Страница 58 из 98
— Да.
Посреди огромной заводи возвышался остров. Белые стены поднимались из воды на высоту в две сотни лей. Скрывающееся за ними здание мало походило на крепость. Стрельчатые окна, карнизы, изящные колонны… Четыре башни по углам были отделаны светло-розовым мрамором, стены украшены золотыми узорными барельефами, два десятка узких мостиков тянулись от берегов, заставленных множеством разноцветных каменных домов, перемежающихся густой тенистой зеленью. Два причала, перегораживающие путь к замку, были уставлены разномастными судами. На большинстве из них красовались вымпелы срочного вызова.
На берегу суетились люди в темно-зеленых длинных одеяниях. Длинный гулкий звук разнесся над водой. Это нам. Знак сбросить скорость и приготовиться к швартовке.
— Паруса долой!
Послушные приказу, мои ребята ожили и засуетились на привычной им высоте. Лекка резко замедлилась, а с ближайшего причала в одну из лодок спустились полдюжины встречающих. В несколько гребков они достигли борта и по разрешающему кивку приняли из рук Нарина канаты. Отбуксировав «Красту» к свободному месту, они молча затянули концы на высоких тумбах. Лекка мягко прильнула боком к обитым соломенными матами столбам.
— Вот так… — ласково погладив дерево штурвала, подняла руку. — Тир, двойной портшез!
Тот кивнул, спрыгнул на доски и, огибая слуг, заторопился к берегу.
— Эти люди всегда так молчаливы? — Кэрдан осторожно спустился вниз следом за мной.
Он не очень ловко себя чувствовал в темно-желтом длинном кафтане, твердом от вышивки. Поправив граду, он прикрыл лицо платком. Так никто не сможет сразу определить, что он — не местный.
— Это слуги, о чем им разговаривать? К тому же многие попадают сюда с каторги… безъязыкие — самые верные рабы… — Пожав плечами, я замерла в ожидании, игнорируя любопытные взгляды с соседних кораблей.
Слева на нас косились неприязненно матросы с Ранта. Под их бело-голубыми с темным кантом вымпелами, трепещущими на ветру, тоже болтались флажки, означающие смену саеша. Справа из-под незнакомых серо-синих флагов пялились молодцеватые юнги. И не скроешься… Хорошо им с высоких-то бортов наблюдать.
— Ну и нравы…
— А что вы делаете с вашими каторжниками?
Я одернула рукава белой туники. Свободное, но тяжелое платье затрудняло любое движение, путаясь в ногах. Бессодержательный разговор сбрасывал витающее в воздухе напряжение. Было тихо. Слуги в зеленом неподвижно замерли поодаль, мои матросы сгрудились на корме.
— Ничего особенного. Они оросительные каналы, мосты, крепости строят. В пустыне. — В голосе саеша прорезалось злорадство.
Меня передернуло. Гадость какая, пустыня! Сушь, песок от горизонта до горизонта — и безжалостно жарящее солнце… Я вцепилась в поручни, пережидая приступ дурноты.
— Почему так тихо? — пробился сквозь муть голос Кэра.
— Мы… — сглотнула тошноту, — последние, похоже. Поэтому и тихо. Но не переживайте, господин мой, вряд ли блаженное спокойствие продлится долго.
Кэрдан ступил на мостки, подавая мне руку. К нам, расталкивая безропотных служителей, двигалась четверка мускулистых, по пояс голых носильщиков. Они тащили широкий, потрепанный зеленый портшез, за их широкими спинами мелькал, отчаянно жестикулируя, Тир.
Отведя плотную занавесь, я сквозь узкую щель следила за проплывающими мимо пейзажами. Зеленые сады, высокие каменные ограды, шумные площади, полные праздного народа. Музыка, то тягучая, то яростно-страстная, льющаяся из открытых окон гостевых домов. Пестрая толпа, среди которой даже нашедшие в себе силы оторваться от трюков, демонстрируемых веселунами, едва ли обратили внимание на наш портшез. Жемчужина была полна жизни, по большей части равнодушной к происходящему вокруг нее. Эти люди жили в ритме заливистой свирели, резких посвистов дудок и барабанного рокота. Лишь когда флюгера на вершинах скал начинали стремительно вращаться или от Крабьей клешни доносился тревожный вой, все эти жалкие подобия свободных людей разбегались по щелям в поисках безопасности.
Кэрдан, откинувшись на подушки, искоса наблюдал за городом с другой стороны, наверняка примечая среди них потенциальных противников. Хотя я ни одного завалящего ашшера не увидела. Но мужчина, переплетя пальцы и придерживая широкие рукава темно-желтого одеяния, цепко отслеживал каждого, кто приближался к портшезу.
Ограды становились все выше и затейливей по мере приближения к главному мосту. Свежая зелень исчезала, заменяемая серым, алым и белым камнем. Разноцветные наряды прохожих оборачивались темно-зелеными одеяниями слуг и синими — дворцовых стражей. Наконец, миновав живую изгородь, увенчанную цветущими, ароматными орхидеями, носильщики вышли на большую светлую площадь и остановились. Выскользнув наружу, я кинула взгляд на замок. Сияющая громада подавляла, синие полотнища в распахнутых воротах трепетали на легком ветерке, мрамор с вкраплениями кристаллов кварца сиял на солнце ярче золота. Я успела заметить, как скрылись в сумрачной прохладе коридоров последние призванные. Смахнув капли пота со лба, обошла портшез с другой стороны, мимоходом вручив старшему, щеголяющему алой татуировкой на груди, пару монет.
Кэр едва ли не выпал из портшеза, но удержался и выпрямился, цепляясь за деревянные столбики. Под глазами его залегли темно-синие тени, а сквозь загар проступила болезненная бледность. Даже серость. Резко развернувшись, он оперся о мою руку и медленно, так, что со стороны абсолютно незаметна хромота, двинулся к мосту. В тишине, нарушаемой только криками белых вестников, оккупировавших высокие шпили.
Хочу, чтобы все это поскорее кончилось. Хочу вернуться домой, вновь заняться простым и понятным выживанием. И для этого нужно всего лишь доставить письма. Раттиару, лично в руки!
Быстрее, быстрее… Но как, если с каждым шагом дыхание спутника все тяжелее, а его пальцы с каждым шагом все сильнее впиваются в запястье.
Мы неспешно прошли по серой вытертой брусчатке, по белым плитам, вздымающимся над водой в изящном изгибе, по длинному, отделанному перламутровой мозаикой коридору, мимо замерших темными вооруженными истуканами стражников. Кэр все сильнее наваливался на меня, но мы уже дошли до Приемного зала. Лишь на мгновение я задержалась, чтобы поправить закрывающую лицо ткань и вытащить из-за ворота пластинку старшего Корабела. Как сеамни я не имела права присутствовать на этом собрании, но как первый капитан… Почему бы и нет? Не так все страшно и безнадежно на Островах, если известны пути обхода сотен правил и традиций.
Войдем? Страшно… Я боюсь осуждения? Нет, опасаюсь за жизнь мужчины, очень быстро занявшего место в моей жизни.
Еще пара шагов, я откинула плотные синие занавеси… и в грудь сотнями взглядов ударила тишина. Темные глаза, смуглые, непривычно открытые лица. Тяжкое ощущений чужого, пристального и враждебного внимания. Разноцветные одеяния размазались, превращаясь в цветные пятна, неожиданный приступ тошноты заставил замереть, и теперь уже мой саеш, ободряюще прошептав: «Не бойся, скоро все закончится», — заставил сделать шаг вперед.
Не хочу, чтобы кончалось все. Мужчина уверенно кивнул в ответ на мой полный ярости взгляд. Поймав отголосок спокойной уверенности, опустила глаза. Хорошо. Если ты так считаешь.
И мы заняли последнее место в ряду выстроившихся у белой стены людей, под узкими длинными стрельчатыми окнами. Кэрдан медленно отстегнул ткань, позволяя ей опасть на грудь изящными складками и открывая лицо. Среди присутствующих поднялся шепот, лишь усилившийся после того, как лицо открыла я, но разразиться гневными выкриками никто не успел. Хотя коренастый мужчина в коричневом наряде, стоявший совсем рядом, уже открыл было, рот, дабы выразить негодование. Служители, ступив в Приемный зал, ударили длинными, обмотанными мягкой тканью колотушками в бронзовые круги, подвешенные на толстых, отполированных до блеска цепях. Гулкий звук, отражаясь от стен, заставил всех замолчать. Синие, расшитые золотом занавеси, расположенные напротив входа, резко раздернулись, и в зал ступил повелитель нашего Ожерелья.