Платина и шоколад

— Какая радость, — тут же пропел Драко, возвращая к себе внимание девушки.

Конечно же, не намеренно. Конечно, он не скучал по нему.

Нет. Это называлось другим словом.

Он дох без него.

— Проваливай, Малфой.

Она шипит, как змея.

Она такая красивая.

И он снова на несколько секунд проваливается в неё взглядом. И так не вовремя в мозгах начинают стучать её слова.

Слишком тихие. Слишком полные.

"...— Ты очень горячий.

— И чего ты добиваешься?

— Ничего. Просто благодарю за то, что рассказал..."

Не могла бы ты, Грейнджер, раз и навсегда подавиться этими словами?

Он только фыркает.

Качает головой и уходит, бросив на Поттера последний предупреждающий взгляд. Не глядя на неё.

Расталкивая на своём пути разодетых в какие-то идиотские костюмы студентов. А через полминуты уже возвращается к столику слизеринцев и качает головой на вопросительный взгляд Забини. Швыряет ветку винограда на салфетку.

Не сейчас. Сейчас мне нужна...

— Пошли.

И Драко хватает Пэнси за руку, сдёргивая со стула.

Слизеринка удивлена, но тут же с готовностью вскакивает. Восторженная улыбка растягивает пухлые губы, когда Малфой ведёт её в сторону танцующей толпы — как по заказу начинает звучать медленная музыка. Грёбаная ирония.

Чёрт, как я ненавижу это.

Он останавливается, когда несколько танцующих пар остаются за спиной. С ходу привлекает Пэнс к себе. Выходит немного грубо, но ей нравится. Она прижимается к нему, моментально. Утыкается носом в шею. Он почти слышит, как жадно Паркинсон втягивает в себя его запах.

Видит Салазар — он ей завидовал. Иметь возможность обжиматься с тем, кто кипит в мозгах уже столько времени. Иметь возможность прикасаться. Не знать ощущения запретного. Не думать о том, что подумают окружающие. Просто — не думать. Чёрт...

Они начинают двигаться в такт медленной музыке. Взгляд бездумно скользит по окружающим их парам. Он старался не нарушать дистанцию, но это было тяжело, учитывая, с каким упорством Пэнс впечатывалась в него.

И молчала.

Малфою нравилось, что слизеринка молчит. Он не хотел говорить ни о чём, а она, видимо, боялась спугнуть его внезапный порыв.

Эти движения, размеренные, спокойные — словно марш в голове, словно успокаивающий набат.

Ему бы могло это нравиться. Здесь и сейчас. Если бы не это жужжащее желание отстраниться. Если бы не эти вдохи где-то под челюстью. Если бы не...

Танцующие перед ними Томас и Патил слегка сместились в сторону, и сердце Драко упало. Сорвалось и покатилось вниз. Господи, так банально сокращаясь, счёсывая пылающие кровью стенки о кости. Он почти задохнулся.

Грейнджер.

Они танцевали с Куртом.

Её тонкие руки обхватывали шею патлача. Он был в костюме какой-то рогатой нечисти, без лишних побрякушек, поэтому не составило труда увидеть немного бледное лицо гриффиндорки, выглядывающее из-за его плеча.

Миллер не был высоким, поэтому взгляд Малфоя моментально прикипел к глазам Гермионы, пытаясь понять, что он видит в них. Что это, Грейнджер? Удовольствие, желание? Или напряжённый страх, скрытый так глубоко, что в этом полумраке его не различить?

А в следующий момент она слегка повернула голову, и тёмные глаза распахнулись, становясь... такими огромными. Такими красивыми. Глядящими на него. Она поймала взгляд.

Да, Грейнджер. Я смотрю.

Драко хотел скривить губы. Он хотел отвернуться. Хотел произнести одними губами «грязнокровка». Чтобы она. Только она поняла.

Он знал, что в её голове это слово отдастся звуком его голоса.

Но он смотрел.

Пока танец не вынудил перевести взгляд, ставший вдруг каменным, на кого-то другого, подставляя гриффиндорке свою спину. Он не понял.

Зачем ты уставился на неё?

Что ты делаешь?

Прекрати это.

Скрипнул зубами. Это ничего. Это просто переглядки. Пустое, ничего не значащее.

Как же медленно проходит круг вокруг своей оси. Он не хотел — только проверить. Посмотрит ли снова. И даже заставил себя не поворачивать голову раньше, чем того требовалось. Хотел скользнуть взглядом мимо неё, но зацепился, снова, на секунду, за это карее море, которое уже почти беззастенчиво взирало на него из-под длинных ресниц.

И всё.

Чёрт. Она просто смотрела. Напряжённо... странно. Это будто была звенящая тоска. И будто на ладони, прямо перед ним. Если хочешь — протяни руку, попробуй её.

Он не хотел.

Он впитывал, чувствуя, как отчего-то ускоряется сердцебиение.

Взгляд, соскользнув, медленно оглаживал её губы, её скулы. Такие знакомые и такие... они так далеко. Хотелось застонать.

Нет, Грейнджер. Ничего, Грейнджер.

Я не знаю что это, Грейнджер.

Ты нужна мне.

И это слово действительно стало фундаментом. Зарыто глубоко и накрепко. Держит.

Ты не должна вызывать во мне этого. Ты не должна, потому что ты — грязнокровка. Ты не можешь.

И он начинает злиться. Обнимать Пэнси и внутренне реветь от бешенства на всё это.

Молча выть, раздирая глотку. Так, что сводит дыхание.

А она будто чувствует. И за мгновение до того, как он вынужденно отворачивается:

вдруг. Оглушающе.

Приоткрывает рот и нервно облизывает губы.

Это проносится по телу горячей почти-судорогой. И отворачиваясь, он чувствует, как начинает дрожать.

Нет. Нетнетнет, Малфой.

Он плотно смыкает веки. Почти жмурится. А в сознании — её приоткрытый рот и влажный блеск на губах, оставленный языком. Начерта она делает это? Господи.

Сердце колотится как ненормальное. От одного воспоминания о нём — влажном и тугом языке, мокро скользящем по линии его губ. Несмело проникающему в рот, осторожно касающегося.

Блин.

Пэнси ничего не замечает. Она уже слегка выпившая, ей, собственно, посрать на всё, кроме того, что она прижимается к нему всем своим телом.

И ей посрать, что у неё совершенно не то тело, которое ему нужно.

И в этот раз он зло поворачивает голову куда раньше, чем следовало.

И снова.

Взгляд. Проникает в него почти яростно. Под самую шкуру. Мечется по лицу, и Малфой чувствует его. Прикосновением. Кричащим, отчаянным, жалящим.

"Я так соскучился по тебе".

Оглушительно.

Как она кусает губу. Как она дышит.

Немного наклоняется и легко трётся подбородком о плечо Миллера, слегка касаясь тонкими пальцами его затылка. Глаза не отрываются от Драко. Платье поблёскивает в полутьме.

"Ты такая красивая... блин, ты такая потрясающе красивая".

Он рывком опускает голову, прижимаясь щекой к макушке Паркинсон. А Грейнджер прикрывает веки, открывая рот в беззвучном выдохе, словно это её он сейчас держит в своих руках.

Судорожно сглатывают. Оба, одновременно.

И Малфой резко выдыхает, отворачиваясь.

"Нет.

Хватит".

Он отстраняет от себя Паркинсон.

— Чт... Что?

— Ничего, Пэнс. Иди к Блейзу.

— Но...

Конец фразы Малфой не слышит. Он уже проходит в сторону выхода мимо танцующих пар, едва ли не распихивая их. И что-то толкает его в спину. Кажется, это его собственные удары сердца.

Почти болезненные.

А от этого количества людей он начинает задыхаться.

— Малфой?

Одного взмаха руки хватает, чтобы Забини заткнулся. Просто позже. Прости, друг.

Драко проходит мимо их стола, мимо компашек, набивающих животы и галдящих, перекрикивающих музыку.

Уйти отсюда. Вдохнуть воздух, в котором меньше её.

Всё нормально. Он просто устал от этих громких звуков. А чувство такое, словно кто-то выдрал кусок из его головы. Из его груди. Из него самого. И этот кусок остался там, удержанный её взглядом. Теперь он валяется под ногами танцующих, исходя кровью. И херовой безнадёгой. Смотри, не наступи ненароком.

В зале так душно, что холодный воздух холла почти обжигает лёгкие.