Страница 73 из 213
— Ведущая! — Он опустил глаза, но тут же вскинулся и шагнул вперед, сжимая кулаки: — Светом и Тьмой! Силой и Словом! Прошу вас… умоляю… Скоро состоится очередная церемония выбора… О, прошу вас, Ведущая! Будьте моей госпожой! Даруйте мне счастье…
От волнения он упал на колени.
— Нет, — прозвучало короткое спокойное слово.
Молодой человек вздрогнул, как от удара. В глазах его отразилась боль.
— Я люблю вас, — прошептал он.
— Но я не люблю тебя, — прозвучал ответ. — Ступай! Ты свободен!
Отвернувшись, женщина передернула плечами, плотнее закутавшись в меховую накидку, которая со спины полностью скрывала ее, спускаясь до пола. Они все говорят одно и то же. Все увиваются вокруг нее: старики, пытающиеся убедить, что еще на что-то годны, зеленая молодежь, полная амбиций, совсем мальчишки, ровесники ее сына… Сына, который с некоторых пор смотрит на мать с точно таким же обожанием и вскоре присоединит свой голос к мольбам остальных.
«Я люблю вас, госпожа!.. Изберите меня, госпожа! Даруйте мне крылья, госпожа… Станьте моей госпожой…» В чем-то они все правы — она должна сделать выбор. Вернее, она еще может сделать выбор. Она еще молода, здорова и может родить детей. Другое дело, что она не хочет делать выбор. И не потому, что нет достойных. Просто однажды ей уже довелось выбирать, и она ужасно не хотела начинать все сначала. Того, что было много лет назад, не вернуть, не забыть, не повторить.
— Госпожа…
Вот ведь настырный! Рассердиться на него, что ли? Пусть испытает гнев той, которую хочет называть госпожой! Пусть на своей шкуре почувствует! Он думает, что выбор подобен игре, что здесь огромную роль играет случай, и не хочет понять, что выбор очень часто один на всю жизнь, что его делает сама судьба, а двое лишь подчиняются сложной химии жизни, которую красиво именуют любовью. От нее же требуют всего лишь исполнить свой долг. Ну конечно, ведь у нее, единственной, лишенной пары, есть крылья! А каждый бескрылый так жаждет подняться в воздух…
— Что еще?
Вопрос прозвучал резче, чем хотелось, и молодой человек склонил голову.
— Я только хотел спросить, кого вы соизволите отправить…
— Никого. Я полечу сама!
— Что? — Он рванулся к ней. — Госпожа!.. Ведущая! Вы не должны подвергать себя опасности! Есть другие! Они… Вы не можете так рисковать…
— И оставить кого-то без крыльев? — насмешливо закончила она. — Например, тебя?
Раскосые глаза засверкали робкой надеждой, но ее оборвал жесткий смешок:
— Успокойся, мальчик, я позабочусь о том, чтобы тебе было кого назвать госпожой! А теперь оставь меня. Мне надо подготовиться.
— Вы хотите… сейчас?
— Да. Не будем откладывать!
Молодой человек попятился, а женщина, отвернувшись, не спеша сбросила с плеч меховую накидку, оставшись в простом светлом платье, крепившемся на плече одной застежкой так, что рука оставалась свободной. Платье полетело на пол вслед за накидкой.
Раздеваясь, она чувствовала на своем теле мужской взгляд. Эти взгляды постоянно сопровождали ее повсюду. Все влюблены в нее — старики и молодежь — при том, что рядом есть еще несколько девушек, моложе и доступнее. Но мужчины просто не могут допустить того, что рядом с ними крылатая и свободная — то есть одинокая — женщина, и не оставят ее в покое. Среди поклонников скоро окажется и ее собственный сын. Как противоестественно его пока еще не оформившееся влечение к родной матери!.. С этим надо что-то делать.
Оставшись нагой, она встряхнула белыми волосами, заставив их водопадом струиться по спине, и, сорвавшись с места, легко и стремительно побежала. Толчок — и ветер распахнул ей объятия, подхватывая за миг до того, как крылья с привычным шелестом развернулись на плечах.
Раньше Брехт думал, что самое страшное — это верховая езда, но теперь понял, что есть вещи и похуже. Например, полет на драконе. Сорка летела неровно, при каждом взмахе крыльев проваливаясь в воздушные ямы, и точно так же «нырял» вслед за нею желудок молодого орка. Брехт все силы тратил на борьбу с тошнотой и до судорог в пальцах цеплялся за гладкую чешую огромного зверя, чувствуя, как под эластичной кожей перекатываются литые мышцы. Приходилось предпринимать отчаянные усилия, чтобы не упасть с дракона, тем более что держаться практически было не за что. Хорошо Уртху — у него есть что-то вроде ремней, которыми он обмотался! Чтобы уменьшить давление встречного ветра, молодой орк практически распластался на драконьей спине, обхватив ее руками и ногами, и крепко зажмурился. Ибо стоило ему хотя бы покоситься на проносящуюся внизу степь, как к тошноте присоединялось головокружение. Впрочем, Брехт скорее дал бы себя убить, чем признался, что боится высоты! Орк, непобедимый воин, представитель самой воинственной расы, которая прославилась лучшими наемниками, воин, который по определению не должен бояться ничего, этот орк элементарно боится высоты! А еще вырос в горах и часто гулял по краю пропасти! Какой позор! Узнает кто-нибудь из сородичей — насмешек не оберешься!
Дополнительным источником раздражения был Льор. Юноша сидел у него за спиной, обнимая за пояс, и, кажется, чувствовал себя совершенно счастливым. Во всяком случае, сквозь свист ветра до Брехта то и дело доносились его ликующие вопли.
— Ура! Ух ты! Здорово!.. Красота-то какая!.. Брехт, ты только посмотри! — орал он ему в ухо. — Как здорово!
— Ум-гм, — не разжимая зубов, отвечал орк.
— Сорка, а давай еще раз так, а? Ну камнем вниз, а?
Драконица в самом деле внезапно пошла вниз, ложась на крыло, и Брехт опять почувствовал рвотный позыв. Он взвыл, ощущая на языке дурной вкус желчи, а Льор заверещал что-то и на миг отпустил пояс Брехта.
— Дур… — все-таки разжал челюсти орк и тут же пожалел об этом. Желудок радостно скакнул в горло, и орка стошнило. На миг приоткрыв глаза, он увидел стремительно приближающуюся землю. Голова закружилась, руки стали ватными…
— Брехт!
Сорка дернулась, выравниваясь, и он кое-как воспрял духом, но совсем распластался на ее загривке, молясь только об одном: чтобы все это поскорее кончилось и он смог спокойно умереть на твердой земле…
— Круто! — верещал за спиной Льор. — Сорка, давай еще!
…Но сначала придушить этого юного энтузиаста.
Ближе к вечеру драконы пошли на снижение. К тому времени в желудке Брехта не осталось ничего, но тот не желал успокаиваться, и последние минуты полета стали для молодого орка суровым испытанием. Когда Сорка приземлилась и, сделав несколько скачков, встала, он без сил сполз на землю, борясь с желанием ее расцеловать, словно возлюбленную, чудом вернувшуюся с того света.
— Что, совсем хреново? — раздался над головой сочувственный голос.
Брехт разлепил тяжелые веки и увидел Уртха.
— Я тоже, помнится, блевал, как новобранец над первым в жизни трупом, — ухмыльнулся старый шаман. — А мне еще надо было держать лицо — я как-никак сотник!.. Вставай и сходи умойся. Тут река рядом.
Брехт с трудом поднялся на ноги, сделал неверный шаг — и обернулся, услышав за спиной какой-то странный звук.
— Ой! — протянул Льор. — А ч-что, все уж-же конч-чилось?
Молодой орк протянул к нему руки, и юный эльф буквально свалился в его объятия. Счастливо хихикнул и поднял на него мутные глаза.
— Эт-то так здорово, — пискнул он, не пытаясь высвободиться. — Эт-то… это… мм…
— Льор? — От удивления Брехт немного пришел в себя и отпихнул полезшее целоваться ушастое недоразумение. — Ты что? Что с тобой?
— С-со мной все хор-рошо! — Юноша покачнулся, взмахнув руками, как крыльями. — Я летал, Брехт!.. Летал!
— Льор, ты… пьян?
Юноша захихикал громче и сделал несколько танцевальных па, чудом не потеряв при этом равновесие.
— Так бывает, — Уртх придержал Брехта за локоть. — Я слышал об этом несколько раз, но вижу впервые. Опьянение высотой. Чаще встречается именно у драконов. У инеистых, например, каждый десятый птенец из-за этого поднимается в воздух всего раз в жизни.