Розы для возлюбленной

Доктор Смит поглядел на часы.

— Я отвечу на этот последний вопрос, а затем буду вынужден с вами проститься, мисс Макграт. Я не знаю, что вам известно о пластической хирургии. Лет пятьдесят назад эта медицинская специальность находилась на достаточно примитивном уровне по сегодняшним понятиям. Если, например, проводилась операция на носе, то пациенты так на всю жизнь и оставались с развороченными ноздрями. Реконструктивные операции, предпринимавшиеся в целях исправления некоторых деформаций, таких, скажем, как «заячья губа» и прочие, частенько проводились страшно грубо и были весьма болезненными. Сейчас пластическая хирургия стала куда совершеннее, результаты операций — в высшей степени удовлетворительны. Мы научились делать очень многое. Наконец, пластическая хирургия перестала обслуживать лишь богатых. Она теперь доступна всем, кто вынужден или хочет прибегнуть к ее услугам.

Доктор снял очки и потер лоб так, как если бы у него болела голова.

— Родители приводят к хирургам своих детей, подростков, мальчиков и девочек, которые так страдают от каких-либо своих внешних дефектов, что просто теряют способность жить и радоваться жизни. Вчера, например, я прооперировал пятнадцатилетнего мальчика, чьи уши были такими большими и оттопыренными, что оказывались, как считал мальчик, единственным предметом, на который обращали внимание все те, кто смотрел на него. Когда мы снимем с него повязки, на первом плане уже окажутся не уши, а прочие черты его весьма симпатичного, кстати, лица. Теперь они уже больше не будут заслоняться уродством, по мнению мальчика, его ушей.

Я оперирую женщин, которым надоело видеть в зеркале обвислую кожу да мешки под глазами, женщин, которые хотят вернуть свою юность, красоту. Я поднимаю кожу на лбу клиента, прячу швы под волосами, подтягиваю кожу на щеках, укрепляя ее складками за ушами. Таким образом, я «сбрасываю» своим пациентам по двадцать лет. Более того, я преображаю их взгляд на самих себя, заставляю их ценить себя куда больше.

Голос доктора зазвучал громче, резче.

— Я могу вам показать фотографии моих пациенток «до» и «после». До и после операций фотографии жертв несчастных случаев, травм, которым я сумел помочь. Вот вы спрашиваете, почему некоторые из моих клиенток становятся похожими на мою дочь. Я отвечу вам почему. Потому что в прошедшие со смерти моей дочери десять лет ко мне приходили некрасивые, несчастные женщины, а я таким образом давал им хоть немного той красоты, что была когда-то ее красотой.

Керри почувствовала, что сейчас доктор попросит ее уйти. Поэтому она поспешила задать еще один вопрос.

— Ну, а почему же тогда несколько лет назад вы сказали одной из своих потенциальных пациенток Сузан Грант, что красотой иногда злоупотребляют и это приводит к ревности и насилию? Не имели ли вы при этом в виду Сьюзен? А может, все же у Скипа Реардона были основания ревновать свою жену? Возможно, вы действительно покупали Сьюзен все эти драгоценности, о которых Скип не знал, но, с другой стороны, он клялся также, что не посылал ей те розы, что она получила в день смерти.

Доктор Смит поднялся.

— Мисс Макграт, мне кажется, что представитель вашей профессии должен знать: убийцы почти все говорят, что не виновны. А теперь прошу считать нашу беседу завершенной.

Керри не оставалось ничего другого, как последовать за доктором к выходу. Шагая следом за ним, она отметила, что доктор как-то неудобно прижимает к боку правую руку. Да она же у него дрожит! Точно, так оно и есть.

У дверей доктор произнес:

— Мисс Макграт, вы должны меня понять. От одного упоминания имени Сьюзен мне вновь становится страшно больно. Поэтому я попрошу вас о следующем: позвоните миссис Карпентер и сообщите ей имя другого врача, которому она могла бы переслать карточку Робин. Я больше не хочу иметь с вами никаких дел, не хочу видеть ни вас, ни вашу дочь.

При этих словах доктор приблизился к Керри вплотную. Она даже невольно подалась назад. Что-то в этом человеке было действительно пугающим. Его глаза, полные злобы и ненависти, казалось, просто прожигали насквозь. «Если бы у него в руках был пистолет, он бы меня точно пристрелил», — подумала Керри.

37

Закрыв снаружи входную дверь, Робин стала спускаться вниз по ступенькам крыльца. На другой стороне улицы она заметила небольшую черного цвета машину. Чужие, незнакомые автомобили редко бывали на их улице, тем более в утренние часы. Эта машина, однако, по какой-то еще причине вызвала у девочки странное беспокойное чувство.

Было достаточно холодно. Придерживая учебники левой рукой, Робин до упора застегнула молнию на куртке и прибавила шагу. С Кесси и Куртни они должны были, как обычно, встретиться на углу улицы, в квартале ходьбы от дома. Девочки, вероятно, уже ждала Робин, так как она на пару минут опаздывала.

На улице никого не было. С деревьев облетели уже почти все листья, голые стволы выглядели недружелюбно. Робин пожалела, что забыла надеть перчатки.

Когда девочка приблизилась к краю тротуара, она вновь взглянула через плечо на черную машину. Окно со стороны водителя медленно сползло вниз на несколько сантиметров и остановилось. Робин попыталась увидеть лицо шофера, надеясь узнать его. Но яркое утреннее солнце отражалось от стекол автомобиля таким образом, что разглядеть что-либо было просто невозможно. Потом вдруг Робин увидела руку, в которой было что-то, направленное из окна в ее сторону. Жест этот очень напугал девочку, и она бросилась бежать. Двигатель машины взревел, автомобиль почти прыжком пересек улицу. Казалось, что он несется прямо на Робин. Когда девочка думала уже, что он сейчас заедет на тротуар и раздавит ее, автомобиль вдруг развернулся и помчался вниз по улице.

Громко всхлипывая, Робин перебежала через лужайку соседнего дома и принялась отчаянно звонить во входную дверь.

38

Закончив разбираться с обстоятельствами взлома квартиры в Крескиле, Джо Палумбо взглянул на часы и обнаружил, что всего половина десятого. Находился он в минуте езды от Элпина, а потому решил, что сама судьба предоставляет ему возможность наведаться к Долли Боулз, сиделке, что давала свидетельские показания на суде об убийстве Сьюзен Реардон. К счастью, у него с собой оказался и номер телефона Долли.

Поначалу Долли держалась с Палумбо, представившемся следователем прокуратуры округа Берген, весьма сдержанно. Однако затем, когда Джо сообщил, что один из помощников прокурора — Керри Макграт — очень хотела бы услышать от Долли рассказ о той машине, что она видела перед домом Реардонов в вечер убийства, Долли объявила, что следила за тем процессом, на котором Керри Макграт была обвинителем, и была несказанно рада, когда Керри удалось добиться справедливого осуждения типа, убившего свою начальницу. Тут же, не удержавшись, Долли рассказала Палумбо о том случае, когда ее и ее мать связал в их собственном доме грабитель.

— Поэтому, — заключила Долли, — если вы и Керри Макграт хотите поговорить со мной, я согласна.

— Видите ли, — проговорил Джо немного неуверенно, — я хотел бы прийти к вам и поговорить прямо сейчас. А Керри, наверное, смогла бы к вам зайти позже.

Долли ответила не сразу. Палумбо не знал и не мог знать, что в этот именно момент ей опять вспомнилось насмешливое, издевательское выражение лица прокурора Грина, когда он опрашивал ее на суде.

Наконец Долли ответила.

— Я думаю, — произнесла она с достоинством, — будет лучше, если тот вечер мы все-таки обсудим с Керри Макграт. Лучше будет, если мы подождем, когда она освободится и сможет прийти сама.

39

До здания суда Керри добралась в 9.45, то есть значительно позже обычного. Во избежание каких-то претензий по этому поводу, она заранее предупредила коллег, что задержится по одному делу. По какому — не уточнила.

Сам Френк Грин начинал свой рабочий день в семь часов ровно. За это над ним порой подшучивали между собой подчиненные. Все, однако, знали, что прокурор считал необходимым присутствие, так сказать, «на корабле» с того же часа и всей остальной «команды». Керри прекрасно понимала, что Френк пришел бы в ярость, если бы вдруг узнал, что задержавшим ее сегодня делом была встреча с доктором Чарлзом Смитом.