Чужие игры

Обязан. Слово-то какое препаскудное подобрал. Плюхнувшись вновь на стул, я смерил его с головы до ног взглядом. Ну и как мне прикажете быть с еще одним представителем, так сказать, теневой власти этого мира? «Факушку» ему прописать? А он мне? Что вообще могут эти эльфы? Вопрос риторический. Скорей всего, могут, и многое, тут не нужно семи пядей во лбу, чтобы сопоставить уровень окружающей действительности и уровень этих красотуль. Мне вот первое, что на ум приходит из пакостей, которые они могут прописать, так это пинок в зад с заданной траекторией полета, прямиком назад на матушку Землю. Почесав нос, вспомнил свою квартирку, мягкий свет монитора по ночам, работу-заботу, в общем, не самое плохое, что может случиться в жизни, и меж тем… меж тем есть ведь лучше.

— Присаживайтесь, господин Леофоль. — Я широким жестом хозяина предложил ему располагаться поудобней. — История эта не пяти минут, а посему слушайте внимательно, дабы лишний раз не повторяться.

Повторяться не хотелось, посему, не мудрствуя лукаво, вел свое повествование, что называется, «от» и «до». Нет, конечно, ряд вопросов пришлось сознательно упустить, так как за этот ряд можно было и схлопотать, к примеру, история госпожи де Кервье. Тут ведь даже вопрос не в том, что тайна не моя, вопрос не в корректности, этот вопрос по сути схож с деревенским домиком, который вы купили, дабы на выходные ездить на природу, не зная, что в подвале лежит себе, уже не одно десятилетие, авиационная неразорвавшаяся бомба времен Великой Отечественной войны. Этакий, батенька, surprise, или если по-русски выражаться: «увидели — аж обосрались от счастья».

Но что мне в эльфе всегда нравилось, это то, что он умеет слушать, а также, по всей видимости, понимать, что не все вещи на этом свете для его длинных ушей. Он не спрашивал про подоплеку моих паровых бомб, он не переходил грань политики, он лишь кивал, полуприкрыв веки, своим мыслям, тактично поглощая мою историю без лишних комментариев.

— А теперь они оба пришли к тебе? — наконец нарушил он молчание после продолжительной паузы в конце. — Знаешь, я уже очень давно живу в лучах солнца, непередаваемо долгим был мой путь бок о бок с вашим родом, но каждый новый день рядом с вами для меня открытие.

— Не для одного тебя, не для одного тебя. — Покачал я головой.

— Останови войну. — Его огромные бездонные глаза завораживающими омутами вцепились в меня. — Не знаю как, но останови.

— Если бы я мог щелкнуть пальцами и от этого все наладилось, то уверяю вас, отщелкал бы себе руки до локтей. — Улыбнулся я. — Но, увы и ах мне, есть вещи, против которых мы все бессильны.

— Ты давно уже в этом мире? — Легкая улыбка коснулась его губ. — Какой из родов выпустил тебя в этот мир, се'ньер?

Между нами повисла напряженная звенящая пауза. Я не то что моргнуть боялся, я даже дышать на какое-то время забыл.

— На оба вопроса «нет». — Я опустил веки, откинув голову и вдохнув глубоко для успокоения. Впервые в этом мире я буду вынужден сказать, что я чужой. Впервые вслух признаю то, чего сам принять и, главное, отдать не могу и не хочу. — Совсем недавно кто-то призвал меня в это тело, подозреваю, что это стало чьей-то досадной оплошностью.

— Ты искренен. — Тень улыбки по-прежнему не покидала его уст. — Это дает тебе плюс, но я должен предупредить тебя: за такой щедрый подарок, как вторая жизнь, обычно принято платить первой. Цена вопроса обычно крайне высока. Лично я не вижу, потому и спрашиваю, на тебе печати эльфийского рода, а это обычно значит, что ты еще не оплатил свое.

— Я не просил! — У меня невольно сжались кулаки.

— Так давай заберем? — Он склонил выжидательно и насмешливо голову набок.

— Не надо. — Невесело рассмеялся я. — Так и быть, сочтемся.

— Не знаю, не знаю. — Он стал серьезен. — Это не моей компетенции вопрос, к тому же…

— Что? — прервал я паузу.

— Я не слышал, чтобы кто-то из Домов Солнца за последнюю сотню лет призывал се'ньера. — Он постучал пальцем по столу. — Возможно, твой долг висит у детей Луны, а его уже мы, в свою очередь, не дадим тебе выплатить.

Вот и приплыли. Я почувствовал, как мое сердце стала затапливать злость и какое-то черное чувство глубокого жизненного разочарования.

— Мне рассчитывать на смерть? — Скулы свело при этих словах.

— С нашей стороны необязательно. — Примирительно вскинул он ладонь. — Даже больше, если урегулируешь самостоятельно конфликт между Империей и Финором, могу самолично поставить над тобой свою родовую печать защиты. Но у тебя должно быть понимание, что за детей Луны я не могу говорить, долг есть долг, ошибки принято исправлять, мой авторитет имеет значимость в Доме Солнца, но я никто среди дьёсальфов. Солнце и Луна уже долгие годы живут на грани зыбкого мира, и поверь мне, он куда важней твоей жизни и даже нашего покровительства над вашим сумасбродным родом.

Я сидел, тихо вскипая от открывшихся перспектив, и, увы, был бессилен в данной ситуации. Нет, конечно, можно вскочить и пнуть табуретку, плюнуть на пол или схватить эльфа за уши и попробовать их оторвать, но, во-первых, при чем тут табуретка и пол, а во-вторых, похоже, уши и все остальное собрались отрывать именно мне.

— Ладно, Ульрих. — Он поднялся со стула, более не удостаивая меня взгляда. — Пока от тебя все равно ничего не требуется, кроме того, чтобы остановить войну…

— Всего-то?! — У меня дыхание сперло от его слов.

— Пока да. — Нравоучительно воздел он пальчик. — Но об этом мы поговорим с тобой позже, сейчас тебе нужно пройти в приемную у южных ворот, там тебя ожидают посетители.

— Млять! — Я схватился за голову, чувствуя, что этот день добьет меня окончательно. — Кто еще? Кого мне еще для кучи нужно спасти?

Не прощаясь с эльфом, я на негнущихся ногах дошел до стойки столовой, где залпом выпил полкувшина фруктового отвара и подмахнул одну кружку молодого игристого вина, от чего хоть немного душа встала на место после этих скоротечных встреч. Нет, это же надо же так было сегодня всему и сразу совпасть?! От расстройства я даже стукнул кулаком по деревянной стойке.

Но нужно быть стойким оловянным солдатиком. Нужно. Хотя, видит бог, хотелось со всех ног ломануться в свою комнату и спрятаться под кровать, а не топать ножками на очередное рандеву с судьбой. Покачав печально головой, я все же был вынужден выйти из столовой, дабы направить свой путь в обратном направлении, по пути сверяя маршрут через прохожих, чтобы не заблудиться в этом маленьком внутреннем городке.

В приемной меня встретил хмурый клерк, который и проводил извилистыми коридорами к небольшой комнатке, где меня с порога ждали жаркие объятья женских рук и печальное лицо, полное слез.

— Капитан. — Сдержанно кивнул я высокому круглоплечему мужчине, стиснувшему рукоять своего меча. — Баронесса…

На моем плече рыдала взахлеб баронесса фон Пиксквар, в судороге рыданий не в состоянии сдерживать эмоции даже в малой степени. Придерживая за руку рыдающую женщину, я усадил ее на небольшой диванчик, приобняв за плечи и не спуская взгляда с сэра Гарича Ол'Рока, бывшего капитана моей личной гвардии.

Да, пожалуй, судьба не могла организовать мне более нежелательной встречи, чем с бывшим капитаном, а ныне моим заклятым другом Гаричем. Неприятно, чертовски неприятно было отвечать на его колючий немой взгляд, особенно с учетом того, что сам ощущаешь ту глубину неприятия, что возникла между нами, прямо скажем, по моей вине. Да, это всецело моя вина, именно я подвел его, и именно я подписал своей рукой пакт о разрыве дружбы между нами. Было ли мне стыдно? Было, но случись все вновь, поверьте, не думаю, что поступил иначе бы.

Что они здесь делают? Мне было до жути неуютно видеть такую сильную и невозмутимую баронессу в таком состоянии, но, похоже, что от нее мне не скоро удастся добиться хоть каких-то внятных слов. Похоже, придется обжигаться об этот невыносимо колючий взгляд Ол'Рока. Я внутренне даже усмехнулся, вот оно как бывает, судьба все расставляет по своим местам. Гордый рыцарь пришел ко мне и стоит, играя желваками на скулах, потому что, похоже, так решила его женщина. А что делать? Так уж устроен мир, классика, господа, слабый пол сильнее сильного, в силу слабости сильного пола к слабому. Не мной придумано, такова суть природы. Кряхтишь, пыхтишь, ворчишь, но натягиваешь трико, дабы с гордо поднятой головой и мужественным взглядом под дождем пойти вынести мусор. Вот так иной раз мы, мужчины, идем на подвиг, не жалея себя.