Страница 10 из 213
— Я… не знаю, что можно сделать, — пробормотал он, в самом деле не представляя, как будет выкручиваться. Ну старый гоблин, ну удружил! Не будь почтенный Гротх шаманом, Брехт уже сейчас несся бы по городу в поисках старика, чтобы отвернуть ему башку за такую подставу.
— Пожалуйста! — Магри поднял на него глаза, и Брехт впервые увидел, как плачет мужчина. — Помогите! У меня в этом мире нет никого, кроме моей девочки! Я всем пожертвовал, чтобы ее спасти! Если вы откажетесь, я… значит, все напрасно… Пожалуйста, помогите мне! Я заплачу…
— С этого надо было начинать, — проворчал Брехт, отводя глаза.
— Да? У меня есть… Не так уж много, но… Понимаете, — Каспар дрожащими руками полез за пазуху, достал кожаный кошелек и стал развязывать тесемку, — я хотел, чтобы вы… чтобы девочку увезли отсюда как можно дальше! Ей нельзя оставаться в этом городе! Понимаете? Ее надо спрятать… Вот! Это все, что у меня есть.
Руки его так дрожали, что серебряные и медные монеты просыпались на стол, и Брехт накрыл их широкой ладонью, случайно «прихватив» и пальцы магри.
— Вы хотите, чтобы я…
— Найдите мою девочку и увезите ее как можно дальше! — жарким шепотом промолвил Каспар. — Ей нельзя оставаться в Эвларе! Ее мать… Она бежала отсюда много лет назад. Бежала на восток. Вы слышали про Бросовые Земли? Она хотела пробраться туда. Не ведаю, удалось ли ей, но это все, что я знаю о своей жене. И я прошу вас… нет, умоляю — попытайтесь переправить мою девочку туда! Я осмелился все приготовить для вашего путешествия. Во дворе «Кишки змеи» вас будут ждать оседланные лошади. Там собраны кое-какие вещи — считайте, что они ваши! Только, пожалуйста, пообещайте, что спасете мою дочь!
Его глаза горели таким страстным огнем, что Брехт почувствовал себя неуютно.
— А с чего вы взяли, что ваша дочь последует за мной? Вдруг я просто ловкий вор, который надеется выгодно продать такую редкую вещицу, как юная магри? Бросовые Земли далеко. И мне невыгодно все время пути присматривать за девчонкой, которая только и будет ждать момента, чтобы всадить мне нож в спину! Вряд ли она после пережитого станет доверять чужаку.
— Простите, я совсем забыл. — Каспар улыбнулся и торопливо полез за пазуху. — Вот. Возьмите! Это должно убедить Сорку последовать за вами.
На жесткую ладонь орка легла довольно крупная чешуйка, просверленная с одной стороны и нанизанная на кожаный шнурок. Чешуйка была молочно-белая, с прозрачными волнистыми краями и, насколько мог судить Брехт, не принадлежала ни одной известной ему твари. Он даже понюхал вещицу и посмотрел на свет свечи.
— Эта вещь, — колдун смотрел на чешуйку глазами человека, прощающегося с последней надеждой, — раньше принадлежала ее матери. Сорка знает, что я всегда храню ее на груди и ни за что не отдал бы просто так. Это — дар, и его нельзя отнять силой. На нем лежит заклятие. Я никому не говорил об этом, даже дочери, потому что ее мать… Она скрылась из Эвлара, спасая жизнь младенца. Нам, магри, запрещено иметь больше одного ребенка. Если бы власти узнали, что у Сорки есть брат или сестра, они бы убили мою девочку — дескать, у меня бы остался один ребенок, так не все ли равно какой… Я был готов молчать, но сейчас терять мне нечего… На этой вещице лежит заклятие — она позволит матери узнать свою дочь даже на расстоянии. Если моя жена жива, она издалека почувствует Сорку и отыщет ее. Только расстояние должно быть небольшим — всего несколько лиг, не больше двадцати. Поэтому…
— Ладно, — буркнул Брехт. — Я попытаюсь доставить девчонку в Бросовые Земли. А что будет потом, не знаю!
Их разговор был прерван появлением нескольких орков, которых Брехт немного знал — встречал в окружении старого Гротха.
— Я ж говорил, что он тут! — весело воскликнул тот, что вошел первым. — А вы: «Удрал, смылся»… Привет, колдун! — Он шлепнул Каспара по плечу. — Мы за тобой! Переезжаешь в новый дом! Почтенный Гротх велел о тебе позаботиться… Вы уже обо всем договорились?
Каспар встал, не сводя глаз с сидевшего орка.
— Сорка, — напомнил он. — Мою дочь зовут Сорка. Она… совсем девочка. В «Кишке змеи» вас ждут лошади.
— Я запомню, — кивнул Брехт.
— Руки назад, — скомандовал Каспару орк. — Привыкай! И это… того, плащ сними.
— И сапоги тоже! — подал голос другой орк.
Магри вздохнул, но спорить не стал и снял не только теплый плащ, но и подбитую мехом куртку и сапоги, взамен получив довольно потрепанную безрукавку и порядком разношенные кожаные поршни. Брехт с некоторым удивлением наблюдал за переодеванием — в вещи его недавнего собеседника нарядились конвоиры. Потом Каспару связали за спиной руки, а на шею надели кожаную полоску, отдаленно напоминающую ошейник.
— Что происходит? — подал голос Брехт, когда вся компания направилась к двери.
Каспар остановился, оглянулся через плечо.
— Я пошел на это ради дочери, — объяснил он.
— Не понимаю, — честно сказал молодой орк. — Отдать свободу?
Магри улыбнулся:
— У вас, наверное, нет детей?.. Вот когда они появятся, вы поймете, что ради них можно пожертвовать и большим! Сберегите чешуйку!
Его с силой ткнули между лопаток: «Все, наговорились!» — и компания вывалилась из трактира, к явному облегчению тех людей, которые еще оставались в нем.
— Если с детьми столько проблем, то у меня их никогда не будет, — проворчал Брехт, рассматривая лежащий на столе кошелек. Он чувствовал себя обманутым. И кем! Соплеменниками!
Сорке было страшно, но она старалась загнать страх поглубже внутрь. Девушка понимала, что должна бороться, а если она будет трястись от ужаса как осиновый лист, у нее ничего не получится. Впрочем, она пока не строила планов — просто знала, что не смирится, не будет подчиняться кому бы то ни было.
Надо сказать, что пока с нею обращались бережно. С тех пор как этот великан-орк сбросил ее с плеча, с пленницы разве что пылинки не сдували. «Товар» передали с рук на руки в каком-то внутреннем дворе, и, хотя скатерть, в которую была завернута пленница, сняли еще там, осмотреться девушка не успела. Ей в глаза ткнули факел, осветив лицо, после чего, кивнув: «Это она!» — потащили наверх по каким-то лестницам мрачного особняка. И впихнули в эту комнату с запертыми и, кажется, заколоченными ставнями.
Всю ночь она просидела на краешке широкой постели, боясь пошевелиться и вздрагивая от каждого шороха. В особняке жило какое-то привидение, но оно почему-то не решалось заговорить с незваной гостьей и лишь шуршало и постанывало под потолком. «Наверное, потому, что я — магри! — решила девушка. — Презренная колдунья презренной расы!»
Она жила на свете не первый день и знала, как люди относятся к потомкам много лет назад разгромленного народа. Всех магри не перебили только потому, что вмешались боги. В легендах сказано, что даже кто-то из загадочных Покровителей, которым поклоняются эльфы, явил свой лик и открытым текстом заявил: «Оставьте хотя бы детей!» Была куча знамений, всякие там катаклизмы, даже началась эпидемия, затронувшая исключительно правящие дома, и дети уцелели. Но их вырастили, с младых ногтей внушая мысль о том, что они — презренная раса и что они должны постоянно расплачиваться за грехи своих отцов. Как ни странно, но боги, однажды вмешавшись, больше не интересовались, как живут последние магри. Сорка, когда отец рассказывал ей эти истории — его прадед был одним из самых старших выживших детей и прекрасно все запомнил, — всегда возмущалась такой несправедливостью, на что Каспар Каур отвечал: «Возможно, боги просто чего-то ждут. И вмешаются, когда придет пора!»
Здесь Сорка подумала об отце. Бедный папа! Он наверняка волнуется! Ищет ее… При мысли об отце девушке захотелось плакать, но она вовремя одернула себя, напоминая, что должна быть твердой и сильной.
Усталая и измученная, Сорка заснула довольно поздно, свернувшись калачиком на краешке постели, а пробудилась, когда в щели заколоченных ставней уже вовсю светило неяркое зимнее солнце. Хотелось есть и пить — со вчерашнего полудня у нее и крошки во рту не было, но прошло несколько часов, а о пленнице так никто и не вспомнил. «Хотят смирить голодом и жаждой», — догадалась Сорка и успокоилась. Им с отцом случалось иногда ложиться спать без ужина и завтракать лишь чашкой травяного настоя. Отец никогда не говорил с дочерью о ее магических силах, но от других женщин-магри девушка знала, что может голодать пять-шесть суток и обходиться без воды целых три дня. Вообще, она очень мало знала о своих возможностях — по традиции ее народа именно женщины занимались образованием дочерей, а мужчины — сыновей, ибо магия у обоих полов магри существенно отличалась. Отец как-то попытался объяснить ей суть: главное заключалось в том, что у женщин магри есть крылья, которых от рождения лишены мужчины. Что это за крылья и как ими пользоваться, отец не рассказывал — он просто ничего не знал, хотя неоднократно видел крылья у ее матери. «Но однажды ты сама почувствуешь, как они вырастают, — убежденно промолвил он, гладя дочь по голове, — и сама поймешь, для чего они нужны!» И Сорка чувствовала, что сейчас крылья — или что там отец имел в виду? — пока не готовы раскрыться. Значит, придется рассчитывать только на себя.