Страница 25 из 32
И тут Делайла поняла, что разговаривать с этим человеком бесполезно.
Через пару дней состоялся суд. Шариатский суд. Делайла даже не удивилась, увидел Исмаила во главе стола — именно он оказался судьей шариатского суда. Не удивил ее и приговор: смертная казнь через сожжение на костре. Теперь — оставалось надеяться только на чудо. И на морскую пехоту Соединенных штатов Америки.
США. Флорида
База ВВС США Херлберт-Филд
Южный штабной центр Командования спецопераций
17 июля 2015 года
Уже на стоянке — отставной ганнери-сержант морской пехоты США Грегори Бунт понял, что дело неладно.
Базы и стоянки строили в шестидесятые, семидесятые, восьмидесятые, когда была советская угроза. Строили тогда с размахом… да и бензин стоил подешевле… если сказать людям, сколько тогда стоил бензин, они просто вам не поверят. А теперь — базы пустеют, вместо того, чтобы закрыть ненужные и собрать все силы на нескольких базах — делают базы полупустыми. Политические мотивы — если закроешь базу, то сенаторы и конгрессмены США из этого штата станут твоими пожизненными врагами. Потому — и места на стоянке обычно хватает… многие из-за дороговизны топлива сейчас купили себе небольшие европейские мотороллеры, тем более что обычно те, кто служит на базе живут недалеко от нее. Но вот на стоянке базы Херлберт-Филд — яблоку было негде упасть. Это значило — что что-то готовится. Много пикапов и внедорожников… это тоже кое-что значило, обычно такие машины покупали бойцы боевых частей, подсознательно выбирая примерно то же самое, что и на «индейской территории». Хотя… и многие гражданские выбирали то же самое, иногда чтобы походить на военных…
Война — стала уже частью субкультуры. Стрелковые очки, которые теперь были дизайнерскими и часто носились вместо обычных солнцезащитных, гражданский камуфляж, черные часы с тритием на стрелках, карабин М4 часто нелегально переделанный под автоматический огонь. Америка вела Долгую войну.
Святой Бог, еще немного — и в бой пойдут дети тех, кто начинал. Господи, еще четыре — пять лет и будет это. Как же дожились до такого…
Сержант отмахнулся от некстати нахлынувших и совсем неуместных здесь мыслей. Уверенным шагом зашагал к штабу, надеясь найти там кого-нибудь, кто его знает…
Знающим — оказался полковник морской пехоты Треверс или Старина Дик Тревис, как его называли в корпусе. Дело было в том, что он родился не в США, а в Великобритании, в семье американского дипломата и много времени прожил в Англии, откуда перенял гнусавый британский акцент и мерзкую привычку глотать окончания слов… а иногда и начало слов тоже. В морскую пехоту он пошел после серьезного конфликта с родителями… и вот теперь был уже полковником, специалистом по «срочной доставке» — так называли высадку и эвакуацию специальных групп в условиях повышенного диска. Ганни он знал, потому что не раз возил его и его людей в Афганистане, пару раз они крепко выручили друг друга, как это и бывает всегда на войне.
Старина заметил его первым, они обменялись кивками. Дальше — каждый занялся своим делом, но они знали, что при случае, как только представится возможность выйти и выпить кофе или покурить — они встретятся…
Такая возможность представилась минут через двадцать. Сержант весь извелся — можно было понять, почему — когда услышал шаги в коридоре, смех и гнусавый голос. Шаги приближались к его укрытию — он спрятался за углом, чтобы, как говорили морские пехотинцы «не отсвечивать задницей».
— Бунт. Ты где?
Ганни шагнул из укрытия.
— День добрый, сэр…
— Кому как, ганни. Кому как. Слышал, ты зашибаешь неплохие деньги на гражданке, а?
— Да какие неплохие, сэр. Неплохие деньги зарабатывают те, кто торгует фьючерсами на индексы…
— Да, мать их так. Я чувствую, что как только мне придется выходить на пенсию, я обнаружу, что от моего пенсионного фонда [33]остались одни воспоминания.
Ганни весьма фамильярно похлопал полковника по плечу.
— Я может быть и тупой, старый ниггер, сэр, но белые меня кое-чему научили. Одно из правил — держись за свою землю. Лучше это, чем всякое дерьмо и Уолл Стрит Джорнал по утрам.
— Может быть ты и прав…
Они замолчали — вводная часть была завершена и ганни никак не решался перейти к основной.
— У меня проблема, сэр — сказал он — мне не к кому обратиться.
— Это такая проблема, которая не может быть решена волшебным желудем тридцатого калибра [34]. А, ганни?
— Волшебный желудь может решить почти любую проблему, сэр, но у меня проблема с доставкой. Со срочной доставкой.
— И куда же?
— Нигерия, мать ее так, сэр. Нигерия.
Полковник пожал плечами.
— Ничего не слышал. Ты уверен, что правильно назвал точку доставки? По объединенной сети ничего не проходило. Что у тебя там?
— Группа миссионеров попала в плен к боевикам — исламистам. Группировка Бока-Харам. Среди них — моя дочь. Я удивлен, что об этом ничего не было.
— Видишь ли, ганни… — полковник допил свой кофе — я понимаю, это звучит цинично и неуместно в такой ситуации, но у нас есть сейчас дела и поважнее. Протрубили общий сбор… ты видел, что делается на стоянке. Мы выскребаем все, что у нас есть сейчас, подчистую — а у нас есть немного, тем более сейчас.
— Иран?
— Теперь уже нет… — полковник закурил — ты слышал, какое дерьмо произошло на Украине? Мы просчитываем вариант нанесения удара по русским. Концентрируем все оставшиеся силы.
— Вы что, ебну…сь? — изумился ганнери-сержант.
— Не говори таких слов. Это неуместно в текущей политической ситуации.
— Е… твою мать! — ганни бунта было уже не остановить — мы уже ведем войну в Афганистане, в Йемене, в Ираке, на Украине, у нас черти что творится в Ливии, в Сирии, в Алжире, в Иране. Мою дочь держат в руках ублюдки, которые считают что книга — грех — а мы собираемся воевать с русскими?
— Эй, полегче. Погибло немало хороших парней от рук русских.
— Черт возьми, полковник, если бы этот разговор был пятнадцать лет назад, может, я бы и согласился! Но сейчас — они что с дуба рухнули?!
— Мы же не собираемся воевать с Россией. Максимум, на что мы пойдем — это ограниченные удары по лагерям русских фашистов.
— Твою мать, нет, вы просто идиоты конченые. Мало всякого дерьма — давайте, еще и с русскими повоюем.
— Это не мы рухнули с дуба. А политики. Мы исполняем приказы, забыл?
— Извини…
Полковник, едва глотнув дыма, закашлялся, затоптал сигарету.
— Господи… мне в желудок как кислоты налили. Чертов кофе…
— Так значит… никто не собирается проводить спасательную операцию в Нигерии?
Полковник вздохнул.
— Я выясню, ганни. К вечеру. Но я бы на твоем месте не очень рассчитывал. Есть много других дел.
— Ага. Вытаскивать парня, попавшего в плен к русским, которого можно было спокойно обменять, как это раньше делали — и получать за это полное ведро дерьма в рожу. Конечно, это более важно, чем спасать американское гражданское лицо, которое оказалось в руках ублюдков, сжигающих людей на кострах.
— Это политическое решение.
Ганни тяжело вздохнул. Он понимал, что после того, что он собирается сделать — он попадет на заметку. Доступ в систему ему будет закрыт навсегда, его причислят к потенциально неблагонадежным типам. В его дом в любой момент сможет наведаться БАТФ [35], найти там автомат и раскрутить дело лет на пять лишения свободы. Его внесут в черные списки и Министерство Юстиции с подачи Министерства безопасности Родины — прищучит его при первом же удобном случае. Это только в фильмах и книгах показывают, как положительные герои идут напролом, шантажируют государство, требуют от него, от государственных организаций каких-то действий в своих интересах — и им за это ничего не бывает, а проведенная операция заканчивается аплодисментами. На самом деле — государство и государственные институты никогда не позволяли и не позволят, чтобы какой-то индивид шантажировал их, если это произошло — они обрушатся на него и раздавят всей мощью государственной машины. Но все это будет потом — а ганнери-сержанту Бунту помощь нужна была сейчас.