Страница 116 из 203
Чёртов контраст.
— Тебе не обязательно покидать поместье. Я не побеспокою тебя. Займу Северную спальню для гостей.
Нарцисса молча смотрела на него в зеркале, игнорируя кольнувшую в сердце иголку. Та самая спальня.
— Почему её? — вдруг спросила она и едва сдержалась, чтобы не зажмуриться. Вопрос вырвался сам собой.
Логан сощурился.
Несмотря на ожидания, он не усмехнулся, не съязвил. Только легко пожал плечами.
— Мне она нравится.
— Вы там бывали? — совсем несложно было сыграть удивление. Достаточно лишь приподнять брови.
— Да. Несколько раз, — сдержанно ответил мужчина. И тут же добавил: — Мне пора идти к гостям. Надеюсь, ты примешь к сведению то, что я тебе сказал. Да, если захочешь — мы ждём тебя в нижних комнатах.
И он ушёл. А Нарцисса осталась в своей спальне.
К гостям.
Ей было не по себе.
Не хотелось покидать эту комнату, осознавая, что в поместье сейчас находятся двенадцать людей, обсуждающих очередное убийство. Не по себе было от всей этой ситуации. От всего, во что её втянули.
И вдруг поймалась на мысли, что проклинает себя. Себя ту, что приняла решение дать Обет. Решение помогать в этой чудовищной ситуации.
Это было почти больно — осознавать, что своими руками окунаешь свою жизнь в прежнюю грязь, имея возможность начать всё сначала. С нуля.
Это было нечестно.
Но это было.
А через несколько часов подобных размышлений приспешники ушли. Все. Точно так же, как явились — через её камин. Молчаливые и, кажется, почти не дышащие. Были ли они живыми?
Куклы.
Логан уходил последним. Посмотрел на Нарциссу лишь раз, уже переступив решётку. И то потому, что она окликнула его по имени.
— Обязательно впредь использовать именно этот камин? — тихо спросила женщина со своего места — весь вечер она просидела перед зеркалом, разглядывая своё отражение и пытаясь вспомнить ещё хотя бы что-то.
— Да.
И прежде, чем успела удивиться полученному ответу, зелёный огонь уже проглотил высокую фигуру, окатив Нарциссу прохладной волной воздуха.
А теперь, получив долгожданное письмо за день до того, как Мэнор должен был обогатиться ещё одним жителем, она судорожно думала, как ей поступить. Если ответить сейчас, то следующее письмо сына не успеет дойти незамеченным. Логан наверняка заметит филинов, а он запрещал ей сообщать о чём-либо Драко.
Решение пришло незамедлительно — она напишет, но запретит писать ей до следующей среды. Наплюёт на запрет Логана. Он ей не хозяин, чтобы контролировать то, что Нарцисса и кому сообщает. Малфой — часть этого всего. Он должен знать.
Как бы больно ни было это сообщать. Он должен знать правду.
Разве не этого заслуживает её сын?
Нет, чёрт возьми. Он заслуживает спокойной жизни после того, что пережил за последний год. Жить, не думая о том, что происходит дома в этот момент. А в поместье происходит ад.
Нет, она не могла писать этого. Писать и не узнать его реакции целую неделю.
Но Драко просит. Сам просит рассказать. А значит — он готов?
Проклятье.
Будет хуже, когда он заметит, что история повторяется, приехав на Рождество в Мэнор. В спокойный Мэнор. В котором от покоя снова не осталось и следа.
Женщина нервно мяла в руках пергамент. На полке тикали часы.
Она сообщит ему. Обо всём.
Наплевав на дрожь в руках.
Наплевав на то, что скажет ей Логан. Малфоя он тронуть не осмелится. Это идёт вперекор Обету. А что будет с Нарциссой — уже давно неважно. Она практически перестала чувствовать себя нормальным человеком.
Напряжение сделало из неё истрёпанную куклу, а возвращающаяся память лишь добавляла этой кукле стеклянного испуга в глазах.
Резко выдохнув, женщина решительно сжала пергамент в руках и, развернувшись, направилась в кабинет Люциуса, где взгляд тут же наткнулся на тёмное полотно, скрывающее портрет.
Сердце похолодело.
Она никогда не сможет прямо смотреть в ту сторону. Ледяные глаза будто смотрели на неё. Не только сквозь материю. Сквозь стены. Следили, контролировали.
Нарцисса никогда не осмелится снять проклятую тряпку. Никогда не осмелится снять портрет со стены. И это лишь добавляло пустоты.
Но женщина не позволила мыслям прокрасться в голову. Она быстро освободила стол и достала чистый лист бумаги.
Мерлин.
Прости меня, сынок.
Мой милый Драко.
* * *
Её шаги становились всё тише.
Грейнджер понимала, что сейчас лучше его не трогать. Вроде бы она есть, а вроде бы — нету.
Гриффиндорке было страшно смотреть на него — такого. С каждой секундой он становился всё более напряжённым. Сгущал вокруг себя темноту коридоров. Темноту самого себя.
То, что она ему сообщила сегодня, оказалось чем-то переломным. Не мудрено, что это знание так тяготило. Но неважно. Ему сейчас было хуже.
В тысячу раз хуже.
Целый вечер он был бледен и становился всё бледнее, кажется, каждый раз, когда девушка осмеливалась бросить взгляд на застывший профиль справа от себя. Справа и впереди. Он всегда был впереди.
А сегодня то и дело стремился быть дальше, обогнать. Закрываясь.
Шаги были единственным, что нарушало их тишину.
Малфой прислушивался к ним, отпустив свои мысли, давая им скользить в голове, словно слизнякам по мокрому стеклу.
Он не чувствовал сил.
Не чувствовал грёбаных сил, испытывая настоящий ужас от того, что ноги передвигаются на автомате.
Каждый шаг — словно марш из-за спины. Стучащие слова в мозгу после каждого удара её твёрдого и плоского каблука о пол.
Слабак.
Ждешь?
Жди.
Трус.
Блять. На что.Ты.Надеешься.
Он напрягся, когда стук стал немного чаще, а в следующую секунду тонкие пальцы коснулись его локтя.
— Малфой…
Он шарахнулся в сторону.
Блин, извини, Грейнджер.
Я не могу.
— Не трогай, — прорычал, не глядя.
Она на мгновение замерла. Потом возобновила движение за ним.
— Просто… если что, я могу выслушать.
Малфой догадывался, чего ей стоило выдавить это из себя. Учитывая, что она едва разжимала губы, произнося слова. Предлагая свою поддержку.
Этот участливый взгляд преследовал его с девяти вечера, когда он в очередной раз ждал её в гостиной, перед патрулированием, глядя в камин. Но сегодня огонь не помогал ему. Это было пламя инквизиции, сжигающее его внутренности, его сознание. Пламя внутри.
Господи. Он никогда не думал, что отсутствие сил может повлечь за собой такую боль. Боль в каждой капле крови, полнившей его. В каждой мысли. В каждой жиле.
Боль адского ожидания.
Он знал, чего ждёт. Он знал, видит Мерлин.
И чертовски не был к этому готов.
Драко ничего не ответил. Она не ждала ответа. Шаги. Снова шаги.
Будь сильным, Малфой. Будь сильным… — потешался внутренний голос, исходя ядом и гноем. Папа растил тебя сильным мальчиком…
Закрыл глаза, выдыхая. Чувствуя дрожь по спине.
Не нужно. Прекрати мучить меня, отец.
Портрет Рвотной дамы, показавшийся в конце коридора, вызвал в молодом человеке волну отвращения. Страха. Сейчас он ляжет в свою постель, уставится в потолок. И будет ждать.
Ждать в постели — это так страшно.
Ему казалось сейчас, что это невыносимо страшно. Непередаваемо страшно. Лучше остановиться прямо сейчас и стоять на этом самом месте. Ждать здесь, в темноте. Гнить изнутри в этом… отвратительном ожидании.
Малфой не мог сейчас идти туда. В этот слишком-уют гостиной. В это тепло нагретого воздуха.
Если он войдёт, он тут же сдохнет. Эта атмосфера убьёт его.
Он слишком разорван для целостности их с Грейнджер гостиной.
Шаг. Шаг.
Ждешь? Жди.
Такой трус.
Слюнтяй.
Баба.
Остановились. Голоса на мгновение заткнулись. Драко поднял глаза, чувствуя, какие они сухие. Под веками печёт. Будто песка насыпали. Рвотная дама широко улыбается. Грациозно кланяется с поверхности портрета.