Страница 155 из 203
Грейнджер сжала руки в карманах, чувствуя неясное облегчение от того, что Блейз согласился помогать.
Потому что она смотрела на Драко, и ей становилось страшно. От той безнадёжности, которая всё чётче просматривалась в его глазах. Он терял надежду.
Нельзя было терять надежду.
Девушка подавила в себе желание сесть с другой стороны от него и тоже поддержать. Она не будет этого делать.
Она не должна.
Она просто стояла перед ними, сидящими на парапете, и думала о том, как скоро всё это хрупкое строение, что они городят, рухнет прямо им под ноги. Или на головы.
Не прислушиваясь к негромкому разговору двух товарищей, вздохнула и отошла к окну, упираясь руками в подоконник, на котором недавно сидел Забини.
Он будет присматривать.
За ней и за Миллером.
Гермиона не могла сказать, что это необходимо. Пока не было ничего такого, с чем она бы не смогла справиться. Встреча в библиотеке прошла спокойно, и несколько раз она даже искренне засмеялась, когда у него наконец-то получилось произносить заклинание и не окатывать её водой с ног до головы.
И когда он поклялся, в очередной раз высушивая подол юбки Грейнджер, что заклинания, касающиеся работы с огнём, он будет изучать самостоятельно. Желательно, где-нибудь в прерии или в пустыне, чтобы никто не пострадал.
И он слишком часто повторял: мы ведь просто друзья.
Просто друзья.
Эта фраза кричала: “Я вру тебе прямо в глаза”. А в голову постоянно приходил тот-самый-танец, когда она явственно ощущала их “просто дружбу” своим бедром сквозь платье. Миллер же, кажется, даже не пытался ничего скрыть.
По коже прошло целое стадо мурашек отвращения.
Всё-таки хорошо, что Забини будет присматривать за ним. Потому что если бы этим занялся Малфой… это опасно. Подозрительно.
Тем более, Курт начал избегать его. Гермиона видела, как когтевранец опускал взгляд при виде Драко. Или же торопливо прощался с ней, когда Драко появлялся на горизонте.
Это легко было понять, учитывая, чем занимается его отец в поместье Малфоев. И тяжело было понять, учитывая, сколько раз Миллер повторил о дружбе. Значит ли это, что он действительно “клюнул”?
Пожалуйста, пожалуйста, пусть кто-нибудь скажет, что они поступают правильно. Что они на верном пути.
Потому что у Гермионы было ощущение, что она должна вот-вот прикоснуться к обнажённому высоковольтному проводу. А ей нужно тянуть чёртово время.
Она обернулась только тогда, когда до слуха донеслось негромкое:
— Ладно. Я пошёл, скоро одиннадцать. Не хочу попасться этому старому придурку или его животному.
Забини встал, оправляя брюки и мантию. Бросил быстрый взгляд кивнувшему Драко, а затем снова посмотрел на Грейнджер и нахмурился.
— Держим друг друга в курсе любых изменений, ясно?
Девушка переборола желание закатить глаза. Она терпеть не могла этот истинно-слизеринский повелительный тон. Только буркнула: “Ясно”, едва разжимая зубы.
Не доставал палочку, не произносил: “Люмос”, просто через мгновение исчез во мраке за дверью. Секрет этого ночного видения был поистине самой большой загадкой для Гермионы.
То, что они остались вдвоём, дошло до неё не сразу. Только когда Малфой кашлянул, снова проводя руками по волосам и выпрямляя спину.
Их взгляды встретились, и в этот момент уединение ощутилось особенно сильно.
— Нужно подождать, — негромко сказал он, кивнув на дверь, за которой скрылся Блейз. — Минут через десять пойдём.
Гермиона кивнула.
Перевела взгляд на ряд раковин и зачем-то уставилась на третий умывальник. Краем глаза замечая отражение: своё и Малфоя. Он сидел, разведя колени и слегка опустив голову. О чём-то напряжённо размышляя.
Даже не хотелось подкалывать или говорить гадости.
Просто стоять напротив него и пытаться впитать в себя немного тяжести, которая исходила от него огромными, накрывающими, густыми волнами.
Впервые она чувствовала себя в тишине с ним не в своей тарелке. Потому что ощущала — должна что-то сказать.
Не успокоить.
Просто он ждал чего-то от неё, а она чувствовала это всей кожей.
— Хорошо… — голос сорвался.
Гермиона покраснела, быстро кашлянув в кулак, переминаясь с ноги на ногу и ловя на себе прямой взгляд. Глаза Малфоя поблёскивали в темноте.
— Хорошо, что ты рассказал Забини, — выдавила она из себя.
Отвернулась, потому что Драко фыркнул, хмурясь.
— Не начинай, Грейнджер.
— Что?
— Сама знаешь. Этот балаган. Я знаю, в какой мы заднице, и ваша с Блейзом жалость нихера не поможет.
И почему-то в голове заревели его слова, сказанные когда-то: “Мы в полном дерьме, Грейнджер”.
Хотя в тот момент они ещё не подозревали о том, во что ввяжутся немного позже. И о том, что происходит. Произойдёт.
Наверное, они хронически будут по уши в проблемах. Только начало ноября, а уже создавалось ощущение, что учебный год вот-вот подойдёт к концу.
— Я никого не собираюсь жалеть.
— Ну, конечно.
И снова молчание, которое действовало на нервы, как капающая вода. Завязывая в жилах тысячи крошечных, но тугих узелков. Было странно разделять тишину со слизеринцем.
Никогда бы не подумала…
— Знаешь, чувство такое странное, — протянул он задумчиво.
На мгновение замолчал.
Пожевал губу. А затем исправился:
— Противное. Как будто и не там, и не тут.
— Что ты имеешь в виду? — голос немного сиплый, будто Грейнджер долго кричала.
Малфой переплёл пальцы, глядя куда-то в свои ладони.
— Как будто я вышел из дома… давным-давно вышел. И был уверен, что в том месте, куда я отправился, всё будет иначе. Всё будет лучше. Я был уверен, мне обещали. Я знал, что так будет.
И усмехнулся так горько, словно ему было стыдно от того, что он сейчас говорит.
Но стыд и Малфой — это, определённо, понятия несовместимые.
— И что же? — тихо спросила она.
Он всего несколько секунд раздумывал, отвечать или нет.
Наконец, произнёс:
— А я так и не дошёл, Грейнджер. До сих пор. И знаешь. Это то, за что я никогда не прощу его. Он заставил меня поверить в себя. А теперь… — Драко замолчал так, будто у него свело горло. Но он только сцепил зубы и поднял взгляд на Гермиону, застывшую перед ним.
Отчего-то и без уточнений было ясно, что он говорит об отце.
— Я не дошёл. И не понимаю — то ли заблудился. То ли стоял на месте всё это время.
Такое ненужное откровение.
Мерлин, Малфой, да что с тобой. Пожалуйста, не сдавай позиций.
Он изо всех сил старался не показать, как сильно его прибивает вся эта ситуация. Но сил неиссякаемых не бывает. И Грейнджер на мгновение представила себе: а ведь он в этом напряжении уже много, много времени.
Куда больше, чем она сама.
И видел он больше.
Наверное, это и заставило её сделать шаг к нему и сесть рядом. Просто сесть, не касаясь, имея приличное расстояние между его бедром и своим собственным.
— Может быть, тебе и идти никуда не нужно было.
Он опустил голову, рассматривая носки своих туфель.
— Может быть, — пробормотал, и девушка почему-то приковалась взглядом к его ресницам, отмечая, как забавно они приподняты на самых концах. — Херовое сравнение получилось.
Она не сдержалась — улыбнулась. И вдруг.
Вспомнила его танец с Пэнси.
Эти ресницы отчего-то наталкивали её на самые глупые мысли. Каждый раз. Вызывая сочувственную нежность. Ненужную, явно неуместную.
Дурацкие ресницы.
Да кого это интересовало.
Он танцевал с Паркинсон, не отрывая взгляда от неё, Гермионы. Потираясь щекой о тёмные волосы слизеринки. И она вспомнила ощущение тянущего удовольствия в груди, когда смотрела в эти серые глаза, обнимая другого человека.
Другого. Человека.
Кто-то считает, что это нормально?
Грейнджер вздохнула, отворачиваясь. Понятие “нормально” стало слишком расплывчатым в её понимании нынче. Она сунула руки в карманы, наткнувшись пальцами на плеер.