Страница 9 из 25
Интересно, что в конце жизни Леви-Брюль пришел к выводу о несостоятельности своей идеи и заключил, что во все времена первобытное и логическое мышления существовали параллельно.
Немецкий философ Э. Кассирер разработал символическую теорию мифа , которая позволила углубить понимание интеллектуального своеобразия мифологического мышления. По мнению Кассирера, мифология потому является символической, что конкретно-чувственное мышление способно обобщать лишь через систему знаков, или символов. Иначе говоря, конкретные предметы могут символически заменять другие предметы или явления, не утрачивая при этом своей конкретности. Поэтому мифическое сознание философ сравнивал с кодом, к которому нужно подбирать ключ.
Кассирер видел специфику мифологического мышления в неразличении реального и идеального, вещи и образа, тела и свойства, а также в отождествлении части с целым. Он выдвинул идею «конструирования» символического мира в мифологии по единой модели, на основе противопоставления сакрального (первоначального) и профанного (современного) времени.
В работах немецкого психолога В. Вундта , который пытался создать науку «психологии народов», прослеживается связь мифа с эмоциональностью человека. Ученый подчеркивал особую роль аффективных состояний и сновидений, которые, являясь продуктами человеческой фантазии, родственны мифам, а также ассоциативных цепей. Он указывал на «мощные аффекты, близкие эстетическому сопереживанию, которое является умеренной формой мифологического олицетворения». Для разъяснения этого тезиса следует привести авторскую цепочку ассоциаций: «Душа – дыхание – плывущее облако – птица – птица-мертвец – корабль душ».
Вундт считал, что поэты вносили свой вклад в мифотворчество, изменяя отдельные детали, облагораживая внешнюю форму мира. Внутренняя же его основа всегда оставалась неизменной, так как находилась под защитой соответствующего культа и ритуала.
Новое толкование мифы получили в трудах З. Фрейда , основателя учения о подсознательном, и его последователей. Фрейд был убежден, что первобытный человек был невротиком, страдавшим эдиповым комплексом, который основан на заложенном в подсознание сексуальном влечении к родителю противоположного пола. Мифы фрейдисты представляли как откровенное выражение подобной психологической ситуации. С тем же комплексом, согласно Фрейду, связано также возникновение морали и религии.
Еще одну попытку проследить взаимосвязь мифов с бессознательным психическим началом предпринял швейцарский ученый К. Г. Юнг . Однако в отличие от З. Фрейда, Юнг в своих воззрениях опирался на коллективные представления и символическое толкование мифов. С этой точки зрения его учение родственно теории Кассирера.
Юнг считал, что все люди обладают врожденной способностью генерировать некие символы общего характера, которые назвал архетипами . Эти архетипы проявляются в первую очередь в сновидениях. По словам Юнга, «Бог говорит в основном посредством снов и сновидений».
Символы-архетипы автор теории обнаружил в мифах, легендах, сказках и поэтических произведениях, которые толковал как выражение «коллективного бессознательного», унаследованного человеком от многих тысяч его предков, а не приобретенного в результате личного опыта. Кроме того, Юнг относил к архетипам некоторые зрительные образы, например разделенный на четыре части круг (мандала) или крест, хотя и считал, что в связи с персонификацией бессознательного в виде ограниченного количества образов они могут принимать самые разнообразные формы. Теория Юнга таила в себе опасность растворения мифологии в психологии, а также расширения понятия мифа до продукта воображения в общем. В этом случае в качестве мифа воспринимался бы любой фантастический образ, возникший в галлюцинации, сне или описанный в индивидуальном литературном произведении.
Идеи Юнга развиты в трудах некоторых современных авторов – таких, как Дж. Кэмпбелл , написавший в 1959–1970 годах монографию «Маски бога», или М. Элиаде . Первый рассматривал мифологию как прямую функцию нервной системы человека, а второй выдвинул модернизаторскую теорию мифотворчества как спасения от страха перед историей.
В середине XX века публиковались работы Ж. Дюмезиля , который, пытаясь вслед за Я. Гриммом выявить структуру гипотетической праиндоевропейской мифологической системы, предложил теорию трехфункциональной структуры мифов . Троичность, по мнению ученого, нашла свое отражение, с одной стороны, в кастовом делении первобытного общества на жрецов, воинов и скотоводов-земледельцев, а с другой – в подразделении божеств на аналогичные троицы в соответствии с их специализацией.
Французский этнолог К. Леви-Строс стал основоположником структуралистской теории мифа , постулаты которой во многом противостоят идеям Леви-Брюля. Леви-Строс доказал, что при всей своей конкретности, эмоциональности и метафоричности мифологическое мышление способно к некоторым обобщениям, классификациям и логическому анализу.
Леви-Строс представлял структуру как совокупность отношений или правил, по которым из одного объекта посредством перестановки его элементов и с помощью некоторых других симметричных преобразований можно получить второй, третий и т. д.
Основную роль в теории Леви-Строса выполняют двоичные противопоставления, например верх – низ, жизнь – смерть, мужское – женское начала и т. п., а также идея о посредничестве между ними, которое способствует преодолению противоречий, характерных для человеческого сознания.
Леви-Строс расчленяет миф на составные части, обладающие различными кодами – этическим, социологическим, астрономическим и др. Коды, в свою очередь, подразделяются на элементы, в результате чего текст, наполняясь знаками различных математических трансформаций, приобретает красивую, научную структуру.
Одновременно с видимостью строгой математизации работы Леви-Строса отличаются необычайным многословием, обилием метафор и других художественных приемов. В настоящее время теория ученого входит в число наиболее признаных в научном мире.
Подводя некоторые итоги изучению мифологии в западной науке, необходимо отметить, что этнология второй половины XIX века рассматривала мифы всего лишь как наивный донаучный способ объяснения непознанных сил природы. Этнологи же XX столетия доказали следующие постулаты:
1) в первобытном обществе мифы были тесно взаимосвязаны с магией и обрядом, служили для поддержания природного и социального порядка и выступали в качестве средства контроля за его соблюдением;
2) мифологическое мышление обладает особым психологическим и логическим своеобразием;
3) мифотворчество представляет собой символический язык, с помощью которого первобытный человек описывал окружавший его мир;
4) черты, характерные для мифологического мышления, проявляются не только в продуктах человеческой фантазии, относящихся к глубокой древности, но и в более поздние исторические эпохи;
5) мифы как преобладающий способ мышления специфичны не только для архаических культур, фрагментарно они могут встречаться в самых различных культурах, в частности в литературе и искусстве.
Эти новые представления нередко граничили с целым рядом противоречащих друг другу преувеличений и идеалистических представлений.
В России изучением мифологии занимались этнографы и филологи. Главным объектом этнографических исследований таких ученых, как В. Г. Богораз, Л. Я. Штернберг, А. М. Золотарев, С. А. Токарев, А. Ф. Анисимов, Ю. П. Францев, М. И. Шахнович и др., были вопросы соотношения мифологии, религии и философии. Кроме того, значительное внимание они уделяли проблеме отражения в религиозных мифах производственной практики, социального устройства, обычаев и верований и т. п.
А. Ф. Анисимов и некоторые другие этнографы утверждали, что миф находится в жесткой взаимосвязи с религией. Всякий сюжет, который не включает элементы религиозных представлений, они отождествляли со сказкой.