Страница 63 из 114
И вот, появляется новая легендарная личность, которой не было с первых лет истории Рима (см. страницы 12 и 13).
Ганнибал заботился о поддержании своего образа великого полководца и представлял себя образцом в соблюдении нравственных и общественных добродетелей. Как и Александр Великий (служивший примером всех потенциальных завоевателей), он окружил себя несколькими верными греческими мыслителями. Один из них был его старый учитель, некий Сосил из Спарты, обучавший Ганнибала греческому языку, который тот очень хорошо освоил. Другой – выдающийся историк Силен, автор четырехтомного исследования о Сицилии. Цицерон отметил, что этот человек «оказал огромное влияние на жизнь и успехи Ганнибала».
Их задача состояла не только в том, чтобы записать все события военной кампании, но и представить их в самом выгодном свете и даже рассказать символические истории об их герое (сочиненные заново или же реальные, но приукрашенные). Именно Силен впервые упомянул о сне, который Ганнибал, по его мнению, увидел после взятия Сагунта. Юпитер вызвал Ганнибала на совет олимпийских богов и велел ему вторгнуться в Италию. Один из присутствующих на этом совете стал сопровождать его. После того как Ганнибал со своей армией двинулся в путь, сопровождающий не велел ему оглядываться назад, однако тот не устоял и оглянулся. Но в отличие от Орфея, с которым тоже произошел подобный случай, когда он выходил из подземного царства после встречи с женой, Ганнибала не стали наказывать. Ему просто показали страшное чудовище, двигающееся за войском. Цицерон описывал это так: «Он увидел, что чудовище, огромное и страшное, окруженное змеями, движется за войском, уничтожая все на своем пути, выворачивая деревья и кусты, опрокидывая дома. Изумленный Ганнибал спросил у бога: «Что это за чудовище такое?» И бог ответил: «Это идет опустошение Италии». И велел Ганнибалу двигаться дальше, не останавливаясь, и не беспокоиться о том, что делается сзади».
Описанное чудовище очень похоже на многоголовую змею, гидру, которую Геркулес убил во время одного из своих подвигов. Во сне она является символом Рима, а Ганнибал отождествлялся с отважным полубогом.
Такое отождествление было не случайным. Карфагенский полководец представлял себя в образе нового Мельката-Геркулеса, который повторил прежнее путешествие этого полубога с запада на восток. Ганнибал отправился из Гадеса через всю Испанию, по Южной Галлии до Италии (в первоначальной легенде сообщается, как Геркулес пересек всю Грецию).
Для выплаты жалования своему войску Ганнибал выпустил серебряные сикли. На одних монетах выбили профиль Геркулеса с характерными чертами бородатого Гамилькара (в этом можно не сомневаться), а на других – профиль его чисто выбритого сына. Примиритель различных культур, особенно греческой и финикийской, сторонник соблюдения закона, бесстрашно совершающий подвиги, Ганнибал должен был стать ниспосланным с небес знаменосцем цивилизации, которая уничтожит жестокую, варварскую власть, называемую Римом. Именно эти качества помогли ему собрать свою бесчисленную армию, и он надеялся убедить народы Италии отказаться от поддержки Рима и добиться их преданности.
По-видимому, Ганнибал также обратился к одному из наиболее заклятых врагов Рима на горе Олимп – богине Юноне. Быть может, она уже примирилась с падением своего родного города Вейи, однако ничего не забыла и ничего не простила. Особенно ей не давало покоя оскорбление, нанесенное сыном троянского царя Парисом и предательство Энеем своей возлюбленной Дидоны, карфагенской царицы, страдающей от любви.
Между тем ничего не подозревающий консул Сципион, направляясь в Испанию, оказался в Галлии почти в то же самое время, что и карфагеняне, которые двигались в противоположном направлении. Обе армии почти не вступали в стычки друг с другом, так как Ганнибал сумел избежать столкновения и двинулся через Альпы в Италию. И только теперь римляне с ужасом поняли, что задумал Ганнибал. Консул принял решение не преследовать его. Вместо этого он послал значительную часть своих сил вперед в Испанию, как и было задумано, а сам возвратился в Италию, где собирался выступить против Ганнибала с новыми войсками. Это было единственное и самое важное стратегическое решение этой войны, поскольку римские легионы, действуя в Испании, смогли бы помешать Гасдрубалу оказывать помощь своему брату или, по крайней мере, сильно ограничить его возможности.
В октябре или в начале ноября Ганнибал перешел через Альпы. По-видимому, он повторял относительно прямой путь Геркулеса через перевал Монженевр, при этом он хотел избежать встречи со Сципионом и поэтому прошел как можно севернее вдали от моря. На самом деле мы не знаем, какой перевал выбрали карфагеняне (об этом спорили даже в древности), но как бы то ни было, они столкнулись с воинственными горцами и рано выпавшим снегом. Переход по снегу вызвал большие трудности у людей и животных. Спуск оказался так же опасен, как и подъем, так как он осуществлялся по узкой и крутой дороге. Из-за свежего снега, выпавшего поверх старого, идти стало очень опасно. Как-то перед наступающим войском случился оползень, который снес часть тропы, и люди в страхе застыли перед образовавшейся пропастью. О возвращении даже не думали, но как идти вперед? Дорога завела в тупик.
Ганнибал не согласился уступить силам природы. Он велел расчистить снег у самого гребня горы и разбить лагерь. Ливий пишет: «Необходимо было пробивать тропинку в скале – единственном месте, где можно было пройти. А так как для этого нужно было ломать камень, то они валят огромные деревья, которые росли недалеко, и складывают небывалых размеров костер. Обождав затем появления сильного и благоприятного для разведения огня ветра, они зажигают костер, а затем, когда он выгорел, заливают раскаленный камень уксусом, превращая его этим в рыхлую массу. Потом, ломая железными орудиями растрескавшуюся от действия огня скалу, они делают ее проходимой, смягчая плавными поворотами чрезмерную ее крутизну, так что могли спуститься не только вьючные животные, но и слоны».
Внезапно это испытание закончилось. Грязные, замерзшие и изголодавшиеся воины оказались среди солнечных альпийских пастбищ с лесами и чистыми реками. Ганнибал дал три дня на отдых, чтобы прийти в себя и вымыться, а затем армия продолжила спускаться на равнины, где, по словам Ливия, все «мягче делался и климат страны, и нравы жителей».
Известия о прибытии Ганнибала с многочисленной армией на итальянскую землю взбудоражили общественное мнение, поскольку последней новостью, которую слышали о нем в Риме, было известие о захвате Сагунта. Несмотря на то, что кельты постоянно переходили через Альпы туда и обратно, все сильно удивились, как Ганнибал смог с огромной армией перейти через горы зимой. Теперь, вместо того чтобы вести кампанию в Испании, сенату пришлось думать о том, как сражаться в своем глубоком тылу. Он отменил вторжение в Африку и приказал Семпронию немедленно выезжать на север. Дело осложнялось еще и тем, что вместо обычных посредственных военачальников Первой Пунической войны перед ними оказался Ганнибал – стойкий, храбрый и стремительный полководец. Однако за этот потрясший всех триумф он заплатил высокую цену. За пять месяцев, прошедших после его ухода из Испании, Ганнибал потерял более половины своей армии. Как мы уже знаем, карфагеняне начали свой поход с 50 000 пехотинцев и 9000 всадников. После переправы через Родан численность уменьшилась, соответственно, до 38 000 и 8 000. До долины полноводной реки Падус дошли только 20 000 пехотинцев и 6000 всадников, а также немного слонов. Ганнибал лишился значительной части своих запасов вместе многими вьючными животными. Однако он не утратил присутствия духа и сразу же начал вербовку новобранцев из недовольных кельтских племен Северной Италии, которые рассматривали его как освободителя от римских завоевателей. Вскоре в его рядах оказались 14 000 новых добровольцев. Успешные действия конницы в сражении у реки Тицин убедили кельтов, что они поддерживают победителя. Среди римлян находился и осторожный Сципион, который едва не погиб. К счастью, рядом с ним оказался его семнадцатилетний сын Публий. Полибий описывает это так: «Для охраны отец дал ему отряд отборной конницы. И вот, когда Публий во время сражения увидел, что на отца его напали два или три неприятельских всадника, первым решением его было послать свой отряд на помощь отцу; но устрашенные многочисленностью неприятеля, воины его некоторое время медлили, и он, говорят, один с изумительной отвагой понесся на врагов, окружавших его отца».