Страница 94 из 164
Тем не менее в результате массированного давления и откровенной дезинформации Вильсон был вынужден написать меморандум, который считал столь конфиденциальным, что «как видите, сам напечатал его на собственной машинке»: «Интервенция в Россию лишь усилит там сумятицу, причинит ей вред и не создаст преимуществ для выполнения основного плана. При этом придется использовать Россию, не оказав ей помощи; иностранные армии истощат ее материально. Военную акцию в России можно оправдать только необходимостью оказания помощи чехам; поддержкой усилий России в самоопределении и самозащите, охраной военных запасов и оказанием русским любой приемлемой помощи. Помочь чехам необходимо. «Этой акции хочет русский народ»1267. «Президент ограничил интервенцию жесткими рамками и всячески сопротивлялся какому-либо политическому участию США в этой акции»1268. «Б. Миллер утверждает, что «основной его (Вильсона) целью было предупредить своих коллег относительно невозможности перерастания спасательной миссии в антибольшевистский крестовый поход». Вильсон «хотел держать двери открытыми в Сибири и в северной Маньчжурии, не вмешиваясь во фракционные споры русских»1269.
5 августа 1918 г. вышла официальна американская декларация, излагавшая цели интервенции. Она начиналась следующими словами: «Военное вмешательство, скорее, принесет России вред, нежели помощь в ее тяжелом положении». Свое решение принять тем не менее участие в интервенции правительство США объясняло следующими мотивами: 1) желанием оказать содействие чехословакам, дабы обезопасить их от враждебных акций со стороны интернированных на территории России австрийских и германских военнопленных; 2) желанием обеспечить сохранность на территории России складов с военным снаряжением, поступившим от союзников, в интересах будущей российской армии; 3) желанием помочь русским в тех пределах, которые будут сочтены ими приемлемыми, в организации их самозащиты (как подразумевалось, от Германии). В той же декларации правительство США «предложило японскому правительству, чтобы каждое из правительств послало вооруженную силу в несколько тысяч человек во Владивосток с целью сотрудничества как единая сила в оккупации Владивостока и в предохранении, насколько возможно, тыла движущихся к западу чехословаков. Японское правительство согласилось»1270 (японские войска высадились на Дальнем Востоке несколько месяцев назад). Принятое В. Вильсоном решение объяснялось в том числе его намерением сдержать усиление позиций Японии на Дальнем Востоке. Со своей стороны, правительство США заявляло, что не намерено «осуществлять какие-либо территориальные изменения ни теперь, ни потом».
«Ллойд Джордж скептически относился к программе Вильсона. Он радовался интервенции, но считал, что 14 тыс. человек недостаточно. Столь малые силы не смогут гарантировать того, что «германские и австрийские пленные не перережут чехам горло». Для обеспечения защиты Сибири вплоть до Урала силы должны быть достаточно крупными…»1271 «Ридинг (также) был разочарован привлечением столь незначительных сил и отсутствием единства действий; он недоумевал: почему Вильсон заручился согласием японцев, прежде чем проконсультировался с Великобританией и Францией?»1272 Между тем американское правительство, помимо военного, планировало и другие виды интервенции. «Намерением правительства Соединенных Штатов является… послать в Сибирь комиссию из коммерсантов, сельскохозяйственных экспертов, производственных специалистов (labor advisers), представителей Красного Креста, агентов Ассоциации христианской молодежи… для того, чтобы в организованной форме удовлетворить насущные экономические нужды населения»1273. «О планах США можно судить по предполагаемой миссионерской деятельности Христианской молодежи, которой предписывалось «морально руководить русским народом»1274.
Последовавшие «декларации английского и французского правительств от 22 августа и 19 сентября… главной целью интервенции выставляют желание помочь спасти Россию от раздела и гибели, грозящих ей от руки Германии, которая стремится поработить русский народ и использовать для себя его неисчислимые богатства»1275.
Но уже в ноябре Первая мировая война закончилась. Главные доводы союзников в оправдание пребывания их войск в России рухнули1276. У. Черчилль пишет: «Со стороны союзников потребовалось немало усилий для того, чтобы громадные запасы, имевшиеся в России, не достались германским войскам, но этих войск больше уже не существовало. Союзники стремились спасти чехов, но чехи уже успели сами себя спасти. В силу этого все аргументы в пользу интервенции в России исчезли»1277. Генерал Грэвс пишет: «Поскольку все основания, ради которых войска Соединенных Штатов принимали участие в военных действиях в Сибири, целиком исчезли перед перемирием или к моменту перемирия, то мне казалось, что мы должны будем отозвать наши войска с территории России»1278.
Но 27 октября 1918 г. глава французского правительства Клемансо извещает французского командующего Восточным фронтом генерала Франше д'Эспере о принятом «плане экономического изолирования большевизма в России в целях вызвать его падение»1279. А в середине ноября 1918 г. Англия и Франция издают новую декларацию, в которой прямо заявляют о своем вступлении в Россию для «поддержания порядка» и для «освобождения» ее от «узурпаторов-большевиков»1280. Американский дипломат Пул утверждал, что «нельзя рассчитывать на честное соблюдение большевиками договорных обязательств; в международной политике они исповедуют оппортунизм. Они создали губительное царство террора, направленного, главным образом, против среднего класса, ввели дискриминацию при распределении продуктов питания; плохо управляли страной и привели ее к экономической катастрофе. Пула тревожила судьба Польши и других вновь созданных государств в Восточной Европе. «Нынешний повсеместный успех здоровых демократических движений подвергается опасности в связи с раздающимся из Москвы коварным призывом к насилию и безрассудству»1281.
Моррис и Грейвс предупреждали о большом риске дальнейшего участия США в событиях в России. Госсекретарь Лэнсинг, наоборот, продолжал оказывать на президента давление, настаивая на «открытом выступлении» против большевиков. Он требовал от президента не ограничиваться простыми заявлениями, а «возглавить движение против него, к чему вас обязывает ваше положение и репутация»1282. Проект резолюции, внесенный в сенат США в феврале 1919-го и содержавший требование о выводе американских войск из России, был провален всего лишь одним голосом вице-президента США Томаса Маршалла (при равном соотношении голосов в сенате «за» и «против» право подачи решающего голоса предоставляется вице-президенту страны).
Чехи
Масарик, лидер чехов, выступал против интервенции и любой поддержки белых армий; он также не верил в особо успешные действия против Ленина кадетов или социалистов-революционеров. Масарик считал, что большевики удержат власть дольше, чем считают их противники, но дилетантизм большевиков положит конец их господству. Прочное правительство может составить коалиция социалистических партий, включая большевиков1283.
Исторически отношение чехов к России строилось на двух противоположных началах, которые, с одной стороны, опирались на прагматичный интерес и славянские корни народов. В. Вильсон позже даже напишет: чехи – «ведь они двоюродные братья русских»1284. Чехи считали, что Россия естественным образом обязана поддерживать интересы австрийских славян1285. Вспышка симпатии чехов выплеснулись во время русско-японской войны 1905 г. Например, газеты сообщали: «Сегодня в первой половине дня в православном храме Святого Николая на Староместской площади в Праге пройдет молебен за победу русского войска. В молебне примут участие городской совет и представители самых старых чешских городов. Городской совет пражского квартала Нусли на своем вчерашнем заседании принял решение выразить свои симпатии России»1286. Или, как писал Клофач в газете «Народни политика» в октябре 1904 года, «хотя Россия и будет ослаблена после войны, чехи все равно должны искать защиту у своих славянских братьев, поскольку ворота в Россию для нас открыты. Наши симпатии на стороне России, хотя это и не нравится господам в Вене…»1287 «…Нет нужды говорить,- писала чешская газета «Час»,- что мы, славяне, надеемся и верим в победу русского оружия»1288.