Страница 25 из 61
— Не меня одного, Прачетт, не меня одного.
— Ух ты, камень в мой огород. Намёк понял. Но!.. Открою страшную тайну, детектив. Меня нет, не мучают. Почему? Вот основная причина, — Прачетт продемонстрировал вакуумный шприц-пистолет.
— Синкопа, — я с отвращением выругался.
— Пустая синкопа, — сказал Прачетт, заряжая шприц баллончиком. — Реальность бытия такова, сержант, что слабые лишаются права на существование. Выживают, как правило, сильнейшие. Истина банальная, идейка захватанная, затёртая и затасканная, однако, по сути, верная. Слабые неспособны побеждать, их удел — вымирание. С последующим исчезновением. Полным исчезновением, Хаммонд. Поэтому, чтобы бороться на равных с превосходящим тебя противником, необходимо обладать равными с ним возможностями… Либо на порядок превосходящими… Что из этого следует? Врага надо бить его же оружием, Хаммонд. Технология оказалась на удивление проста. Пустая синкопа и специально разработанная система жёсткого тренинга.
— Никаких ограничений, свобода воли, никакого предварительного программирования…
— Точно, сержант. Изначальное превосходство. Яд, очищающий отравленный организм, вирус, излечивающий поражённую болезнью плоть.
— И что случилось после… победы?
— Будто не знаете, Хаммонд…
— Предполагаю…
— Проект закрыли. Оставшихся бойцов перевели в резерв. Законсервировали.
— И оставили в живых?
— Хаммонд. Хаммонд, — Прачетт слегка побледнел. — Их законсервировали. Буквально. Засунули в криосаркофаги, закачали жидкий гелий и спрятали на одной из несуществующих секретных баз на какой-нибудь захолустной планетке.
— Предпрограмма все-таки была!
— Иммобилайзер, — нехотя признал Прачетт, — простенькая процедура, искусно замаскированная. Перестраховщики, мать их дери.
— А вам, Прачетт, повезло…
— Представьте себе! Случайность. «И случай, парадоксов друг!»
— И вы решили отомстить…
— К чёрту месть, Хаммонд. Я практичный деловой человек. Бизнесмен. Борьба с ветряными мельницами не мой принцип.
— Чем торгуете, предприниматель?
— Вот мы и добрались до сути. Занятная вышла историйка, детектив… Представьте себе, и снова совершенная случайность! — Прачетт присел на край стола.
— А что с ним? — перебил я его.
— С кем?
— С Клокером!
— Пустяки, — рассмеялся Прачетт. — Не обращайте внимания. Побочный эффект инъекции. Скоро он вернётся к нам. Бодрым, крепким и абсолютно здоровым. Я продолжаю…
Шансов на спасение у меня не было вообще. Я слушал Прачетта, но мой взгляд неумолимо притягивал пистолет, лежащий передо мной на расстоянии вполовину вытянутой руки. Если бы существовала хоть малюсенькая возможность выстрелить и остаться в живых, я бы непременно ею воспользовался. Но Прачетт не оставил мне выбора. Я сидел и обречённо слушал его «прелюбопытную историйку», изредка поглядывая на застывшего Левенштейна и пистолет, такой близкий и такой недосягаемый…
…Прачетта отвлёк Клокер. Не могу с точностью сказать на сколько. На мгновение, растянутое для меня на десятки минут. Эйб Клокер упал со стула, свалился кулем и пока он падал, я, одновременно с его падением, хватался за ребристую ручку, снимал оружие с предохранителя, поднимал руку и нажимал на спусковой крючок. Не слыша грохота выстрела, я видел, как пуля, вылетая из ствола, беззвучно впивается в тело Прачетта и подбрасывает его вверх, отчего Прачетт становится похож на тряпичную куклу. Я наблюдал, как он отлетает по дуге, хлопается об пол, поднимая облачко пыли, и остаётся недвижно лежать, нелепо раскинув конечности.
Держа агента на мушке, я обогнул стол, приблизился к распростёртому на полу телу и выстрелил для верности Прачетту в голову. Выпустил оставшиеся в обойме пули, быстро перезарядил пистолет. Не выпуская из виду мёртвого федерального агента, добрался до Клокера и взгромоздил его обратно на стул. Благодаря феноменальной болтливости Прачетта я знал всех, вовлечённых в преступный заговор, кроме одного. Самого главного, стоящего на вершине пирамиды. Организатора. Идейного вдохновителя…
…Я валюсь на кожаный диванчик, с наслаждением вытягиваю ноги. Зябко кутаюсь в плащ. Руки держу в карманах. На часах пять двадцать три утра.
— Устал, как собака, — говорю я, — ноги гудят. Чертовски длинная выдалась ночь, Рикки.
Флитвуд спрашивает:
— Кофе? Горячий. И коньячку?
Я благодарно киваю.
Флитвуд наливает в белую кружку чёрный, дымящийся кофе, достаёт из сейфа початую бутылку коньяка.
— Спасибо, Норман.
— Не за что, Вик. Разве мы не напарники…
— Отчего же, конечно напарники, Берни…
— Вик, всегда хотел понять, почему…
— Почему, что?
— Почему ты называешь меня то Риком, то Норманом, то Берни?
— Ну-у-у, сложно вот так сразу ответить, Берни. А разве ты не Рикардо Бернард Норман?
— Верно, — Флитвуд смущённо хмыкает, — родители были людьми…
— Странными?
— Чудаковатыми, да…, …несколько экспансивными…
— Экзальтированными…
— Что… Да, да… Возможно…
— Как там с неизвестным, Берни…
— С кем?
— Со звонившим по уличному автомату… И сообщившим об убийстве?
— Ты знаешь, Вик, — оживляется Флитвуд, — ведь звонивший был действительно Абрахам Левенштейн, Эйб Клокер. Более того, отпечатки его пальцев идентифицировали на месте преступления.
— Да ты что…
— Ты об этом уже знал, Хаммонд!
— И не только об этом, Флитвуд, не только об этом…
Я разбавляю кофе изрядной дозой коньяка.
— Например, я знаю, что за ценность хранится на заброшенном складе под номером двенадцать. В герметично упакованных ящиках. Из-за которой погибла жена лейтенанта Грейси и не только она, Берни.
— И что же там находится? — Флитвуд откидывается на спинку стула, скрещивая руки на груди.
— Обретённое вновь сокровище и причина, породившая цепь роковых событий…
— Даже так? — Флитвуд иронично усмехается.
— Происходит невероятная вещь, Берни. Однажды некий офицер полиции выезжает отдохнуть на природу и находит в лесу давно оставленный и забытый подземный бункер. Проникнув внутрь, он обнаруживает то, что по всем официальным и неофициальным документам считается давно уничтоженным. А именно — лабораторию по производству и программированию синкоп. Полностью развёрнутую и что немаловажно, целую. Первая случайность. Вторая заключается в том, что офицер прежде был оперативным сотрудником Агентства и служил в Amt. VIs., Управлении научных исследований и оборонных разработок. Что должен сделать наш офицер? Как минимум, доложить о своей находке вышестоящему начальству. И как он поступает? Он молчит. Мало того, он обращается к своему сослуживцу, знакомому по прежнему месту службы. Вместе с ним офицер разрабатывает план. План по личному обогащению. Подельники хотят продать лабораторию мафии. И обращаются к почтенному Б. Б. Ричланду. У Ричланда нет эксперта по технологии синкопирования и он привлекает в качестве такого специалиста небезызвестного Абрахама Левенштейна-Сеймура, контрабандиста и хакера по-совместительству. Эйба Клокера, который в свою очередь, на заре своей туманной юности, также работал в научно-техническом отделе Агентства и был связан с разработкой так называемых сетевых син-вирусных инфекций. Третья случайность. Но самое невероятное произошло после. — Я долил в опустевшую кружку коньяк. — Появился ещё один претендент на наследство. Неожиданно для всех. Маньяк. Настоящий хищник. Играющий по своим правилам. У него был напарник, такой же, как и он, боец-одиночка. С их появлением началась иная игра. Они решили стать завоевателями, властелинами мира, тем более, что ситуация и условия способствовали беспрепятственному исполнению их амбициозных и далеко идущих планов. Эвелин Грейс была лишь пешкой в этой игре. В отличие от лейтенанта Грейса, Эйба Клокера, Б. Б. Ричланда и Пипа Уотерса.
— Уотерса…
— Уотерса, Берни. Найденного вчера мёртвым в камере. Кстати, накануне к нему на свидание приходила женщина. Симпатичная блондинка, одетая в темно-синее платье, усеянное серебряной пылью. Пип Уотерс, доверенное лицо главы семьи Харпер, обладал чрезвычайно важными сведениями, которыми он предположительно и собирался поделиться с федеральным прокурором. А знал он действительно много. Не меньше, если даже не больше, чем федеральный агент Прачетт. Забавный сюжетец, а, Флитвуд?