Обаяние зла

Таким образом, когда Джонни принимал решение о заключении договора страхования от невыезда, им двигали страх, тревога. Что же тогда двигало Леночкой? Ведь было совершенно ясно, что при полном отсутствии у неё невротической составляющей страх и тревога не могли направлять её поведение. И уж точно у неё не было страха за Джонни – ей было наплевать на происходящее с ним даже тогда, когда это могло затронуть её интересы. Конечно же, Джонни в любом случае платил за страховку из своего кармана, однако если бы она не была нужна Леночке, она бы наверняка нашла способ более разумным для себя способом распорядиться его средствами, верно?

Леночкины мотивы в её разговорах о боли в сердце и предложении купить страховку стали совершенно очевидными для Джонни, когда он вспомнил про её планы относительно посещения семинара. Видимо, если бы неожиданно выяснилось, что любовник может поехать с ней в какое-то другое время, она бы забила на загранпоездку с Джонни и отправилась отдыхать с любовником. Теперь картина была примерно ясна для Джонни, и ему оставалось только недоумевать, каким образом тогда Леночка собиралась организовать себе наступление страхового случая.

С точки зрения нормального обывателя их совместное решение приобрести страховку казалось настолько абсурдным, что девушка – менеджер туристической компании не скрывала своего взгляда на их выбор как на пустую трату денег. Она даже для порядка напомнила о том, что невыезд из-за невыплаченных кредитов или долгов по ЖКХ не являются страховыми случаями. Однако Леночка и Джонни дружно настаивали на своём решении. Леночка даже, не будучи уверенной в позиции Джонни, хладнокровно заявила ему: если я умру – получишь компенсацию. Эта реплика не могла не поразить Джонни тем, насколько глубоко Леночка вжилась в разыгрываемый ею спектакль.

На обратном пути от турагентства до метро Леночка резко переменилась. Её приветливость словно смыло, и вместо неё в манере Леночки появилось хладнокровно – глумливое торжество. Мол, теперь ты уже никуда не денешься – мы летим за границу.

Такая перемена не могла не произвести на Джонни неприятное, гнетущее впечатление. Однако слишком долго он предаваться этим мыслям не стал, так как мозг его уже был занят организационными моментами. В частности, он с досадой думал о том, как из-за своего раздолбайства потерял дома зарядное устройство своей фотомыльницы. И теперь он не сможет даже фотографировать достопримечательности в Израиле.

К счастью, однако, Джонни в очередной раз повезло убедиться, что мир не без добрых людей. На сей раз в роли доброго человека выступила его старая (они были знакомы на тот момент уже почти три года – рекордный для Джонни срок поддержания контакта, завязанного через интернет) знакомая Даша. Она любезно предложила ему взять с собой её зеркальный цифровой фотик. Даша всё равно собиралась скоро его продавать, а пока была готова одолжить Джонни на время поездки.

Поэтому менее чем за сутки до вылета в Израиль Джонни отправился в гости к Даше. Она не скрывала своего недоумения, когда в ответ на её вопрос «с кем?» Джонни ответил: «с сучкой». Вероятно, он при этом произвёл на Дашу впечатление человека, с мазохистским упорством наступающего на одни и те же грабли, и окончательно разбивающего себе тем самым больную голову. Она лишь сочувственно покачала головой, словно говоря тем самым: именно этого от тебя и следовало ожидать.

Но самым ярким событием того визита Джонни к Даше стало напоминание о себе собственно сучкой. В то самое время (ведь надо же было так подгадать!), когда Джонни находился дома у Даши, ему позвонила Леночка. Она первым делом поинтересовалась, где он находится и чем занимается. На что Джонни ответил правдиво, что находится в гостях и сейчас общается с хозяйкой. Леночка, однако, не унималась и требовала ей сообщить, как зовут хозяйку. Этот вопрос поверг Джонни в состояние ступора. Он просто не мог при Даше сказать Леночке вслух, что находится у Даши. Тем самым он открыто показал бы Даше, что сучка знает о его дружбе с ней, а ему этого совершенно не хотелось. В итоге Джонни сумел лишь смущённо промямлить: я тебе потом расскажу.

К счастью для него, Леночка не стала настаивать на немедленном отчёте. И лишь глумливо заметила: надеюсь, вы там хорошо проводите время. После чего добавила: «Я просто хотела тебе сказать, что там ходит автобус – экспресс то ли от станции метро Павелецкая, то ли от Павелецкого вокзала (она точно указала один из этих вариантов – просто Джонни потом не запомнил) до аэропорта Домодедово. Так что ты можешь ехать на нём. Джонни недоумённо ответил ей, что собирается ехать на автобусе от метро Домодедовская – ему так проще и удобнее. Тогда Леночка невозмутимым тоном пояснила: ну я же не знаю, как ты там собираешься ехать. Мне просто сказали про такой вариант, и я решила тебе позвонить, сообщить.

Джонни был просто в шоке. В который раз он вспоминал школьные уроки истории и рассказы учительницы о причинах и поводах. Ему было совершенно очевидно: автобусные маршруты в аэропорт были лишь поводом для звонка, а отнюдь не причиной, как это пыталась представить Леночка. Но какова же тогда была подлинная причина? Этого ему так и не суждено было выяснить...

По возвращении домой Джонни принялся собирать вещи. Сама процедура сборов каждый раз вызывала у него сильную тревогу: а всё ли он взял? Страх забыть что-то важное вызывал навязчивые перепроверки, отнимавшие дополнительное время. Ситуация усугублялась тем, что нужно было доесть оставшиеся продукты – у него просто рука не поднималась их выкинуть, и одна мысль об этом вызывала сильный душевный дискомфорт. Джонни вспомнил, что раньше в подобной ситуации его мама подъела бы всё оставшееся после его отъезда. Нахлынувшие воспоминания о маме захлестнули его чёрной волной меланхолии.

В итоге, где-то ближе к двум часам ночи печальный и объевшийся Джонни завершил сборы. Поставил будильник и лёг спать. А спать ему оставалось не более трёх часов – в пять утра уже надо было вставать и ехать в аэропорт. Он поставил будильник на телефоне, однако на всякий случай попросил Леночку, чтобы она ему позвонила – на тот случай если тихая мелодия будильника в телефоне его не разбудит. Но сон не шёл к нему. И чем больше Джонни тревожился о том, как мало ему оставалось спать, тем более возбуждённым становилось его состояние. Ему очень некстати вспоминалось прочитанное в интернете о том, как потеря сна всего за половину одной ночи может угнетать функционирование иммунной системы. А это означало для него повышенный риск заболеть. И умереть на чужбине от какой-нибудь инфекции, которая поразит его и без того хлипкий, к тому же дополнительно ослабленный организм.

С такими мыслями ближе к 4 часам утра Джонни, наконец, погрузился в дурную дремоту, из которой ровно в 5 его вывел звонок то ли будильника, то ли Леночки. Поблагодарив Леночку, Джонни оделся, проверил ещё раз наличие загранпаспорта и прочего самого необходимого, не стал даже завтракать (в любом случае всё было уже съедено!), а только долго обессиленно тупил, будучи не в состоянии сообразить, нужно ли ещё что-то делать, или просто брать вещи и ехать. Наконец, уже в седьмом часу он поплёлся к метро.

Когда Джонни ехал на рейсовом автобусе в направлении аэропорта, он не мог не вспоминать с невыносимой тоской, как всего десять дней назад он провожал маму в последний путь на Домодедовское кладбище. Эти его печальные воспоминания то и дело прерывала своими звонками Леночка, которую её мама со своим «бойфрендом» уже привезли в аэропорт на машине. И теперь Леночку бесило, что она была вынуждена ждать.

Когда спящий на ходу Джонни подошёл к зданию аэропорта и занял очередь, его охватил ужас: там что-то проверяют! Но что? Вероятно, билеты? Но у него нет билета на самолёт – он у Леночки! Джонни набрал её номер. Конечно же, там не пускают идиотов,- глумливо и раздражённо ответила Леночка.

В аэропорту Джонни с беспокойством осознал, что Леночка не хотела даже сидеть рядом с ним. Леночка заявила, что сидеть ей скучно, и ходила где-то с телефоном, то ли отправляя смс, то ли разговаривая с любовниками или ещё с кем-то. Джонни вспомнил, как год с небольшим назад они с Леночкой сидели ночью в аэропорту и болтали, как давние друзья. Правда, тут же в его памяти всплыла и тема прошлогоднего разговора: Муся, ты купишь мне машинку? Теперь же даже Леночка понимает неуместность такого разговора. Получается, раз Джонни не купит ей автомобиль, им не о чем даже разговаривать?! От этой мысли Джонни стало невыносимо тоскливо и одиноко.