Страница 111 из 213
— Суши весла! — крикнул Кнут. — Оружие к бою!
Мигом втянув весла через отверстия в бортах — кабаны имели обыкновение, чиркая бортом о борт, ломать весла своей жертве, — фьордеры кинулись разворачивать завернутые в промасленную кожу кольчуги, натягивать на головы шлемы, у кого были, и обнажили оружие. Во время бури часть мешков откатилась в сторону, и кое-кто потратил лишние секунды на то, чтобы отыскать свое добро. Но в целом люди приготовились к бою быстро, спокойно и без лишних движений.
— А ты, — оскалился кормщик, тоже бросив весло и поигрывая боевым топором, — сиди тихо и не высовывайся!
Каспару и самому хотелось того же. Нет, он умел убивать его, помнится, и приобрели в качестве убийцы, — но ведь отнять жизнь можно по-разному. А участвовать в настоящем морском сражении он не был готов ни при каких обстоятельствах, хотя бы потому, что у него не было оружия.
Кабан несся прямо на шнеку. На веслах сидело человек двадцать, остальные рассредоточились вдоль бортов. Лучники первыми дали залп. На ходу меткость была не на высоте: большинство стрел уткнулось в прибитые щиты, а некоторые вовсе упали в воду, не долетев до цели или перелетев. Лишь две вонзились в доски обшивки и одна совсем рядом с лицом высунувшего нос Каспара. Увидев древко, глубоко засевшее в дереве, магри поскорее нырнул под защиту борта.
Ответный залп фьордеров был удачнее. Среди оборонявшихся находился эльф, а эта раса славилась отменными лучниками. Кроме того, шнека стояла неподвижно, что облегчало ее стрелкам прицел. Во всяком случае, один из кабанов упал, еще один покачнулся, хватаясь за простреленную у локтя руку.
Лучники успели выпустить еще стрелы: по три-четыре люди и целых шесть штук эльф, — после чего судна сблизились и в воздух взлетели крючья. Дракк зацепился за шнеку, а еще через минуту начался кошмар.
Скорчившийся между тюками и кормовой надстройкой, Каспар зажмурился, когда через борт начали прыгать вооруженные люди. Чем-то они напоминали ему фьордеров, и магри стало жутко: ему показалось, что команда шнеки дерется сама с собой.
Кабанов было немного больше — примерно шестьдесят мечей против сорока. И хотя благодаря меткости стрелков это соотношение немного уменьшилось, все же преимущество в первые минуты было именно у нападавших. Все вокруг заполнилось стуком мечей о щиты, лязгом оружия, топотом, криками и плеском воды.
Низкое рычание, похожее на рев внезапно разбуженного медведя, волной прокатилось над палубами обоих кораблей. Каспар решился приоткрыть один глаз. В полуобнаженном гиганте, размахивающем боевым топором, он не сразу узнал кормщика Кнута. От его всегдашней сдержанности не осталось и следа. С безумными глазами он ринулся в гущу боя, круша все на своем пути. Несколько кабанов, рискнувшие заступить ему путь, были безжалостно сметены. Один, с разрубленной страшным ударом грудью, упал как раз перед Каспаром, и тот как завороженный уставился на широкую рану: от топора в руках берсерка кабана не спасла Даже кольчуга. Магри вдруг потянуло осмотреть рану, узнать, достало ли лезвие до сердца, пробиты ли ребра, задеты ли легкие, какие артерии повреждены, ну и все остальное, что может заинтересовать врача. Он даже протянул руку, но вовремя ее отдернул. О каком спасении может идти речь? Убитый наверняка преступник. Эти кабаны, или как их там, напали на мирную шнеку просто потому, что привыкли нападать на все суда в надежде поживиться. Логика подсказывала, что он должен быть на стороне эльфа Тана и его соратников хотя бы потому, что…
Додумать эту мысль Каспар не успел — рядом шлепнулось еще одно тело, на сей раз мертвое по причине наполовину отрубленной головы. Магри обдало потоком крови из жуткой раны. Это был один из фьордеров — молодой еще парень, лет двадцати.
Бой кипел уже повсюду: от кормовой надстройки до носа. Раненые падали в проходы между скамьями, заливая кровью тюки с товарами. Некоторые пытались подняться и хватались за оружие, чтобы всадить нож хотя бы в ногу врага, но большинству была уготована судьба оказаться затоптанными и истечь кровью, ибо помочь им было некому.
Как это — некому? А он-то на что?
Вколоченная в лабиринте привычка никуда не совать нос орала громким голосом, призывая остаться на месте и ждать решения своей судьбы. Но долг врача оказался сильнее. Высмотрев себе жертву из числа упавших поблизости, Каспар на четвереньках пополз к ней… И почти сразу получил сапогом в бок.
Отступавший под натиском противника фьордер не видел подобравшегося сзади магри и упал на спину, раскинув конечности, как черепаха. Кабан тут же навис над ним, чтобы добить, но в это время ему под руку попался Каспар, вскочивший, чтобы удрать.
— А-ар…
Меч начал замах, чтобы снести голову беззащитной жертве, но клинок только впустую вспорол воздух. Магри увернулся от удара так, словно у него не было костей, и, распрямляясь, врезал коленом в живот противника с такой силой, что тот согнулся пополам. Не дав кабану времени выпрямиться, Каспар машинально схватил его за шею, резко дернул и, услышав характерный хруст, оттолкнул от себя мертвое тело.
Этой короткой заминки фьордеру хватило, чтобы встать.
— Ты… ты, — только и смог выдавить он, очумело таращась на человека, только что голыми руками свернувшего чужую шею.
— Сзади.
— Что?
С быстротой молнии Каспар дернул его на себя, открыв простор для маневра, и резко выбросил вперед ногу. Носок впечатался кабану в подбородок, и тот завалился назад, да так и остался лежать на палубе, закатив глаза. Изо рта его плеснула кровь.
Каспар попятился, хватая ртом воздух. Он только что убил двух человек. Двух воинов. То есть совершил то, что, как ему вдолбили, не имел права делать. За такое самоуправство — твердили ему в лабиринте — его хорошо если изобьют до полусмерти, ибо жизнь раба ничего не стоит по сравнению с жизнью свободного человека. Конечно, все можно списать на самозащиту, тогда его всего лишь искалечат, а он должен попасть к заказчику целым и невредимым.
По счастью, вокруг все были слишком заняты, чтобы обращать внимание на то, что сделал — или не сделал — один-единственный раб. Даже тот фьордер, которого он спас от смерти, причем дважды, уже яростно рубился с кем-то, выбросив этот эпизод из головы. Каспар попятился, озираясь по сторонам и ища тихое местечко, чтобы…
Он увидел все сразу — троицу, спина к спине стоящую у самого носа. Эльф Тан, бородач Хельг и третий, Скол. Стояли они стеной, о которую разбивались все атаки кабанов. Втроем они могли продержаться довольно долго, если бы Хельг внезапно не рванул вперед, размахивая мечом и открыв незащищенные спины соратников.
— Тан!
От пронзительного, едва ли не женского вопля, казалось, все на миг застыли, и это дало Каспару необходимые секунды. Не раздумывая, он вскочил на борт шнеки, пробежал несколько шагов, оттолкнулся и, в гигантском прыжке покрыв разделяющее их расстояние, приземлился на палубу как раз за спиной у эльфа и Скола…
Оказавшись нос к носу с кабаном, который уже занес меч для удара.
Тот ничем не выдал удивления. Лишь глаза его сощурились под шлемом, когда он понял, что новый противник безоружен и к тому же щеголяет в ручных кандалах.
— Я т-тебя…
Уворачиваться Каспар не стал. Вместо этого он подался вперед, принимая удар на живот. Солнечное сплетение обожгло огнем. Послышался треск рвущейся ткани. Совсем близко оказались вытаращенные глаза кабана, меч которого отскочил от ничем не защищенного живота задохлика-раба, лишь распоров на нем одежду и не оставив на коже даже царапины. Он был до того изумлен, что так и умер — с вытаращенными от удивления глазами, получив удар кулаком в горло, между бармицей и воротом кольчуги.
Шум сражения перекрыл двухголосый рев. Два берсерка — кормщик Кнут и бородач Хельг — с двух сторон шли по шнеке, и горе было тем кабанам, которые попадались на их пути. Остальным фьордерам оставалось лишь добивать тех, кого они отбросили в стороны.
Но и среди кабанов тоже нашлись отменные бойцы, поэтому ход битвы не переломился. По-прежнему звенели мечи, гулко стучали о щиты, с той и другой стороны множились раненые и убитые. Каспара кто-то заслонил краем щита, отбивая летящую в голову сулицу.