Врата Атлантиды

— Не теряйте времени, Игорь Алексеевич, — голос магистра покрыл шум битвы. — Вы еще сможете спасти Наследницу Праматери.

Не раздумывая Корсаков бросился к костру, проскользнул между стремительно вращающимися камнями. В последний момент он почувствовал, как земля подалась под ногами и полетел в бездонную пропасть.

— Спасибо, магистр, — успел крикнуть он, пока земля не сомкнулась над головой.

Схватка между солдатами ордена и монстрами стихала. Клыкастые твари оседали грудами пепла под ударами мечей и топоров. Горланг лежал на краю поляны, зажимая длинную рану, нанесенную Корсаковым. Лицо его подергивалось, и по мере того, как силы оставляли его, сквозь человеческое лицо все чаще проступала бесстрастная багровая маска с синими прожилками. В фасеточных глазах была покорность судьбе, но светилось в них и торжество.

Магистр опустился рядом с ним на одно колено.

— Все было честно, Инквизитор, ты видел, — прохрипел Горланг.

— Если не считать того, что ты обманом заманил Бальгарда. Он не простит вам похищения Наследницы.

— Даже если Наследницу не успеют спрятать от него, он слишком щепетилен, чтобы поддаться чувствам и принять чью-то сторону, поддавшись сиюминутному порыву.

— Ты получил личного врага, враг этот — Бальгард, — напомнил магистр.

— Что мне личный враг, что мне смерть в этом мире? Мне хватит и моего. Зато я открыл сыну Асдина Врата в мир без солнца. Я сумел заставить его войти, не оставив времени на размышления.

— Он и так был бы нейтрален, но теперь, прежде, чем рассудить вас, он прольет реки крови — месть для него новое чувство, а всесилие развращает. Я оставлю тебе возможность появляться здесь, если ты скажешь, чем вы воздействовали на память Наследницы.

— Никогда! — Горланг хрипло закашлялся, но в глазах по-прежнему светилось торжество. — Никогда я не открою тебе этого. Память вернется к ней нескоро, а пока пусть правит в мире без солнца сила, не замутненная знанием.

— Так отправляйся в преисподнюю! — магистр выхватил из-под плаща кинжал с рукоятью в форме креста, схватил Горланга за волосы и, откинув ему голову, полоснул по горлу.

Он успел отпрянуть, прежде чем из разверстой раны выплеснулась тугая струя крови. Горланг забился, заскреб ногами, взрывая землю. Черные глаза, разделенные шестигранной сеткой, помутились. В ране вспыхнул огонь, побежал по телу, расширяясь, оставляя за собой пепел.

Магистр не отвел взгляд, пока враг полностью не обратился в прах. Лицо его дергалось, на виске билась вена.

Спрятав кинжал, он резко повернулся и не оглядываясь пошел прочь.

Темнота уступила место искрящемуся туману. Было тепло и безветренно, незнакомые запахи окружали Корсакова. Сжимая в руке меч, он шагнул вперед, всматриваясь в туман.

— Анюта! — позвал он негромко.

Туман поглотил его голос без остатка, без эха, без отголоска.

Осторожно ступая, Игорь сделал несколько шагов вперед, и пелена внезапно кончилась, будто кто-то поднял занавес. Он стоял на вершине холма, а внизу расстилалось зеленое лесное море. Кроны деревьев казались мягким ковром. Справа лес обрывался на берегу океана, и изумрудная зелень уступала место белоснежной полоске песка. А дальше катились лазурные волны.

— Это куда ж я попал? — пробормотал Корсаков.

— Здравствуй, Бальгард.

Он резко обернулся.

— Черт возьми, радость моя! — воскликнул он при виде подходящей к нему Анюты. — Нельзя же так людей пугать!

— Тебя невозможно испугать, сын Асдина, — сказала девушка. — Наконец-то мы вместе, и пророчество начнет исполняться.

Корсаков поймал ее взгляд, и по спине побежали мурашки — глаза Анюты были по-прежнему прекрасны, но он не нашел в них того, что было в ее взгляде прежде: живости, ума, энергии. Не было в ней и прежней взбалмошности, скрытого своеволия, бесшабашности, присущей современным московским девчонкам.

— Что они с тобой сделали? — прошептал Корсаков, привлекая девушку к себе.

— О чем ты? Мы же вместе, мы рядом, и мы не дадим погибнуть этому миру во вражде и злобе, Бальгард.

Игорь снял с ее шеи медальон и зашвырнул его в туман.

— Ты помнишь мое имя? — с затаенной надеждой спросил он.

— Твое имя знают все, сын Асдина, великий Бальгард.

— Ну, мать вашу за ногу, господин Горланг…

— Что ты сказал?

— Ничего, — буркнул Корсаков. Обняв Анюту за плечи, он повернулся к океану. — Почему здесь не так, как на картине?

— А-а-а… это иллюзия, — Анюта взмахнула рукой, и лес, песчаный пляж и океан подернулись рябью и исчезли, как мираж.

Перед ними, в долине, пролегал перешеек, зажатый зловонной трясиной. Справа подступали подернутые дымкой горы, слева — холмистая равнина.

— Вот теперь я вижу, что мы на месте, — угрюмо сказал Корсаков.

— Не ожесточись душой, Бальгард, — тихо сказала девушка.

Корсаков криво улыбнулся.

— Ни за что, — сказал он и пробормотал так, чтобы Анюта не услышала: — Месть — блюдо, которое надо есть холодным.

Он поцеловал ее в висок, обнял за плечи, и они стали спускаться в долину.