Страница 129 из 164
1 Оккупация Бессарабии (Румыния), 3 районов Минской губернии и Галиции (Польша), Карелии, Аландских островов (Финляндия) и Шпицбергена (Норвегия).
Можно учесть военные и другие факторы, ослабившие экономику России, сказал Ллойд-Джордж, но нельзя делать скидок на финансовую помощь, оказанную ей отдельными лицами, например, английскими фермерами. Практически нет никакого смысла заниматься другими предложениями союзных экспертов, изложенными в лондонском меморандуме (март 1922 г.), «пока российская делегация не придет к соглашению о русских долгах…» Ллойд-Джордж продолжал: британское правительство некомпетентно согласиться с каким-либо уменьшением частных, индивидуальных долговых требований. Иное дело – государственные претензии к России, где можно было бы пойти на сокращение суммы долга и на снижение части просроченных или отсроченных на будущее процентов».
Г. Чичерин. Мнение британского премьера о неосновательности советских контрпретензий ошибочно. Российская делегация могла бы доказать, что контрреволюционное движение до момента поддержки из-за рубежа было бессильным, разгромленным и утратившим всякое значение. Он, Чичерин, помнит о том, как 4 июня 1918 г. представители стран Антанты сделали заявление, что чехословацкие отряды, находившиеся в России, должны рассматриваться как «армия самой Антанты», находящаяся под покровительством и ответственностью союзных правительств. В распоряжении Советского правительства имеются договор между адмиралом Колчаком, Великобританией и Францией, акт о подчинении генерала Врангеля Колчаку и другие официальные документы. «Во время этих контрреволюционных событий был причинен огромный ущерб – до 1/3 национального богатства России,- вызванный вторжением и интервенцией, и за этот ущерб союзные правительства целиком ответственны»,- категорическим тоном произнес Чичерин. В настоящее время возмещение ущерба, причиненного правительственными действиями, является принципом международного права, уже признанным в случае с «Алабамой»…[В 1872 году Англия уплатила США возмещение за ущерб, причиненный английским крейсером «Алабама», помогавшим южанам в гражданской войне (1861- 1865 гг.) с Севером. (Любимов Н. Н., ЭрлихА. Н. С. 54.)]
Здесь затрагивался вопрос о военных долгах. «А что Россия выиграла от войны?!» – воскликнул Чичерин. Если бы мы получили Константинополь, то передали бы его нынешнему, с точки зрения Советской России, единственно законному правительству Турции. А население Восточной Галиции само определило бы свою волю. По существу дела, военные долги касались исключительно одних лишь союзников, которые извлекли прибыли из войны. Россия же от войны понесла более значительные потери, чем любое другое государство. 54% потерь Антанты приходятся на Россию. Русское правительство израсходовало 20 млрд. золотых рублей на войну, прибыли от которой пошли исключительно другой стороне… Союзные державы стремились сокрушить новую Россию, которая возникла из революции, и потерпели неудачу. Тем самым они освободили новую Россию от всяких обязательств Антанте…
Затем слово взял М. М. Литвинов по вопросу о претензиях частных лиц, бывших собственников национализированных предприятий и по другим основаниям (статья 2 Приложения). Практически отделить частные долги от правительственных невозможно. Во Франции и Англии, сказал Литвинов, было немало адвокатов интервенции, которые хотели силой отобрать «свое имущество». Например, Лесли Уркарт, помогавший адмиралу Колчаку свергать Советскую власть. А теперь он, Уркарт, говорит, что «не несет ответственности, а деньги свои хочет получить назад». Если бы он сделал это лет пять назад, то положение было бы иным, а теперь уже слишком поздно. Хотя русская делегация упомянула цифру в 50 млрд. золотых рублей, она не настаивает на выплате этой суммы, продолжал М. М. Литвинов… Л. Б. Красин поставил вопрос о возврате России в натуре различных судов; например, наша страна уже получила от правительства Англии двенадцать ледоколов…
(После перерыва) Ллойд-Джордж без особых предисловий… провозгласил, что никаких обязательств в связи с претензиями, заявленными советским правительством, представленные в Генуе союзные государства-кредиторы принять не могут; никаких скидок советскому правительству не может быть сделано ни по долгам, ни по финансовым обязательствам, право требования по которым принадлежит иностранным гражданам, ни в отношении прав этих граждан на возвращение им имущества или компенсацию за ущерб, причиненный этому имуществу, или за его утрату; вопрос о сокращении военного долга, отсрочке выплаты процентов по финансовым требованиям и об аннулировании части просроченных или отсроченных процентов государства-кредиторы «ввиду тяжелого экономического положения России» готовы рассмотреть и решить благожелательно… Далее, союзные державы договорились рассматривать сначала вопрос о долгах, а затем – о восстановлении России. Вопрос о возврате имущества «в натуре» не следует смешивать с вопросами о долгах…
Г. Чичерин отвечал: «Нужно возобновить работу первой (политической) комиссии и подкомиссии. Валить на русских, как на «козлов отпущения», вину за перерыв в работе нет основания. В III части Лондонского меморандума экспертов речь идет не о долгах, а о будущем, что и надо обсудить». Ллойд-Джордж: «Британские банкиры не станут обсуждать вопросы будущего, пока прошлое не будет как следует урегулировано. Следует еще учредить специальную подкомиссию для обсуждения ряда правовых вопросов»…
«Будьте откровенны, мистер Ллойд-Джордж,- заключил Г. Чичерин с горькой усмешкой.- Антанта хотела сокрушить новую Россию. Ей это не удалось. Мы квиты»… Ллойд-Джордж ответил Г. В. Чичерину: «Если у соседа раздор между двумя партиями, мы поддерживаем ту из них, которая идет с нами, и отказываемся от возмещения ущербов другой партии»1745.
Какова же была реакция прессы на неофициальное совещание на вилле «Альбертис»? В газете «Нью-Йорк таймc» и других газетах клики Нортклифа помещалась критика в адрес Ллойд-Джорджа, который, по «снисходительной» оценке «Нью-Йорк таймс», занимался в Генуе «продажей британских интересов». Попутно отмечалось, что в итальянском общественном мнении, наряду с известным недоверием к советской делегации, проявляется смешанное чувство любопытства и… симпатии.
«…Из газет тех дней мы узнали, что глава французской делегации Л. Барту был явно недоволен итогами дискуссии на вилле «Альбертис». В интервью представителям газеты «Нью-Йорк геральд трибюн» он сказал: «50 млрд. рублей золотом – это вдвое больше, чем та сумма, которую Франция требует от Германии за четырехлетнюю опустошительную войну… Я отказываюсь входить в обсуждение обязательств по отношению к государству, которое своих обязательств не выполняет».
Но эта точка зрения не совпадала с позицией английской делегации. Ее эксперт, известный экономист Джон Мейнард Кейнс, в той же газете «Нью-Йорк геральд трибюн», дискутируя с французами, писал: «Если вы требуете непосильного, не получите ничего… Если мы применим по отношению к России те же самые приемы, которые применяли к Германии, и заставим ее под давлением экономических санкций дать такое обещание, которое она выполнить не может и о котором нам самим известно, что оно невыполнимо, мы опозорим себя. Предложение, которое мы сделаем России, должно быть такого рода, чтобы обеим сторонам его выполнение было выгодным». Затем Кейнс дает отповедь и не в меру ретивым защитникам «святости обязательств», вытекающих из долговых отношений и иностранной собственности на территории государства, проведшего национализацию: «Что же касается частных капиталистов, которые дают свои деньги иностранному государству, то они всегда делают рискованное дело, ибо нет такого принципа международного права, которое предоставляло бы им какие-либо гарантии. Поэтому-то капиталисты, которые дали свои деньги царскому правительству, были вовлечены в весьма рисованное предприятие и должны будут чувствовать себя счастливыми, если получат хоть что-нибудь»1746.