Список на ликвидацию

— Некромантка, — произнес мужской голос.

Но интонация была ее.

Я вскрикнула, попыталась все же навести оружие, не выпущенное из руки, но она только засмеялась.

— Убери щиты, некромантка, или же мои арлекины перебьют их одного за другим.

— Не слушай ее! — крикнул Лисандро и застонал от боли. Тадеуш и другой арлекин — наверное, его мастер — прижали его к полу. Такого умелого бойца, как Лисандро, куда проще убить, чем захватить живым.

Этан и один из львов ходили как на ринге, глядя друг на друга. Одна рука у Этана висела плетью — перелом. У льва в каждой руке был пистолет. Другой лев прижал к стене Бернардо, заломив ему руку за спину, другой рукой схватив за горло. Лицо у Бернардо было окровавлено. Похоже, его ударили лицом об стену, чтобы оглушить и обезоружить.

Держащий меня вампир наклонился ближе:

— Анита, убери щиты.

— Не делай этого, Анита! — сказал Бернардо, и держащая его львица стала медленно сдавливать ему горло. Он хрипел и задыхался.

— Нам убить твоего человеческого любовника, некромантка? — спросил вампир, придвигаясь ближе, и мужское его тело намертво припечатывало меня к стене.

— Почему никто не верит, что он мне не любовник?

— Шутишь даже сейчас, Анита, — сказала она низким голосом. — Между мужеством и глупостью есть различие, некромантка.

Бернардо обмяк. Задушить до смерти — это требует больше времени, чем может показаться, но рисковать я не хотела. Черт!

— Отпусти его.

— Но если он тебе не любовник, тебе это должно быть безразлично?

— Отпусти его, — сказала я сквозь стиснутые зубы.

— Дай ему дышать, — сказала она.

Львица ослабила хватку, и Бернардо вдохнул судорожно, с жутким сипением, будто встал из мертвых. Закашлялся, а потом сказал:

— Анита, не делай этого.

— Он очень храбр, твой человеческий любовник.

На этот раз я не стала ее поправлять.

— Ты уже проникала под мои щиты и не смогла мной овладеть. Почему ты думаешь, что на этот раз получится?

— На этот раз у меня есть тело, которым можно тебя коснуться. Ты же знаешь, что физический контакт затрудняет сопротивление вампирским силам.

Я смотрела в незнакомое лицо — а с него на меня глядели глаза, которые я будто знала всю жизнь.

— Но ты в перчатках. К моей коже не прикасается никто из вас.

Глаза под маской недобро прищурились.

— Убери щиты, некромантка, и посмотрим, надо ли мне будет снимать перчатки.

Я медлила.

— В конце концов ты сделаешь то, что я прошу, некромантка. Вопрос только в том, сколько до этого умрет твоих компаньонов.

Этан лежал на земле — лев хлестнул его по лицу пистолетом. Один из пистолетов он направлял на упавшего.

— Первым мы убьем крысолюда. Он опаснее человека, а я не люблю крыс.

— Потому что ими ты не можешь управлять, — сказала я. — Это же не кошка, которую ты можешь заставить сделать что угодно. Просить приходится, как меня.

— Застрели его.

— Нет! —- крикнула я.

В пустоте грохнул выстрел — стоящий над Лисандро Тадеуш стал валиться наземь. Он подставил себя под пулю своего мастера. Тадеуш рухнул возле Лисандро, а его мастер упал на колени — ранивший сам себя, потому что ранил Тадеуша.

— Я не могу тебя ослушаться, — сказал Тадеуш, — но могу делать то, что ты не запретил. — Он закашлялся, изо рта потекла кровь. Посмотрел на меня через всю комнату и добавил: — Спасибо, Анита Блейк.

— Тадеуш!

— Я больше не раб.

Он перестал держаться прямо, свалился поперек Лисандро, а потом поднял руку, приставил пистолет под подбородок. И спустил курок прежде, чем его мастер успел ему запретить — они оба свалились грудой, их плащи и тела перепутались. Лисандро лежал под ними, и я не могла сказать, насколько он серьезно ранен.

— Запрещаю вам себе вредить! — рявкнула она, и львица, которая держала Бернардо, переменила позу, будто об этом думала.

Последний арлекин подошел к последнему льву.

— Я это запретил много веков назад, а то бы он давно уже это сделал. Правда, котик?

Лев зарычал, но пистолет от Этана не отвел. Пусть им не нравится, что они делают, но делать они это умели.

— Хороший котик, — сказал вампир и пошел к нам крадущейся походкой.

Прижимавший меня к стене вампир сказал:

— Куда бы ты ни пришла, ты возмущаешь моих вампиров. Революция идет за тобой, как чума за крысой.

Я хотела сказать чего-нибудь остроумное, но от последней моей остроты был ранен Лисандро, а может быть, не только ранен. После падения Тадеуша и его мастера он не шевельнулся. Есть пули, проходящие через тело, как нож сквозь масло, и такая пуля могла через Тадеуша попасть в Лисандро. Я ее уела, напомнив, что крысолюдами она не управляет, и вот — он мог погибнуть из-за этого.

— Убери щиты, или следующим умрет человек, — сказала она.

— Ты со мной трахаться не будешь, так хоть этого ради меня не делай, — попросил Бернардо.

Лисандро лежал на полу неподвижно. Я не хотела видеть, как еще кто-нибудь из-за меня погибнет, а в том, чтобы сбросить щиты, был еще один плюс. Домино — один из тигров моего зова, и если я уберу щиты, он сможет меня ощутить. Если я их уберу и вспыхну достаточно ярко, меня ощутят Жан-Клод и все, кто со мной связан, потому что такие связи физическим расстоянием не ослабляются. Она хочет, чтобы я была одна, но разве я одна? Разве на самом деле я одна?

Сердце пыталось выскочить из горла. Так было страшно, что пересохло во рту.

— Анита! — крикнул Этан.

— Не делай этого! — попросил Бернардо.

— Если ты не сможешь мной овладеть, я не хочу, чтобы ты говорила, будто это из-за того, что я недостаточно щиты убрала. Ты сама сказала: вампирские силы лучше действуют, когда кожа касается кожи. Сними хотя бы перчатки, потому что если ты недостаточно вампир, чтобы мне мозги замылить, так тогда и вякать не надо.

—Ты наглеешь, девица.

— Ты уже год пытаешься подчинить мой мозг и завладеть телом, так не надо надувать щеки, раз у тебя не получается.

Слова мои были храбры, но во рту пересохло, и от страха даже кончики пальцев занемели. Иногда одна сильная эмоция может быть принята за другую.

— Ты хочешь, чтобы я вышла из себя? В этом дело? Пытаешься меня разозлить, чтобы я тебя убила, а не завладела?

— Нет, — ответила я.

В конце концов она попросила второго арлекина меня подержать и разоружить, а тем временем сняла перчатки, расстегнула застежки на шее и стащила маску.

— Госпожа, вы открыли его лицо!

Он был потрясен. Все прочее он как-то пережил, а вот это его потрясло.

Лицо этого вампира было совершенно ординарным — десять раз в толпе увидишь и не запомнишь. Настоящее лицо шпиона: привлекательное — но не слишком, обыкновенное — но не слишком обыкновенное. Нейтральный весь — от темно-каштановых коротких волос и до среднего тона кожи. Джеймс Бонд — миф. Настоящие шпионы не выделяются, если это им не понадобится зачем-либо, а стоящий передо мной мужчина мог слиться с почти любым фоном. Почти.

— Это тело потрясено, что его открыли.

Голос ее звучал добродушной насмешкой, а реплика дала мне понять, что вампир, телом которого она овладела, присутствует здесь же, сохранив ощущения. Вот так это и будет? Я тоже буду присутствовать — пленницей в собственном теле? И буду видеть, как она творит ужасы, и ничем не смогу ей помешать?

Господи Боже мой, пусть она меня не захватит!

— Если ты пустишь в ход свои боевые навыки и нанесешь этому телу вред, поплатятся твои друзья. Ты поняла? — спросила она.

— Если я тебя ударю, буду сопротивляться физически, ты будешь мучить Этана и Бернардо.

— Да.

— Понятно, — кивнула я.

Она взяла мое лицо ладонями с двух сторон и скомандовала:

— Отпусти ее.

Вампир у меня за спиной не стал спорить — просто отпустил меня. Мы стояли так одно мгновение, и она шепнула:

— Убери щиты.

Я так и сделала. Сделала точно то, что она просила. Она же не сказала, какие именно щиты? Я выпустила ardeur, он полился по моей коже, и по ее. Заполненные ночной тьмой глаза расширились, она притянула меня к своему заемному телу.