Платина и шоколад

— Могу вернуть, если хочешь, — предложила она.

Всё равно рано или поздно нужно было бы поговорить с ним, а не бегать, как маленькая. А стимул пригодится всегда.

Гарри пожал плечами.

— Да пожалуйста, держи, — и, заведя руку за спину, нащупал небольшую тетрадку на парте, протягивая её подруге. — Спать так охота.

И снова зевнул, отворачиваясь и устраивая голову на сложенных на парте локтях. Рон в свою очередь почесал лоб и принялся копошиться в своей сумке. Он вечно терял там что-то.

А девушка, недолго думая, открыла первую страницу и пробежала взглядом по первым строчкам — имени и фамилии.

Курт Логан Миллер.

Логан.

Где-то она однозначно…

Быстро перебрала в уме похожие имена префектов и младшекурсников из тех списков, что собственноручно составляла. Пожала плечами и закрыла тетрадь, откладывая её на край парты.

Да мало ли, где она могла его видеть.

Видеть. Однозначно видела.

Память на имена у Гермионы была отменная. Девушка нахмурила лоб, пытаясь вспомнить, перебирая в голове варианты.

Что-то незначительное. Какая-то мелочь. Буквально мельком, ничего важного…

Бумажка, имя.

Бумажка… подписанный учебник?

Нет, нет. Не то.

Ответ был на самой поверхности — протяни руку и возьми. Только, как назло, такие ответы тяжелее всего поймать за хвост.

Грейнджер ощутила, как боль в висках начала сдавливать голову. О, нет.

— Годрик, только этого не хватало…

— М? — Рон не отвлекался от копошения в своей сумке.

— Голова болит.

— М… — рыжий ещё на несколько секунд исчез почти по самые плечи, а потом вынырнул, взъерошенный. — Где моё долбаное перо?

Девушка отмахнулась, зашвыривая мысли о странном имени на задворки памяти. Подумает на досуге. Не так уж важно. Только боль в голове от этого не прошла.

— Я пойду умоюсь, — она отодвинула свой стул, раздражаясь, со вздохом потирая переносицу. — Если это кого-нибудь интересует.

Ну, вот. Начинается.

Сейчас польётся яд — она себя знала.

Гарри поднял голову, глядя на подругу со смесью подозрения и сочувствия.

— Точно всё нормально?

— О, да, всё отлично.

Скептичный взгляд зелёных глаз из-под очков.

— Просто не выспалась.

И не соврала. Хоть что-то приятное.

Действительно ведь отвратительно спала. Но причину ему знать совершенно не обязательно.

— Рональд, твоё долбаное перо лежит на долбаной парте. Разуй глаза.

Встала и быстрым шагом направилась к выходу из кабинета, мысленно рисуя себе красноречивые перегляды мальчишек.

Благодаря Мерлина за то, что туалет для девочек расположен за углом и она не опоздает на урок, она церемонно проигнорировала какой-то лёгкий подкол со стороны слизеринцев, сохраняя достоинство и ровную спину.

Но стоило сжать пальцами ручку двери, как та рывком потянула её на себя, и лицо Гермионы уткнулось в зелёный галстук, а лёгкие заполнил запах, от которого дыбом встал каждый волосок на теле.

Мерлин, Грейнджер...

Это просто уметь нужно попадать в такие, блин, дерьмовые ситуации.

Лучше бы ты сидела и терпела свою головную боль за своей третьей партой, чем теперь отскакивала от Малфоя, как ошпаренная.

И таращилась на него. Вот так.

А он… что, даже не…

— Брысь, грязнокровка.

Умри.

Умриумри.

Просто умри сейчас, чтобы не покраснеть ещё больше.

Сгореть заживо со стыда.

Когда даже смысла в румянце не было, ведь Драко действительно не смотрел на неё. Только грубовато оттолкнул плечом, заставляя сделать ещё один шаг назад.

Пошла с дороги.

Примерно так это выглядело.

Зато идущий за блондином Забини едва не просверлил лицо Грейнджер таким взглядом, что зачесались щёки. Не смотреть на них. Просто иди.

Иди, куда шла, Гермиона.

Он ведь даже головы не повернул. Что за хрень, Малфой?

ИДИ!

Моргнула, резко отвернулась.

Переставляя негнущиеся ноги, с пылающим лицом пронеслась по коридору, заскочила в туалет.

Раковина, вода, прохладно. Умылась. Кожа постепенно остывает.

— Чёрт, — шепнула она в мокрый ковш ладоней.

Надо же. Не хотела попадаться на глаза. И в итоге врезалась в него.

Врезалась в него! Налетела со всего ходу! Да чтобы тебя с ног сбило! Хренов грёбаный хорек, как же ятебяненавижу!

Она ударила мокрыми руками по раковине. Потом ещё раз. Зажмурилась.

Больно. На ладонях красные пятна. Голос разнёсся по блестящим в свете ламп стенам:

— Пошёл ты, Малфой!

Пошёл ты, ясно?

Ты и твоя семья — заносчивые… надменные сволочи! Твой отец — тварь, и ты такой же.

Конечно, Грейнджер. Повторяй это.

Так ведь легче, правда?

Нет. Но плевать. Может быть, станет когда-нибудь. И кто-то в груди прекратит трепать тебя, как оборванный и обгрызанный лоскут грязной тряпки.

Злость была ненужной, но она была. Так сильно была, что Гермиона не сдержалась и ещё раз ударила по керамическим бортикам.

Лучше злиться. Лучше так, чем плакать.

Осквернять эти стены, эту школу своими слезами.

Такие, как я загрязняют Хогвартс. Такие, как я.

А такие как ты, Малфой, втаптывают его в полное дерьмо! Это таких, как ты нужно исключать, выкидывать, как мусор. Куда бы ты побежал, если бы тебя вышвырнули отсюда за шкирку? К своей мамочке? Той самой, письма которой ты жжёшь, когда они тебе приходят? Тебе не к кому идти!

Я хотя бы всегда буду знать, что меня ждут.

Так кто из нас теперь в проигрыше?

Лицо, застывшее в сознании, которому она выплёвывала всё это, высокомерно приподняло брови и растаяло.

— Сволочь, — Гермиона тяжело дышала.

Подняла взгляд, встретившись с собственными пылающими глазами в зеркале. На миг замерла.

Оставь немного меня, Малфой. Пожалуйста. Нельзя делать так, как делаешь ты. Верни мне меня, ты-должен-вернуть-сейчас-немедленно-пожалуйста, верни. Иначе случится что-то ужасное.

Она не хотела.

Я не хочу, слышишь?

Медленно.

Выдохнула, расслабляя сжатую челюсть. Начала успокаиваться. Опустила взгляд на бьющую в раковину тугую струю воды. Повернула вентиль. Тишина. Мысли опускались. Прекратили метаться. И вдруг…

Письма.

Которые ты жжёшь.

Логан. Бумажка, письмо, Нарцисса.

Гермиона замерла, чувствуя, как в груди сжимается что-то холодное.

Щелчок — и одна крошечная мозаика присоединилась к другой.

Глаза вернулись к собственному отражению, недоверчиво вглядываясь в мокрое лицо. Мокрые ресницы. Тускнеющие щёки.

Грейнджер.

Что за ребус ты только что разгадала?

Прости, Мерлин. Она не поняла.

Глава 15

Грязнокровка расстроена, и расстроил её не Малфой.

Драко просто добил — это норма. Беспокоило другое: она уже была зла, когда влетела в него на полном ходу и накрыла своим охуительно-особенным-запахом. Клюнула носом слизеринский галстук и на сотую секунды обомлела.

А он сдержал этот псевдо-правильный порыв обхватить тонкую талию рукой.

Сдержал. Слава Мерлину.

Ведь куда проще было бросить ей “брысь”. Что он и сделал. Послушная грязнокровочка. А что, если бы она не отошла? Осталась бы стоять, или, ещё лучше, обхватила бы его за шею своими конечно-я-не-вспоминал-о-них-каждую-ночь руками, поднялась на носочки и поцеловала при всех.

При всех.

Вот было бы охерение. Драко мрачно усмехнулся.

Ну, да. Конечно.

Трусиха умчалась, как миленькая. Ищи, свищи.

Куда она вообще направилась за три минуты до начала урока? Не расстроит же опозданием свою любимую МакГонагалл. И кто мог довести Грейнджер настолько, что даже занятие не стало для неё помехой свалить немедленно? Да, девушка всегда сбегала, когда что-то шло не так. Да уж, хвалёную факультетскую отвагу не утаишь.