Страница 34 из 50
Вместо этого я спросил Элинор, не хочет ли она пойти ко мне. Она отрицательно помотала головой:
— Перед завтрашним днем нам всем надо как следует отдохнуть. А вам, библиотечным людям, в особенности.
Документ 11
Программа торжественной церемонии
Четверг, 14 марта 2030 года, 19.00: открытие библиотеки «Старые фонды»
С 19.00 — бокал шампанского и фуршет. Приветствие: директор библиотеки Кай Зандер.
С 20.00
Приветственное слово: профессор доктор Ингмар Метцлер, канцлер комиссариата.
Приветственное слово: Пьер Лашенэ, заместитель главы Интернациональной комиссии.
Приветственное слово: Ангелика Рот, и.о. бургомистра.
Приветственное слово: доктор Ханна Майнеке, Германский библиотечный союз.
Приветственное слово: доктор Урсула Йордан, Биржевой союз немецкой книжной торговли.
Приветственное слово: Хельга Мюллер, «План Б», об архитектурной концепции библиотеки.
Приветственное слово: Тобиас Динкгрефе, «le plaisire du texte», от имени всех спонсоров.
Реза Абази, писатель (Союз свободных немецкоговорящих авторов, ССНА): «Почему и для кого мы пишем книги?»
Кай Зандер, директор библиотеки: «Как и зачем возникла библиотека „Старые фонды“?»
В завершение церемонии — экскурсия по библиотеке.
20
Гости начали собираться в половине седьмого. Первыми подъехали Метцлер и Джордж Теннант: сэр Джордж — один, в темно-зеленом Rover 225 Superior, канцлер временного правительства — в черном бронированном служебном лимузине с шофером. Сэр Джордж использовал время, оставшееся до официального приема, чтобы впервые познакомиться с фирмой своего сына, за которую он давал поручительство в банке. Канцлер на время удалился в комнаты Зандера. Он производил впечатление человека слегка напуганного и очень уставшего, который ждет не дождется, когда закончится наконец его временное правление. Возможно, играло роль осознание того, что он фактически ничего не решает и в качестве главы правительства выполняет роль свадебного генерала. Возможно, он только и мечтал вернуться к былой научной деятельности. То, как просветлело его лицо при знакомстве с библиотекой, подтверждало это предположение.
Без четверти восемь библиотечный холл, где был накрыт фуршет, оказался набит гостями до отказа, и Зандер произнес несколько приветственных слов. Затем гостей пригласили в читальный зал, где мы поставили сотню стульев. Первые три ряда были зарезервированы, далее гости могли располагаться, где хотели. В самый момент открытия, когда Метцлер уже шел к сцене, чуть ссутулившись и опустив голову, — прибежал, слегка запыхавшись, ректор Университета имени Гумбольдта, разумеется, место для него в первом ряду было приготовлено. Фродо провел его через весь зал по узкому центральному проходу, и ректор занял привычное положения центра всеобщего внимания.
В приветственных речах не содержалось ничего нового, докладчики исполняли свою роль в основном формально. Выражали радость и (или) надежду. Канцлер выказал радость по поводу того, что библиотека стала духовным выражением укрепления демократии в нашей стране. Месье Лашенэ от имени Интернациональной комиссии поделился надеждой, что библиотека станет важным шагом на пути возвращения страны в ряды европейского сообщества, где она снова выступит полноценным и важным членом. Бургомистерша указала на то, что наша столица испокон веку традиционно считалась библиотечным городом, и поприветствовала нашу библиотеку как полноправного нового члена этого «духовного содружества». Госпожа доктор Майнеке из Библиотечного союза усматривала в открытии библиотеки еще одно подтверждение тому, что книга продолжает жить, и ровно такое же мнение, вторя ей, выразила госпожа Иордан из Биржевого союза: дамы вполне могли произнести свои речи синхронно, если бы заранее сговорились. Хельга Мюллер показала, как основная идея библиотеки — служить хранилищем духовной жизни — воплотилась в архитектуре помещений, и выразила надежду, что злой дух, обитавший в этом доме прежде, окончательно покинул его. Речь Тобиаса Динкгрефе была самой краткой: он сказал, что спонсоры с радостью дали деньги и теперь с радостным нетерпением ждут, когда можно будет начать пользоваться библиотекой.
Затем приглашенный писатель Реза Абази начал своего рода лекцию по поэтике. Позже я узнал, что незадолго перед этим он прочел курс из шести лекций в Университете Франкфурта-на-Майне, из них он и выбрал фрагменты, которые, как ему казалось, в сокращенном виде подойдут к случаю. Он совершенно не ожидал, что многие из присутствующих это заметят и возникнет легкое недовольство. Но скандала никто устраивать не хотел, поэтому Абази дали спокойно дочитать текст доклада до конца. Он пишет книги, потому что не может иначе, сказал Абази, и пишет он их, конечно, для читателей. Чтобы изложить эти мысли, ему потребовалось полчаса.
Наконец, на сцену вышел Зандер. Посмотрев, как он поднимается по ступеням к кафедре, как опирается локтями на пульт, я внезапно подумал, что он очень постарел. Я вспомнил, каким молодым он мне показался, когда я только приехал сюда, в те давние дни, полгода назад. Зандер говорил без бумажки, направляя сверкающий взор сквозь круглые, без оправы, стекла очков в полумрак зала. У него был такой вид, словно он собрался извиниться за то, что организовал нечто не очень современное — библиотеку, где хранятся исключительно печатные издания. Но ничего подобного Зандер говорить не стал; однако вместо подходящего случаю обстоятельного доклада о роли и значении библиотек он начал рассказывать о своей жизни. Я еще раз услышал историю о резиновом мячике и миссис Дэллоуэй, историю о поиске того места в карманном издании романа «Занзибар», где Грегор рассматривает скульптуру читающего монастырского школьника. Зандер рассказывал о своей прежней работе в университетской библиотеке Далема и в маленьком издательстве «Либеро», где он укрывался в годы правления хунты. (Издательство существовало до сих пор, и его директор, разумеется, был в числе почетных гостей.) Наконец, он сообщил о том, как создавалась наша библиотека, поблагодарил спонсоров и обоих своих сотрудников, то есть меня и Фродо, и заверил всех присутствующих, что они сейчас, в этот момент, находятся в раю, ведь, как известно, один известный писатель прошлого столетия[75] представлял себе рай в виде библиотеки.
Неужели слово «рай» послужило им сигналом? Неужели они дожидались именно этого момента? В то время как в зале, сначала неуверенно, а потом, подчиняясь ритму хлопков, раздался шквал аплодисментов — другое слово подобрать трудно, — в то время как первые ряды встали и продолжали громко аплодировать, подняв руки над головой, а в глазах директора «Либеро» заблестели слезы волнения, — словно из пустоты, возникли первые серо-зеленые. Они попарно появлялись отовсюду, от главного входа, изо всех проходов и даже из-за сцены, на которой стоял Зандер и, сгорбившись, принимал на себя эту разгулявшуюся бурю аплодисментов. Я увидел их одним из первых, потому что сидел возле бокового прохода, и невольно сжался, сразу подумав, что сейчас они откроют огонь. Они действительно открыли огонь, только не из пулеметов и тяжелых орудий, а из пистолетов с зажигательной смесью системы «Шнайдер 22», направляя их на книги, которые заполняли все четыре стены до самого потолка. Часть серо-зеленых бросилась в соседние помещения, чтобы поджечь книги и там.
Сегодня мне уже трудно сказать, кто тогда среагировал первым. Сам я, хотя сразу и вскочил на ноги, просто столбенел. Зато Фродо, сидевший рядом со мной, тут же бросился на одного из нарушителей порядка и попытался заломить ему руку. Других серо-зеленых (как мы позже выяснили, их было всего восемнадцать) тоже окружили, причем сэр Джордж был в первых рядах. С небольшим опозданием подоспела и служба охраны, которая должна была обеспечивать безопасность мероприятия и позже никак не могла объяснить, каким образом серо-зеленые вообще смогли попасть в библиотеку. Буквально через пару минут нарушители были схвачены. Ситуацию облегчило то, что все они действовали попарно и каждую из девяти пар окружила толпа людей, во много раз превосходившая их числом. Зандер спокойно стоял возле кафедры, пытаясь со своего возвышения оценить ситуацию в целом, и, как ни странно, улыбался. Вскоре все мы узнали почему.
75
Имеется в виду Хорхе Луис Борхес.