Чужие игры

Вообще, граф бы никогда не признался, но он был немного испуган. Вокруг идиллия сельской местности, аккуратные деревеньки, тучные стада и распаханные поля, крестьяне исправно клонили головы, да вот только запах от этих людей шел особенный. Ну и взгляд исподлобья непростой у них был, без страха, скорее даже где-то насмешливый.

Ох, непростые это деревеньки, не зря на отшибе через леса к ним пробираться нужно, не зря. Певна это тоже чуяла, периодически раздувая ноздри и втягивая воздух, с какой-то полуулыбкой кивая, словно хорошим знакомым местным жителям.

Это был клан. Следы беглянки вели прямо в сердце клана, и графу становилось все больше и больше не по себе. Радовало лишь то, что и он не лыком шит, на грани восприятия он чувствовал свою семью, двух вампиров своего гнезда, что с остановкой тащились лесными дорогами на большой нагруженной телеге. Его ребята отставали от их пешего хода напрямки, но меж тем могли и успеть до момента, когда их помощь, а может быть, и их груз им ой как пригодятся.

— Здесь. — Певна остановилась на небольшом косогоре, с которого было хорошо видно небольшое поселение домов на десять в два рядка, обнесенных легкой оградкой. — Чувствую, они здесь.

— Хорошо, однако. — Кивнул черепом монах, вглядываясь в дома.

Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего, подумалось графу. Мирная картинка опасна вдвойне, так как за ширмой покоя обычно всегда скрывается целый ворох больших проблем. Эта деревня была самой большой из трех встреченных по пути, а следовательно, это и есть то место, откуда у здешних ноги растут. Поодиночке оборотни не страшны вампиру, лично граф в куда как более молодые годы своей грешной жизни не раз сходился в битве даже с парой волков, но вот здесь, когда вокруг скорей всего рожденные, причем неизвестно в каком поколении, он чувствовал себя более чем уязвимым, даже несмотря на такую серьезную боевую мощь, как маленький монах.

Граф улыбнулся, когда они вышли на улочку деревни, все же оборотни легко читались в своей природе. Что с вами происходит, когда вы заходите в нормальную деревеньку? Правильно, вас первым делом облают дворовые барбоски, а здесь? Здесь их встретила тишина, что же тут скажешь, суть барбосиков хоть и в единстве природы с волчьей стаей, да вот внутри они другие. Не уживаются собаки с ними, сколько ни корми — чуют зверя. Вот и сейчас тишина и взгляды, люди, работавшие во дворах, провожали их тяжелыми взглядами, в которых не было страха перед чужаками, они чувствовали свою силу, они знали, что это их здесь и сейчас нужно и должно бояться.

Пройдя вперед вдоль по улочке, их группа вышла на нечто вроде мини-площади, где центром служил каменный колодец и монументальный дед, сидящий рядом с ним, с прищуром разглядывающий непрошеных гостей.

— Денечек вам добрый, путники, какими судьбами в наши края пожаловали? — прокаркал он, разглядывая с интересом Певну.

— Девку отдавай, давай-давай быстро-быстро, моя спешать, — выдал Ло с ходу, но не забыв при этом вежливо поклониться.

— Спешить, — автоматически поправил монаха граф, обойдясь без поклонов, и хотя его натура требовала куда как более витиеватого начала беседы, в принципе он был полностью согласен с Ло.

— Значится, спешите? — Дед покачал головой. — А не шибко ли вы, други мои, самонадеянны?

Он покряхтывая поднялся, неспешно подходя к Певне и без церемоний беря ее за подбородок, поворачивая то так, то эдак ее милую головку.

— Значит, и вторая Пиксквар пожаловала в гости? — Он отпустил девочку. — Говорил я твоей маме, что рано или поздно вы сами сюда придете, не верила, все гнала меня, да вот незадача — против натуры-то не попрешь.

— Уважаемый. — Ло аккуратненько, пальчиком постучал дедушку по плечу. — Девка давай?

Дед закрыл глаза, с шумом втягивая воздух широкими ноздрями.

— Тонган, — произнес он, поведя головой в сторону монаха, и, уже поворачиваясь к графу, открыл глаза. — И вампир. Странная парочка, еще более странная встреча. Удивительный мир, сколько живу, а не перестаю удивляться.

— Певна! — С крыльца соседнего дома на сестричку, округлив глаза, взирала ее точная копия.

— Молка! — тут же вторила ей вторая, срываясь с места и заключая сестричку в объятия.

— Ну вот, взяли и перемешались, — рассмеялся дед. — Как теперь узнать, где ваша, а где моя?

— Они обе наши. — Граф не без оснований боязливо осматривался по сторонам, отмечая все больше и больше жителей деревушки, стягивающихся к колодцу.

— Думаете? — Дед расплылся в улыбке. — Вот это вряд ли, видите ли, девочку я не только вам не отдам, но еще и вторую никуда не отпущу.

— Мы ведь можем и по-плохому. — Граф слегка сместился, наблюдая, как безмятежный монах спокойно снимает с плеч свой рюкзак и развязывает на нем тесемочки.

— Ну, так и мы в долгу не останемся! — Дед звонко хлопнул в ладоши и рассмеялся.

Люди на площади словно по команде принялись стягивать с себя одежду. Сестренки испуганно жались друг к дружке, а Молка, видимо более решительная, немного подалась вперед, обращаясь к старику:

— Господин Немель, это люди барона Ульриха. — Она нервно сглотнула. — Нам, наверно, лучше и вправду пойти с ними, с мамой мы сами поговорим, нельзя их трогать.

— Ваша мама, получив вас обратно, посадит вас на короткий поводок. — Упомянутый господин Немель поджал губы. — Она уже однажды увела у меня сына, сгубив его, а теперь и вас от меня забрать хочет! Пусть эта сучка на коленях теперь ко мне ползет, ничего она от меня не получит!

— Дедушка! — Дернулась как от пощечины Молка. — Не смей так говорить о матери!

— А как мне говорить об этой твари! — В его голосе проскочил натуральный рык взбешенного зверя. — Она увела Патрика, и его убили, а она что? Она залезла тут же в постель к сыну убийцы! Она спит с сыном убийцы вашего отца!

— Не надо, дедушка… — Слезы рекой катились по щекам двух девчонок.

— Хватит выть, дуры! Вы останетесь здесь, даже если мне самому придется перегрызть для этого вам горло! — Раздался хруст смещаемых суставов и треск разрываемой ткани одежд старика.

Ох, ну и дед! Граф испуганно попятился, такого зверя ему еще не приходилось встречать на своем пути, и хвала богам, иначе бы граф не дожил до своих лет. Вот что значит чистокровный оборотень не в первом поколении. Масса тела минимум вдвое пошла в прирост при трансформации, оборотни, даже простые, при переходе в звериную ипостась наращивают мышцу, внушая уважение, но здесь и сейчас перед ними встал настоящий гигант с пепельно-серой шерстью и глубокими рытвинами старых шрамов на оскаленной пасти.

Щелк.

Это господин Ло наконец-то соединил вместе части своего посоха, как-то нелепо выглядя среди неистовства форм. Народ на площади изгибался в изменениях, голые люди превращались в зверей, надевая новую разномастную одежку и совершенно недружелюбно выставляя напоказ свои бритвенно-острые клыки.

— Ваши предложения, дорогой друг? — Граф сместился, прикрывая собой спину монаха.

— Волков нужно оскорблять по вашим традициям, прежде чем бить? — полюбопытствовал тот у Десмоса.

— Не думаю, — произнес граф, запуская свою трансформацию, от чего резко мир поменял градацию красок и картин.

— Уже легче. — Вздохнул Ло и, уже не сдерживаемый рамками приличий, с размаху и с хорошим посылом впечатывал один из стальных шаров-наверший своего шеста прямо в морду самой здоровенной зверюги, совсем недавно еще бывшей милым дедушкой с улыбчивым лицом.

Больше дискутировать им не пришлось. Монах орудовал жестко, еще на излете останавливая мощные серые молнии клыков, направленных в его сторону, в то время как Десмос орудовал в куда как более жесткой форме, он без зазрения совести рвал своими когтями и клыками волчью плоть, в секунды дурея от сладостной крови, попадавшей в его пасть.

Зверь сошелся против зверя. Граф работал на пределе, отмечая, что буквально за считанные минуты схватки уже успел получить пару рваных ран. Эти оборотни были быстры и стремительны, их звериная грация не уступала его смертельной мощи, и если бы не безжалостные удары Ло, он бы уже потонул под серым ковром звериных шкур. Правда, сдаваться они не собирались, с неистовством, достойным похвалы, разбрасывая серые тени, в стремительном хороводе смерти кружащиеся вокруг их компании.