Страница 17 из 51
Постигая рабочее мастерство, Юрий постигал гораздо большое: он узнавал людей. И все больше задумывался о людях старшего поколения, о тех, кто прокладывал дороги молодым. Он уже учился в одиннадцатом классе. Остались позади два трудных года, когда он и учился, и работал. Остается еще лед. Он и его одолеет. Обязательно одолеет. Это будет пусть и небольшой, но все же победой! Надеялся Юрий занять призовое место и в соревнованиях на первенство Москвы по вольной борьбе.
Все вокруг приобретало для него теперь особый, глубокий смысл. Даже выходя на борцовский ковер, Юрий думал прежде всего о своих заводских товарищах. Спортивную славу он давно перестал отделять от славы рабочей. От соревнования к соревнованию приходило к Юрию и спортивное мастерство. На отборочных состязаниях в Лужниках он пробился в финал и занял второе место, проиграв известному мастеру спорта только одно очко.
А незадолго до призыва в армию произошло еще знаменательное событие; Юрий принес домой аттестат зрелости.
На призывной пункт они пришли вместе. Герой Советского Союза и сын героя. Военком пытливо посмотрел на юношу. Перевел взгляд на отца:
— Перегнал он вас ростом, Григорий Афанасьевич! Ну, богатырь, в какой род войск собрался?
— Просьба есть, товарищ полковник, — сказал Григорий Афанасьевич. — Хотелось, чтобы в нашей семье не переводились танкисты. Подрастают у меня еще три сына…
— Ростом он, правда, великоват в танкисты, — улыбнулся военком. — По если такое дело… и к вам просьба, Григорий Афанасьевич! Зайдите в агитпункт военкомата, побеседуйте с молодежью…
— Хорошо.
И домой они шли вместе. Отец и сын. Во дворе Юрий заметил, что соседский парень пристал к мальчонке. Юрий сказал отцу:
— Я сейчас…
Подошел к парню, сдвинул брови:
— Оставь! Нашел, на ком силу показывать!
— Да ладно тебе! — огрызнулся парень, но отпустил мальчика.
Григорий Афанасьевич спрятал улыбку.
На стартовой — всегда
1
Не думал Владимир Седов, что с первого дня солдатской службы у него будут неприятности. Петр, старший брат, провожая в армию, говорил: «Просись в артиллеристы. Скажи, что отец артиллеристом был. Наверняка возьмут».
А мать, Аграфена Федоровна, наказывала: «Сынок, может, кто встретится, укажет, где отец похоронен». Об этом Владимир и сам много думал. Когда в школе-интернате учился, часто говорили об этом с однокашником Александром Орловым. Сидят на уроках, а сами решают, куда бы еще письма послать, как отыскать следы отцовские. Сейчас они оба уходят в армию и снова договариваются о том же.
И вот на Владимире солдатская форма. Не очень складно сидит, топорщится. Лейтенант-связист смотрит на его щуплую фигуру, бледноватое лицо, думает: «Трудно придется тебе, парень». Спрашивает:
— Как нравится служба? Первое время всегда трудновато.
— Товарищ лейтенант, не в этом дело. Просился в артиллеристы, а направили…
— Так вы же в ракетной части!
— Если бы огневиком, а то — связист, — вздыхает Владимир.
Лейтенант Коваленко сдержал улыбку. Пояснил терпеливо:
— Связь в ракетных войсках что нервная система у человека. И вообще в современном бою нельзя обойтись без связи.
Но все же эти слова лейтенанта не убедили Владимира и к занятиям он приступил без особой охоты. На первых порах изучал азбуку Морзе, работу на ключе. Помогал ему старослужащий солдат Анатолий Волков. Как-то на тренировке сказал:
— Слух у тебя, Володя, хороший, цепкий. Наверное, на баяне играешь?
— Немного.
— Выходит, ты радиотелеграфистом родился!
И действительно, по специальной подготовке дело у Владимира сразу пошло на лад. Командир взвода лейтенант Коваленко уже через несколько дней проверил работу молодого солдата и удивился:
— А еще огорчались. Да у вас талант!
Классные занятия сменялись полевыми. В спортивном городке воины тренировали мускулы. С каждым днем Владимир чувствовал себя уверенней.
Экипаж спецмашины — маленькая, но дружная семья: командир, радиотелеграфист, шофер.
Командир, сержант Владимир Щекин, — общительный, веселый. Узнал, что Седов играет на баяне, обрадовался:
— Значит, тезка, по самодеятельности первое место — за нами!
Стал расспрашивать про дом, о родителях.
— Отец в сорок третьем погиб. Под Курском, — сказал Владимир.
— И у меня погиб, — вздохнул сержант. — А где захоронен, знаешь?
— Нет. В «Истории Великой Отечественной войны» о нем написано, а могилу не знаем.
— Вон как! Он Герой?
— Мы уже после войны получили грамоту.
— Ну, тезка, тогда тебе сам бог велел отлично служить. Отец Герой Советского Союза — и сыну отставать не положено.
Владимир и сам понимал: от него требуется нечто большее, чем от других, и был недоволен собой, если что-то не удавалось.
А на первых порах были и промахи.
2
Нет, этого себе он простить никак не мог. Столько тренировок, столько труда, и вдруг — неудача. И прием, и передача прошли нормально. Проверяющий, поставив пятерку, похвалил:
— Молодец! Знаете дело.
Потом проверял знания материальной части радиостанции.
— Еще пятерка, — сообщил Владимир товарищам, которые с нетерпением ожидали результата.
— Считай, второй класс у тебя в кармане, — пошутил кто-то.
Но испытания продолжались. Наиболее трудным оказался последний рубеж: провести радиообмен в короткие сроки, чисто, безупречно передать нужное количество групп.
Проверяющий засек время. Работа началась. Владимир торопился. Спешил и его напарник младший сержант Карегин. Но еще не закончился радиообмен, а офицер скомандовал:
— Стоп! Неудача. Ваше время кончилось.
Это огорчило Владимира. Вечером он одиноко сидел в углу казармы и не участвовал в обычной оживленной солдатской беседе. Даже не встрепенулся, когда пришел почтальон. А тот, как нарочно, выкрикнул:
— Седов! Где Седов? Пляши!
— Ему не до пляски, — сказал кто-то.
Писала сестра Мария из Березово. Сообщала о сынишке, о муже. Мария с мужем работают на железной дороге. На той же станции, где и отец до войны работал стрелочником. «Каждый день по той же тропинке, по которой батя ходил, спешим мы с Колей на работу», — пишет Мария. И важную сообщает новость: в селе решено поставить отцу памятник. А дальше — приветы, наказы: «Слушайся командиров», «Дисциплину не нарушай».
«Сестренка, сестренка, знала бы ты…» — горько вздохнул Владимир. Он держал в руке письмо, думал о доме, о тропинке, что ведет на станцию, по которой батя ходил. Он тоже ходил по ней…
Чья-то рука дотронулась до его плеча. Оглянулся. Сержант Щекин! Тезка всегда, приходил в самый горький момент.
— Может, баян доставить?.. Ребята просят.
Владимир улыбнулся:
— Ох и хитер! Ладно, тащите баян, если просят.
Пробежали пальцы по перламутровым пуговицам, полилась знакомая мелодия: «Три танкиста, три веселых друга…» Песня сменяет песню. Солдаты тихо подпевают. О березах, что не спят, стерегут родные поля, об огнях-пожарищах, о друзьях-товарищах. Владимир чуть склонил голову к мехам, будто прислушивается. Обо всем забыл, далеко увела его песня. Играет, а перед глазами — земля родная, тульская.
Батарея готовилась к смотру художественной самодеятельности. Владимиру больше всех доставалось: он аккомпанировал певцам и танцорам. Но ему хотелось иметь и свой номер. Как-то, листая сборник стихов армейских поэтов, он прочел стихотворение «Разговор с сыном»: