Страница 21 из 42
об этом веянии, чтобы понять, действительно ли оно привлекает людей с повышенной
эмоциональностью, и не окажется ли так, что к ним же потянутся и люди с повышенной
чувствительностью, из которых мы с Олегом могли бы подготовить Исповедников.
На мою беду, среди тех, за кем я наблюдал целую неделю, не было ни единой мало-
мальски зрелой личности, а с людьми моложе хотя бы восемнадцати лет жизнь приучила нас не
связываться уже очень давно.
И вот, в тот день, когда я уже готов был бросить эту безнадежную затею к чертовой матери,
появилась та, которая была, по меньшей мере, старше остальных года на четыре.
Поблагодарив судьбу за предоставленный мне шанс, я направился к ней.
- Привет.
В ответ на приветствие, меня одарили изумительно печальным взглядом из под длинных
ресниц, и соизволили повернуть в мою сторону голову.
- Привет – ответила она тусклым голосом, с превосходно поставленным надрывом, которого в
реальности не было и в помине.
Я «считывал» все, что мне было доступно на текущий момент, и отчетливо ощущал, что мной
заинтересовалась не только она, но и еще с пяток девочек бродивших по округе.
- Извини, ничего если я тут побуду с вами?
- Твое дело.
Я был удивлен. Девочка была в потенциале превосходной актрисой, которая могла крайне
убедительно изобразить грусть и тоску с одиночеством вперемешку.
- У тебя что-то случилось? – поинтересовался я, решив немного поиграть в предлагаемую ей
затею.
- Да. Но до этого никому нет дела.
- И что же?
- Прекрати, - ее голос взвился под небеса – прекрати показывать, что тебе не все равно. Ты
такой же, как они все.
Она поднесла к носу платок, и слезы полились у нее из глаз.
Ладно, подумал я, хочешь раскрутить меня, девочка, вперед. Мне будет чему у тебя
поучиться. А фокус с платком, от которого слегка попахивало луком, слишком стар, чтобы я его не
знал.
- Извини, - сказал я – я не хотел тебя расстраивать. Но ты и вправду считаешь, что я подошел
бы к тебе, если бы не увидел что тебе плохо? Я же не бревно бесчувственное.
Она оглядела меня еще раз, и я почувствовал, как ее интерес ко мне возрастает.
Посмеиваясь в душе, поскольку я вполне отдавал себе отчет в том, как я выгляжу в пошитом
на заказ костюме рядом с ней, сошедшей со страниц второсортной манги, я сделал самое
участливое лицо, на которое был способен.
- Может и так. Вот только ты все равно не поймешь.
В ее голосе была убежденность и затаенное превосходство.
- Я попытаюсь.
Она вздохнула.
- У тебя не получится. Чтобы ты хоть что-то понял, тебе надо было бы чувствовать все хотя бы
вполовину так, как чувствую я.
- Кто знает. Может я и могу это.
Она покачала головой, но я видел, как ее распирает от ее шанса поразвлечься и посмеяться
над простофилей.
- Расскажи, в чем дело? Несчастная любовь? Разбитое сердце? Кто-то умер?
И она принялась кормить меня красивой и крайне меланхоличной сказкой о том, что
случилось с ней совсем недавно.
Я стоял рядом, слушал и кивал, в особенности потому, что достаточно было лишь поменять
имена действующих лиц и время событий, вкупе со стилем изложения, и я мог с уверенностью
сказать, что я присутствовал в театре на этом спектакле.
Когда же примерно с середины ее повествования я продолжил рассказ вместо нее, оставив
ей удел кивать и слушать меня, я уже искренне наслаждался.
- Откуда ты знаешь? – опомнилась вдруг она.
- Знаю. Ты что, только что с репетиции? Вольное изложение известных произведений? Так ты
не ту публику выбрала. Здесь это оценят меньше чем на сцене.
Она вспыхнула как маков цвет, и это было первое искреннее проявление чувств. Когда вас
ловят на таком, то очень тяжело держать в узде непроизвольные реакции.
- Ты решил надо мной посмеяться! – завопила она, и попыталась залепить мне пощечину.
Разумеется, я не дал ей этого сделать, перехватив руку.
- Прекрати показушничать, и пойдем. Поговорим спокойно, как взрослые люди.
- Отпусти меня!
Я усилил хватку на ее запястье.
- Не прекратишь, руку сломаю, и тогда будешь страдать уже по-настоящему.
Она заткнулась, но ненадолго. Стоило мне повести ее в сторону от остальных, как она
закатила такую сцену, что из окрестных окон повысовывались жильцы, пытаясь понять, кого же
убивают в их дворе посреди белого дня.
- Ладно, черт с тобой – сказал я, и, отпустив ее, направился на выход из двора.
Не мытьем, так катанием, подумалось мне, но я узнаю все то, что хочу. В конце концов мне
было не привыкать караулить людей и подлавливать их в таких ситуациях, которые они сами
сочли бы крайне неудобными.
Мне пришлось проторчать там еще несколько часов, пока она, наконец, рассталась со своими
охающими и ахающими единомышленницами.
Я незаметно следовал за ней примерно половину дороги до метро, пока полностью
не убедился, что она идет одна, и больше из этой компании никого нет рядом. Спокойно
приблизившись к ней со спины, я наклонился к ее уху и тихо сказал:
- Могла бы и поблагодарить.
Это надо было видеть. Ее прыжок с разворотом был просто изумителен, особенно с учетом