Реверс

Дьорл Мортис подвел меня к свежим захоронениям, и указал на небольшой склеп. Хм. Богатый караванщик мог бы и что-нибудь попомпезнее отгрохать. Цикады трещат, трава шелестит под порывами ветра, птички какие-то щебечут… лепота. А я, вместо того, чтобы наслаждаться природой и погодой, сейчас труп поднимать буду. Бе-е-е! Мерзость. Что внешний вид, что запах бывшего караванщика оставляли желать лучшего. Кстати, судя по общей синюшности, помер этот тип действительно не своей смертью. Похоже, траванули его. Я бы поставила на многокомпонентный растительный яд, но без специального исследования точно не скажешь.

Допрос продолжался довольно долго. Хорошо хоть караванщик упокоился недавно, иначе никаких сведений я бы из него не вытащила при всем желании. Поговаривают, что архимаги могут даже скелет разговорить, но я была не столь продвинутым некромантом. Мой предел — это труп трехдневной свежести.

Список вопросов дьорла Мортиса казался нескончаемым. Я даже притомилась слегка. Результат, правда, был впечатляющим. Обычное дело о контрабанде привело к работорговцам, иностранным шпионам и полноценному заговору. И одним из его участников, как раз, был караванщик. Сунув любопытный нос туда, куда не следовало, он неосторожно решил шантажировать высокопоставленных заговорщиков. Собственно, финал был предсказуем.

Несмотря на удачный допрос, дьорл Мортис счастливым не выглядел. Похоже, он не ожидал, что случайно наткнется на такое многообещающее дело. Иначе прихватил бы с собой кого-нибудь из Теней. Поскольку они занимались разведкой, контрразведкой и внутренней безопасностью, заговор был как раз по их профилю. К сожалению, поднять труп для вторичного допроса было уже нельзя. Так что пришлось нам с Мортисом тащиться в контору к Теням, давать показания и подписку о неразглашении. Причем и то, и другое — подкрепленное магией.

Домой я вернулась уже поздно вечером. Времени едва хватило на то, чтобы изготовить заказ. Общая усталость и потеря концентрации сделали свое дело. Вместо измельченной сушеной полыни я всыпала в заживляющую мазь истолченные стебли ромашки, и она вспенилась. В результате я получила испорченный продукт и ожог на правой руке. Решив больше не экспериментировать, я смазала ожог (благо, запасы правильно сваренного продукта у меня были), замотала руку чистой тряпицей (приготовленной специально для этой цели) и отправилась спать.

Спала я плохо — рука болела всю ночь. Даже странно — вроде бы не такой уж сильный ожог был. Может быть, я что-нибудь не разглядела? Не дожидаясь рассвета, я зажгла несколько свечей, размотала тряпицу и… не поверила собственным глазам. От локтя и до кончиков пальцев рука стала… моей. Такой же, какая была у моего прошлого тела. Изящная кисть, длинные, музыкальные пальцы и бледная кожа. Ничего себе! Так вот почему рука болела… она перестраивалась. Неужели моя усталость, вкупе с неосторожностью, позволили сделать впечатляющее открытие? Это следовало проверить!

Чтобы остановить себя от немедленного спуска в лабораторию, мне пришлось изрядно напрячься. Исследовательский зуд был практически невыносим, но чувство долга оказалось сильнее. Слишком много дел было запланировано на день. И ни одним из них я не могла пожертвовать. Огород, лечебница, артефактория, лавка, закупка ингредиентов, выполнение заказа… планов, как всегда, было громадье. К счастью, сегодня меня ни на какие некромантские подвиги не отвлекали, и я закончила с заказами раньше, чем обычно.

Сказать, что мне не терпелось приступить к испытаниям — это ничего не сказать. У меня даже пальцы дрожали от волнения. Я, конечно, слышала, что иногда значимые открытия происходят совершенно случайно (тому же Менделееву его таблица вообще приснилась), но никогда не думала, что нечто подобное случится со мной.

Поскольку вчера я выкинула мазь, посчитав ее испорченной, сегодня пришлось начать варить все сначала. Причем сразу в четырех экземплярах, записывая каждый этап приготовления. В итоге я хотела получить не только действенный продукт, но и обойтись без ожогов. Перестройка организма и без того дело болезненное. И над этим, кстати, тоже следует хорошенько подумать. Если я соберусь изменить все тело, то делать это следует осторожно, чтобы не получить болевой шок. Да и конечный результат, если честно, я пока себе представляла не очень.

Сначала, конечно, мне хотелось вернуть себе свою собственную внешность. На фотомодель я никогда не тянула, но была, что называется, «дамой приятной во всех отношениях[6]». Однако какая женщина откажется изменить свою внешность в лучшую сторону?! Эх, мечты, мечты…

Первый вопрос, который передо мной встал — на ком экспериментировать. Обычно я использую подопытных мышек, но в плане изменения внешности они мне вряд ли могут помочь. После долгих раздумий я решила рискнуть пальцами левой руки. Да, опасно, но что делать-то? Изобретения требуют жертв.

Утренний итог был не слишком утешительным. Нужный мне вид принял только мизинец, подвергшийся ожогу. Радовало одно — повторить случайный результат я смогла. А вот то, что я не сумела его улучшить — безмерно огорчало. Остальные пальцы подверглись чисто косметическим изменениям. Причем ближе к вечеру на одном из них эффект бесследно исчез.

Разумеется, я продолжила экспериментировать. Меняла последовательность, степень измельчения и пропорции. Однако максимум, чего мне удалось добиться — ожог кожи сменился раздражением. Да и амбиции свои по превращению в Анжелину Джоли пришлось поумерить. Кардинально мое тело видоизменялось только в сторону возвращения своей собственной внешности. Да и то, скорее всего потому, что я чисто психологически считаю ее основной. Попытки же перевоплотиться в нечто абсолютно мне чуждое практически никаким результатом не увенчались.

Однако «практически» в данном случае — ключевое слово. Иногда незначительные, казалось бы, детали, могут полностью изменить облик. Добившись от мази максимальной действенности (пусть даже с эффектом раздражения), я начала меняться постепенно, отчасти возвращаясь к собственной внешности и периодически внося определенные штрихи. Чуть более изящная линия бровей, чуть менее жесткая линия губ… осторожно, деталь к детали, я продолжала экспериментировать с собственным обликом. И хотя изобретенную мазь я на продажу не выставляла (и даже не говорила никому о ней), магический браслет на моем предплечье не позволил скрыть интересное изобретение. Да я, если честно, и не особо надеялась на это, а потому не очень удивилась, когда мирессин Поплия сообщила, что со мной хочет пообщаться дьорл Петрис.

Многоуважаемый кем-то глава лечебницы встретил меня неласково. Он всем своим видом показывал, что не в восторге от того, что вынужден тратить на меня свое время. Дьорл Петрис чуть ли не в приказном порядке велел мне поделиться секретом мази. Причем за такую сумму, что мне ее даже озвучить смешно. Естественно, я отказалась! Тогда глава лечебницы ткнул меня носом в подписанный мной контракт, один из пунктов которого гласил, что пока я по нему не расплачусь, все магические изобретения я либо должна продавать Академии по установленным ею расценкам, либо не продавать вообще.

— Мазь, про которую вы изволите говорить, еще не доведена до ума, — вежливо сообщила я. — Она не является готовым продуктом, поскольку проходит стадию экспериментов и усовершенствований.

— И когда она будет готова? — запыхтел дьорл Петрис.

— Понятия не имею, — пожала плечами я. — На данный момент я располагаю шестью более менее действенными рецептами ее изготовления. Могу продать вам любой из них, но эффективность не гарантирую.

Надо сказать, что я в принципе не была уверена, что мазь будет действовать на ком-то еще, кроме меня самой, но зачем разочаровывать дьорла Петриса? Долг по контракту нужно гасить, так что побочный продукт своих экспериментов я продам с большим удовольствием.

— Хорошо. Академия подумает над твоим предложением. Но я вызвал тебя не только затем, чтобы поговорить о новых рецептах. Ты должна поставлять в лечебницу свой товар, маркированный придуманным тобой знаком.

6

Дама, приятная во всех отношениях — фраза из «Мертвых душ» Гоголя.