

Наемница-урсоморф едет на крыше поезда. Она не скрывает своих усовершенствований в виде шипов и представляет собой грозное зрелище. Ее слова не лишены смысла. Они приближаются к зоне Ярости, где два десятка лет назад упало много кораблей Соборности. До этого уже произошло несколько нападений настроенных против Соборности джиннов, и Миели не совсем понимает, чего ожидать. Схватки, в которых она принимала участие, были быстрыми и беспорядочными. В отличие от Сирра, джинны в пустыне огромные и могучие, словно ожившие ураганы.

Пустыня дикого кода вызывает у нее замешательство. Если смотреть сверху, используя обычное зрение, пространство действительно похоже на пустыню: невысокие горы, долины и кое-где заброшенные постройки. Но в спаймскейпе, или атаре, как называют его жители Сирра, местность больше напоминает поверхность Солнца. Крошечные нанороботы создают из песка причудливые конструкции. Невидимые силы сбивают материю в неестественные фигуры. Миели видела участок пустыни, заполненный улыбающимися лицами, которые были скрупулезно собраны из отдельных песчинок.

— Это вроде снов моих детенышей, — пояснила Станка, когда они обсуждали это явление. — Со временем ты привыкнешь.

Народ Станки жестоко пострадал во время Протокольной войны, и ей пришлось оставить своих отпрысков внутри родного астероида. Пока они находились в спячке, Станка стала наемницей, чтобы обеспечить им лучшую жизнь.

Пребывание в пустыне сопряжено со многими трудностями, в том числе проблемами коммуникации. Миели с трудом поддерживает связь с «Перхонен» по нейтринному каналу. Корабль стоит в доке «Плюшевых мишек» в Ковше, пытается установить контакт с вором и устраивает остальные дела в сложных системах Соборности с помощью Пеллегрини, которую вору, похоже, удалось внедрить в небесную инфраструктуру сянь-ку.

Миели даже неизвестно, на кого они работают, она лишь знает, что это одно из семейств мухтасибов Сирра, да это и неважно, раз их защищают Печатями. Души, помещенные в изготовленные в Сирре кувшины для джиннов и транспортируемые на поездах, тоже принадлежат мухтасибам. Души извлекают из тайных аль-Джанна в пустыне и оборудования Диких Городов, а затем либо продают Соборности, либо превращают в рабов-джиннов, которые работают в городе, чтобы заслужить свободу.

Миели каждую ночь возносит молитвы Куутар и Ильматар и просит прощения за участие в таком грязном деле. Однажды вечером она спросила Станку, как та решилась на это.

— Все очень просто, — ответила женщина-медведь. — Я думаю о своих детенышах.

Поезд приближается к низине между двумя гигантскими судами Соборности. Эти областные корабли теперь больше похожи на холмы, поросшие странными переплетенными деревьями и кустами. Миели спускается.

— Надо сбросить скорость, — говорит она Станке. — Слишком много подходящих мест для засады.

— Не глупи. Я сомневаюсь, что после трепки, которую мы недавно устроили, здесь можно встретить хотя бы химеру…

На песке виднеются огромные буквы. При взгляде на них у Миели возникает тревожное ощущение. Похитители тел. Она приказывает своему метамозгу стереть послание и готовится к бою.

— Как тебе это нравится? — передает она Станке.

Миели прибегает к вспомогательной разведке и выпускает из рюкзака двоих Быстрых. Тззрк и Рабкх уносятся вперед.

Отряды наемников используют быстроживущих в качестве разведчиков и проводников. Миели, способной переключаться в режим ускоренного времени, не составляет труда с ними договориться.

— …Змеиная королева… — слышится бормотание Станки.

Ее голос звучит как-то странно. А в следующее мгновение урсоморф поднимается на задние лапы и открывает огонь из крупнокалиберного пулемета по железнодорожному полотну впереди.

К грохоту выстрелов примешивается скрежет искореженного металла. Перед поездом поднимается фонтан песка и пыли. По инерции огромный серебристый состав продолжает катиться сквозь тучи осколков, и на мгновение Миели кажется, что им удастся проскочить. Но затем поезд изгибается, достигнув разрыва рельсов. Вагоны сталкиваются друг с другом, ударяются в склоны низины, поднимают облака пыли. В конце концов они останавливаются в полном беспорядке, словно разбросанные ребенком кубики. Женщина-медведь кричит в ухо Миели что-то невразумительное.

Миели активирует свои боевые системы и несется вниз, и в тот же миг вихрем пыли и сапфирового блеска с древнего корабля срывается стая джиннов.

Мне платят за охрану груза. Остается надеяться, что подмога не задержится.

Против этого смерча арсенал Миели оказывается бесполезным. Она неохотно активирует универсальное оружие — из-за заражения диким кодом у нее осталось всего несколько выстрелов — и посылает навстречу атакующим заряд кварк-глюонной плазмы. Пыль, песок и наниты спекаются и опадают стеклянным дождем.