Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 5 из 73



– Вот это обслуживание, – пробормотал Назаров.

– Ну, как, освоился, – хлопнул его по плечу появившийся в отсеке Леонид Александрович, – давай, присаживайся, сейчас взлетаем.

– Это только за нами такое чудо прислали?

– За мной, – уточнил Котов, – ну, и за тобой, раз уж ты под руку попался.

Бортмеханик закрыл дверцу, прошел в кабину. Назаров подвинул кресло к иллюминатору. Диск пропеллера дрогнул, провернулся, из патрубков выбросило облачко черного дыма. Двигатель взревел, набирая обороты, винт завертелся, сливаясь в прозрачный круг и самолет пополз по бетонке к взлетной полосе.

Неужели все? Неужели позади четыре года боев, побед, поражений, потерь?

Самолет начал разбег, Назарова вдавило в кресло. Все быстрей бежала назад взлетная полоса, все чаще стучали колеса по стыкам плит. Слегка подпрыгнув, самолет в последний раз ударился колесами о чужую землю и, задрав нос, рванулся к облачному небу.

Париж увидеть с высоты птичьего полета так и не удалось – «Дуглас» нырнул в низкие облака, и через десять минут под крылом расстилались пушистые, похожие на вату, равнины, а сверху светило с безбрежного голубого неба яркое, слепящее солнце.

Котов поднялся со своего кресла.

– Ну, пора и отъезд отметить, – он подошел к морозильному шкафу, открыл дверцу, – ты, говоришь, по водочке соскучился?

– Есть такое дело, – подтвердил Назаров.

– А как насчет огурчиков соленых? Грибочков? О-о, тут даже сало есть!

– Леонид Александрович, я слюной захлебнусь.

Вдвоем они быстро накрыли на стол, расставили рюмки. Назаров нарезал сало толстыми ломтями, Котов открыл банки с огурцами и грибами, разложил по тарелкам. На полке над морозилкой обнаружился черный хлеб. Назаров прижал его к груди, нарезая по-деревенски, то есть ножом к себе.

– Вот о чем я мечтал, Леонид Александрович. О черном хлебе!

Котов взял запотевшую бутылку водки, оглядел сургучную пробку.

– Ну-ка, не разучился я? – одним ударом по донышку он выбил пробку и довольно хохотнул, – нет, мастерство не пропьешь!

Они уселись друг против друга, подняли хрустальные рюмки.

– Давай-ка, Саша, помянем наших друзей. Тех, кто остался под Гвадалахарой, кто не вернулся из под Теруэля, кто погиб у Эмбры.

Молча выпили, закусили салом с черным хлебом. Котов снова наполнил рюмки.

– А теперь – сюрприз. Только под большим секретом. Ты представлен к «Красной Звезде». Помнишь, вы эшелон с итальянцами рванули? Вот за это, ну и вообще, за хорошую работу. Правду сказать, без нас республику в полгода бы задавили. Ну, давай, орденоносец!

Бутылка опустела прямо на глазах. Котов достал пачку «Казбека». После французских сигарет у Назарова с непривычки запершило в горле.

Облачность кончилась только над границей Франции и Германии. Под крылом поплыли лесистые горы Нижнего Рейна. Котов задремал, откинувшись в удобном кресле, Назаров смотрел в иллюминатор. Внезапно самолет ощутимо тряхнуло, взревели двигатели. На мгновение солнце закрыла быстрая тень.

– Что там еще? – недовольно спросил проснувшийся Котов. – Гроза, что ли?

– Непохоже, – возразил Назаров.

Из кабины выглянул штурман.

– Все в порядке, товарищи. Это сопровождение.

– Да? Интересно, – Леонид Александрович перебрался к иллюминатору, – а-а, старые знакомые.

– Bf-109, – подтвердил Назаров, рассматривая повисшие рядом с «Дугласом» самолеты.

– Точно, «мессершмитты». Попили они нашей кровушки в Испании.



– Серьезный противник. Правду сказать, наш «ишачок» против них слабоват, не говоря уже о «чайке».

– Ты вот что, Саша, – подавшись вперед, негромко сказал Котов, – в Москве постарайся избегать таких выражений. Кому надо, знают о наших самолетах. И о танках, и о самолетах знают. Не нужны такие разговоры. Могут не понять. Ты сколько дома не был?

– Больше четырех лет.

– Вот то-то и оно. Это тебе не в окопах с американцами, испанцами и французами вино хлестать. Поменьше болтай, соображаешь?

– Соображаю, – вздохнул Назаров.

Истребители крутились вокруг самолета, закладывая виражи, петли, делали перевороты через крыло. После каждой фигуры один из «мессершмиттов» подлетал вплотную, летчик поднимал на лоб очки и демонстративно аплодировал сам себе, жестами требуя от пассажиров «Дугласа» поддержки. Котов, усмехнувшись, пару раз хлопнул в ладоши.

– Давай-давай, парень, развлекай.

Сменяясь попарно, истребители вели «Дуглас» по оговоренному коридору через всю Германию и Польшу.

Незаметно для себя Назаров задремал под ровный гул моторов. Очнулся он, когда самолет клюнул носом и звук двигателей изменился.

– Садимся в Киеве, – сказал Котов, увидев, что Александр проснулся, – ну, ты здоров спать. Со вчерашнего, наверное, а?

– Очень даже возможно, – согласился Назаров.

Самолет подскочил раз-другой и покатился по заснеженному полю аэродрома. Двигатели замолчали, из кабины вышел пилот, на ходу одевая подбитую мехом летную куртку.

– Через час летим дальше, товарищи. Вот, только заправимся. Если хотите размяться – советую одеться потеплее, – он подмигнул, – здесь вам не Франция, а весна запаздывает.

– Хм, одеться потеплее, – пробормотал Котов, – знал бы, шубу прикупил. И деньги были.

Летчик открыл дверь, в салон ворвался морозный воздух. Назаров спустился вслед за пилотом, отошел от самолета, вдохнул всей грудью морозный воздух. Ну, вот, почти что дома.

К «Дугласу» подкатил бензовоз, водитель с бортмехаником стали готовить самолет к заправке. Вдалеке, возле здания аэродромных служб, стояла ровная линейка задравших в небо тупые носы самолетов. Александр узнал знакомый силуэт «И-16».

Заходящее солнце проложило по полю аэродрома длинные синие тени. Вечер был тихий, редкие облака горели розовым светом в потускневшем небе. Холод легко пробрался под плащ, ноги в легких ботинках промокли и по телу побежали мурашки. Назаров помахал руками, согреваясь.

– Замерз? – спросил, подходя Котов. – Ничего, сейчас погреемся. Там, кстати, кофе и чай есть в термосе.

– Пока не хочется, – отказался Назаров, – это ведь основной наш истребитель? – он кивнул в сторону стоявший вдалеке самолетов.

– Ну, почему, есть и другие. Мало, но есть, – нехотя ответил Леонид Александрович.

– Я к чему это говорю – «мессершмитту» сюда от границы час-полтора лету, а то и меньше.

– Меньше, Саша, гораздо меньше.

– Немцы нас до границы провожали?

– Перед Бугом отвалили, а так – вели, как по ниточке. Ни вправо, ни влево. Не забивай голову, чем не надо, еще раз тебе говорю. Пойдем в самолет, замерз я.

Бензовоз отвалил, водитель помахал им на прощание рукой. Возле трапа приплясывал, сунув руки в карманы куртки, пилот.

– Ну, что, в Москву?

– Заводи, поехали, – буркнул, поднимаясь в салон, Леонид Александрович.

Киев ушел под крыло, остался позади россыпью огней, лентой скованного льдом Днепра. Голые леса внизу перемежались полями, расчерченными нитками автомобильных и железных дорог, петлями рек и кляксами озер. Скоро земля пропала в темноте, а здесь, на высоте полутора тысяч метров воздух был прозрачен, словно талая вода, бегущая по руслу горного ручья. Постепенно небо темнело, проступили россыпи звезд и скоро самолет будто повис без движения, как елочная игрушка на нитке, в окружении сверкающих гирлянд. Котов, по мере приближения к Москве, становился все более сосредоточен. Он включил в салоне свет, разложил на столе документы и углубился в них, не глядя доставая из портсигара папиросы и прикуривая их одну от другой.

Бортмеханик принес Назарову свежие газеты. «Правда» сообщала о подготовке к посевной, давала скупые сводки сообщений из Северной Атлантики, где сошлись в схватке Английский и Германский флот. Пока что у англичан дела обстояли неважно – немецкие подлодки хозяйничали на путях движения караванов, топили торговые и военные суда. «Правда» не оценивала происходящие события, ограничиваясь перечислением фактов. Англичане кричали о потоплении лодки капитан-лейтенанта Гюнтера Прина, пустившего ко дну осенью тысяча девятьсот тридцать девятого года линкор «Ройял оук», стоявший на рейде главной военно-морской базы англичан в Скапа-Флоу. Немцы отмалчивались, лишь приводя в ответ цифры потерь английского флота с начала войны. Цифры и впрямь были впечатляющими.