Список на ликвидацию

Эдуард уже стоял на ногах. Я выбралась из канавы, встала рядом с ним. Он держал оружие наготове, передвигаясь той скользящей походкой на полусогнутых, какой часто движутся спецназовцы, особенно в полиции. Считается, что она позволяет свободно передвигаться, при этом достаточно ровно, чтобы стрелять на ходу. Меня никогда ей не учили, но я выросла в лесу, охотясь. Двигаться среди деревьев я умею.

Сзади слышно было приближение других полицейских — они ломились через лес, как стадо слонов. На самом деле я понимала, что они не так уж громко шумят, но казалось, что они просто грохочут за спиной, и от этого шума еще труднее было высматривать в лесу арлекинов, будто все маскировал звук. Мне пришлось подавить желание обернуться и рявкнуть, чтобы были потише.

— Прикрой меня, — сказал Эдуард.

Я придвинулась, встала почти над ним, а он присел, рассматривая траву.

— Кровь, — сказал он.

Я глянула на него, краем глаза присматривая за лесом, все сильнее темнеющим. На дороге у нас за спиной еще было больше света, но здесь, среди деревьев, ночь наступает раньше.

— Вы их ранили? — спросил Тилфорд, подходя с другой стороны от Эдуарда и целясь из своей «М-4» в сторону деревьев.

— Да, — ответила я.

— Пойдем по кровавому следу, — сказал Эдуард.

— Скоро темно будет, — напомнил Тилфорд.

— Будет, — ответил Эдуард, вставая.

К нам подошел Ньюмэн.

— Никогда не видел такой быстроты движений.

— Их нужно убить до наступления темноты, — сказала я, уже уходя в лес.

— Зачем? — спросил Ньюмэн.

— Потому что поднимутся вампиры, — ответил ему Эдуард.

— Откуда вы знаете, что будут вампиры?

Ньюмэну ответил Тилфорд:

— Оборотни не носят плащи и маски. Не подкрадываются, не выслеживают — они просто нападают. Единственное, что их может вынудить к такому поведению — это вампир, их мастер. Наступление ночи означает, что нам предстоит встреча с их мастерами, и лучше до того, как иметь дело с вампирами, убить подвластных им оборотней.

Мы с Эдуардом переглянулись — у нас обоих улучшилось мнение о Тилфорде.

— Он правильно говорит, — сказала я.

И мы пошли по кровавому следу в сгущающейся темноте. По следу свежей крови, хотя все молекулы моего организма вопили, что надо драпать. До темноты. До прихода вампиров. Бежать, бежать!

Но я не побежала, не побежали и другие маршалы. Мы шли по следу, потому что это наша работа. Шли по следу, потому что, если они уйдут и еще убьют кого-то, нам снова придется смотреть на труп и объяснять, почему это мы позволили себе испугаться темноты и возможной угрозы вампиров. Мы — федеральные маршалы. Мы охотимся на монстров и убиваем их. А не бежим от них. 

Глава 20

Стало достаточно темно, чтобы Эдуард и Тилфорд включили фонари, закрепленные на стволах «М-4». Это было обоюдоострое решение: позволяло идти по кровавому следу, но начисто убивало ночное зрение. В конце концов я стала смотреть мимо лучей — кто-то из нас должен был иметь возможность заметить движение в сгущающейся темноте. Конечно, важно идти по кровавому следу, но если оставивший след арлекин выйдет на нас первым, крови еще прибавится, и она отчасти может оказаться нашей.

Это я пессимистка или реалистка? Иногда мне самой сказать трудно.

Ньюмэн шел за мной в жутковатый мрак.

— Видите что-нибудь?

— Пока нет.

— Бережете ночное зрение от фонарей?

Эти слова заставили меня на него глянуть:

— Да. Откуда вы знаете?

— Вырос в деревне. И темнота ночей меня не смущает.

— Меня тоже.

— Вы тоже деревенская?

— Вроде того.

— Я бы решил, что вы городская, — сказал он.

Во все время разговора мы всматривались в наступающую темноту, глядя, не шевельнется ли что-нибудь среди деревьев. Винтовку он держал у плеча, как и я. Мне Ньюмэн начинал нравиться, хотя мне этого не хотелось, потому что Карлтон мне симпатична, а она сейчас в больнице на искусственном дыхании — оборотень устроил ей коллапс легкого. И сейчас врачи смотрели, будут ли раны заживать без операции. Если она подхватила какую-нибудь ликантропию, то скоро будет как новенькая, вот они и ждут. Может, они ждали, что анализ крови покажет вирус. При глубоких колотых ранах ликантропия обычно гарантирована.

— Я давно уже городская.

К нам подошел Эдуард, направляя фонарь в землю, и выключил его, подходя к нам. Но даже от такой малой дозы света в течение недолгого времени сумерки показались гуще.

Глянув ему в лицо, я тут же спросила:

— Что случилось?

— Изменился след. Один из них несет другого, и несет бегом. Он бежит по лесу, пока мы ползем, вот почему мы их не слышим.

— Они ушли, — сказала я.

— Можно считать, — ответил он, и мне было ясно, до чего ему это все неприятно.

— Если не можем их преследовать, то Тилфорд прав — надо выбираться отсюда до наступления полной темноты.

— У нас слишком мало людей, чтобы убрать грузовик, Анита.

— Бревно можем убрать, — предложила я, — и все поместимся в нашу машину.

— Нормально, — кивнул он.

Тилфорд не стал спорить, и Ньюмэн нам троим тоже не возразил. Может, из него еще выйдет хороший работник — если мы не дадим ему погибнуть.

Глава 21

Бревно было из старого валежника и не такое тяжелое, каким было бы свежесваленное дерево, но все равно весило прилично, и нам пришлось подумать, как применить имеющуюся в нашем распоряжении мускульную силу.

Тилфорд поглядывал то на нас, то на деревья, пока мы решали, как лучше взяться.

— Отчего ты вверх смотришь? — спросил Ньюмэн.

— Они иногда летают, — ответил Тилфорд.

Мы с Эдуардом просто кивнули.

Ньюмэн тоже стал посматривать вверх. Быстро обучается мальчик. Даст бог, не погибнет.

И вот когда я это подумала второй раз, то поняла, что это какой-то болезненный интерес.

Черт!..

Тилфорда и Ньюмэна мы поставили у верхушки, а сами с Эдуардом встали у комля. Он был тяжелее, больше, но его надо было тащить поперек дороги на меньшее расстояние. Эдуард посчитал до трех, и они потянули, а мы стали толкать. Мне не приходилось применять полностью ту новую силу, что получена от вампирских меток и ликантропии, — сейчас я ее попробовала. Наш конец дерева двинулся, просто двинулся, и нас с Эдуардом это поразило. Он даже поскользнулся на листьях. Я тоже поскользнулась, не удержалась и поранила руку об острый корень. Боль была резкая, внезапная, и я знала, что будет кровь, еще не успев ощутить ее струйку. Выругалась себе под нос.

— Сильно? — спросил Эдуард.

— Толкаем, — ответила я.

Он понял этот ответ как то, что рана не серьезна, и мы толкнули ствол. Он теперь полностью вылез на дорогу. Я почувствовала, что вампиры проснулись — как ток прошел по позвоночнику. Было еще слишком много света, чтобы они могли напасть, но до этого оставались минуты. Я уперлась ногами, опустила плечи и подумала, решила, что если сверхсила у меня есть, то сейчас я ее пущу в ход полностью. Взмолилась:

«Господи, если могу я сдвинуть это дерево, дай мне сделать это сейчас».

Выдохнув с воплем, как бывает иногда в тренажерном зале, когда поднимаешь очень большую тяжесть и не знаешь, поднимешь или нет, я уперлась — и дерево поехало. Эдуард приложился плечом рядом со мной, и дерево поехало как на колесах. Я упала на колени — не ожидала такого.

— Анита...

Эдуард стал мне помогать подняться.

— Машина, заводи машину!

Он не стал спорить — сделал, как я сказала, и мне это понравилось.

Я повернула винтовку на ремне, чтобы была в руках, наготове.

Тилфорд выбежал с шумом из леса на той стороне, Ньюмэн за ним. Я показала на машину, правая рука блеснула кровью.

— В машину, быстро!

— Они идут, — сказал Тилфорд.

— Я знаю.

Я встала. Машина ожила, взревела, мы втроем бросились к ней. Ночь наваливалась на нас теплым густым бархатом. Я оттолкнула мысль, что ночь ощущается как Она. Нет, я просто испугалась. Это не Марми Нуар. Это нервы.