Брэдбери

Никто не верил, что США вмешаются в европейскую свару.

На одном из собраний лиги Рей познакомился с Робертом Хайнлайном.

Человек сдержанный, Хайнлайн умел добиваться цели. В свое время он окончил Военно-морскую академию США (Аннаполис). Ходили анекдотические рассказы о том, что сенатор Джеймс Рид (для поступления в Военно-морскую академию требовалась личная рекомендация какого-либо сенатора) получил в течение одного месяца более ста писем с просьбами о назначении: пятьдесят — от желающих попасть на морскую службу кандидатов, а все остальные от некоего Роберта Хайнлайна!

Служил будущий писатель на авианосце «Лексингтон», на боевых кораблях «Юта» и «Ропер», но в 1934 году вынужден был уволиться — из-за открывшегося туберкулеза. На «гражданке» владел серебряной шахтой, изучал математику, архитектуру, работал маклером, занимался фотографией; в ноябре 1938 года даже баллотировался в Калифорнийскую ассамблею от Республиканской партии, но выборы проиграл. Однажды, отчаявшись, он чуть ли не в один присест написал научно-фантастический рассказ «Линия жизни» и отправил его Джону Кэмпбеллу-младшему в журнал «Удивительная научная фантастика» («Astounding Science Fiction»).

И за этот рассказ Хайнлайн получил 70 долларов!

С этого дня он, по его собственным словам, уже ничем другим на жизнь не зарабатывал.

Разумеется, Рей начал забрасывать нового знакомого своими рукописями.

Хайнлайн хвалил Рея редко и весьма сдержанно. Чаще с присущей ему военной прямотой он указывал на те или иные несообразности в тексте или на слишком уж явное, бьющее в глаза подражание Эдгару По.

Впрочем, Рея в то время интересовала не только фантастика.

В газете он прочел о театральной труппе «Уилширские игроки» («Wilshire Players»), которой руководила актриса Лорин Дей. Конечно, он мгновенно загорелся, ведь в театре можно быстро заработать популярность. А Рею очень хотелось популярности, он мечтал о том, чтобы его узнавали на улицах.

В тот же день он написал Лорин Дэй.

Воображение Рея, как всегда, обгоняло реальность. Я талантлив, твердил он себе. Я создан для сцены. Все больше вдохновляясь, он всем рассказывал о том, что скоро начнет выступать в составе «Уилширских игроков». Однако Лорин Дэй при встрече не нашла в нервном юноше ничего особенного. Рей разрыдался. Он честно признался актрисе в том, что всем своим близким и друзьям уже рассказал о том, что принят в труппу «Уилширские игроки». Пораженная страстью Рея актриса сказала: играй! Но перед Реем сразу встала другая проблема: а чему теперь отдавать свое время? Ведь занятия в труппе у Лорин Дэй и собрания Лиги фантастики совпадали: и те и другие проходили по четвергам.

Рей выбрал театр.

Но игра его не нравилась актрисе.

Некоторым утешением послужил для Брэдбери выход второго номера его журнала «Futuria Fantasia». Обложку (бесплатно) снова нарисовал Ганс Бук, а сам Рей напечатал во втором номере стихотворение (под псевдонимом Дуг Роджерс), статью о Генри Каттнере (под псевдонимом Джей Амори) и восторженные заметки о нью-йоркском конвенте.

Журнал понравился Роберту Хайнлайну.

Для Рея это было важно, ведь Хайнлайн к тому времени не только приобрел известность (цикл «Истории будущего»), он еще основал собственный салон. В доме Хайнлайна собирались Генри Каттнер, Эдмонд Гамильтон, Ли Брэкетт, Кэтрин Мур, нередко появлялся Л. Рон Хаббард — всегда уверенный, деловой.

Рея, как самого молодого, сажали в сторонке.

«Вот ваша кола, мистер Брэдбери, алкоголь вам пить еще рано».

Рея это ничуть не обижало. Дело не в алкоголе и не в коле. Он жадно прислушивался к каждому слову. Он смотрел на Роберта Хайнлайна если не как на божество, то уж точно как на своего крестного отца: ведь осенью 1940 года Хайнлайн помог Рею опубликовать его рассказ в каком-то журнале. Через много лет, в августе 1976 года, Рей напишет Хайнлайну:

«Дорогой Боб,

Ваше влияние на нас всех, с нашей встречи в 1939-м, трудно переоценить.

Могу только сказать, что я помню, и с большой теплотой Вашу доброту, которую Вы проявляли ко мне, когда мне было 19-20-21. Молодой человек, каким я был, грелся в лучах Вашего света и будет оставаться благодарным за помощь, которую Вы оказывали мне, когда я был так беден и так нуждался в помощи!

Не забывающий об этом

Ваш Рей Брэдбери».

Рассчитывал Рей и на помощь Генри Каттнера.

Но с Каттнером были свои сложности. Он в принципе не терпел никакого подражательства. Рея Брэдбери с его бросающейся в глаза слезливостью он считал больше фаном (фанатом), чем писателем. Когда Рей принес ему очередной рассказ, написанный в тяжелом цветастом стиле а-ля Эдгар По, Каттнер заявил без всякого смеха: «Еще раз такое напишешь, убью!»

Сердиться на Каттнера было невозможно.

Он был щедр, отзывчив, остроумен, общителен.

С 1937 года он писал в соавторстве с Кэтрин Мур, и они уже напечатали знаменитый рассказ «В поисках Звездного Камня», в котором герои пели «Песню Слепого Барда», ставшую гимном американских любителей фантастики.

Писали они в соавторстве еще и потому, что Каттнеру платили больше.

Знаменитая серия рассказов о семье неких мутантов («Мы — Хогбены, других таких нет!») писалась буквально на глазах Рея Брэдбери, по крайней мере рассказ «Военные игры» он читал в рукописи. Вот текст, от которого трудно оторваться. Генри Каттнер не обращает внимания на уточнение деталей, плевать ему на «научность». Он не собирается толковать о том, чего не знает. Он рассказывает, стилизуя не просто речь, — стилизуя сами события.

«Я раньше как думал (рассказ «Военные игры»), армейская жизнь — это маршируй себе с винтовкой в руках да форму носи. В общем, сначала-то я обрадовался, что выберусь с холмов нашего Кентукки, потому как решил, что смогу поглядеть на мир, а то, может, и чего поинтереснее со мной приключится.

С тех пор как пристукнули последнего из Флетчеров, у нас в Пайни наступила скука жуткая, да и дядюшка Элмер все ныл, что вот зачем, мол, он прикончил Джареда Флетчера, ведь тот был последним из клана, и не с кем теперь будет драться. После этого дядюшка по-серьезному пристрастился к кукурузной браге, и нам приходилось гнать самогонку сверхурочно, чтобы выпивка у него не кончалась.

Однакось учитель из Пайни всегда мне твердил: любую трепотню следует зачинать с самого начала. Так я, пожалуй, и поступлю. Только не знаю я, где это самое начало. Наверное, оно пришлось на тот день, когда я получил письмо с надписью Хьюи Хогбен”. Это папуля так прочел, а он страсть как в грамоте разбирается.

— Ага, — говорит, — вот буква “X”, все правильно. Это, наверное, тебе, Сонк.

Меня так кличут — Сонк, потому как я типа коренастый, да ростом не вышел. Мамуля говорит, что я просто еще не вырос, хотя мне уже почти двадцать два стукнуло, а росту во мне едва больше шести футов. Я раньше так из-за этого переживал, что тайком бегал колоть дрова — все силенок себе прибавлял. Так вот, папуля отнес мое письмо учителю, чтобы тот его прочитал, а потом примчался назад, что-то выкрикивая на ходу, как помешанный.

— Война! — орал он. — Война началась! Давай, Элмер, тащи свою железяку!

Дядюшка Элмер сидел в углу, потягивая кукурузную брагу и заодно пробуя приучить к ней малыша.

— Какая война? Кончилась она уже давно, — пробормотал он, слегка кося глазом, будто чокнутый. — Эти чертовы янки оказались нам не по зубам. Я слышал, и генерал Ли погиб…

— Как это нет войны, есть война! — упрямо орал папуля. — Учитель говорит, Сонку в армию идти надобно.