Скорпион

Придушенный любомудр Барашков трепыхался под моей рукой и ничего не мог сказать внятного. Наверное, ему было трудно полемизировать в таком подвешенном состоянии? Потом я услышал цокот подков по бетону: на помощь работникам умственного труда спешили два чернорубашечника в форме военизированного штурмового отряда SS. Они были крепкие малые, в них чувствовалась спортивная выправка, но молодость есть молодость. Я решил, что одного из них можно временно исключить из жизни.

Кинув Барашкова на пачки макулатуры, я прервал бег первого «наци» ударом ноги в пах. Говорят, такая лечебная процедура часто бывает необходима в экстренных случаях. От такого оздоровительного мероприятия боец скрючился до эмбрионального состояния и рухнул на пол. Его товарищ по оружию не успел понять, с кем имеет дело, и попытался ткнуть меня рукой. Я перехватил её и вывернул так, что перед глазами моего оппонента, очевидно, поплыли кровавые рунические символы, если судить по его вою.

Когда человеку больно, то он, как правило, готов к конструктивному диалогу. Через минуту я уже знал, где куются атлетические кадры штурмового отряда «Volf».

— «Волк», что ли? — уточнил я.

— «Волк»-«Волк», — подтвердил юнец, уже находящийся в моем джипе.

— Ну посмотрим, какие вы «волки»? — резюмировал я.

— А у нас старший Макс, — решил предупредить мой новый друг, — мастер спорта по борьбе.

— Надо же и я мастер спорта, — усмехнулся. — Только по стрельбе.

Атлетический клуб по интересам находился в небольшом уютном районном стадиончике «Авангард». По ещё травяному полю метались юные футболисты. В секторе для прыжков пружинили молодые спортсмены, похожие на кенгуру. Лозунг на кирпичном здание утверждал, что спорт и молодость есть грядущее России.

С этим я был согласен, и поэтому предупредил нового друга, что его будущее находится в его же руках. Меня прекрасно поняли, и мы поплелись в помещение стадиона. Там было безлюдно, пахло искусственной кожей, фальшивыми кубками и пылью на спортивных стягах. Пройдя по коридору, остановились у двери с табличкой «Тренерская».

— Макс, меня убьет, — сказал мой спутник.

— Не успеет, — пошутил, — это лучше сделаю я, — и чужим телом открыл дверь.

«Тренерская» соответствовала своему названию: дешевенький стол, ряд стульев, полки с алюминиевыми и стеклянными кубками, на стене карта Московской области. За столом находился упитанный увалень в полтора центнера весом. Ничего не указывало о его принадлежности к современным «наци», разве только маленькие усики «а la Hitler». Сказать, что Макс удивился, это не сказать ничего. Его челюсть отпала и он был похож на борца «сумо» против которого вышел на ковер орангутанг во фраке. Чтобы не возникало никаких иллюзий касательно меня, я ребром ладони срубил своего молоденького спутника, а затем, совершив балетно-спецназовский оборот вокруг себя, нанес удар ногой в голову с гитлеровскими усиками.

Хлюпающая кровью туша обвалилась подобно тому, как обрушиваются поселки городского типа.

— Эй, старшой, ты готов к диалогу? — поинтересовался, когда мастер спорта по борьбе начал подавать признаки жизни.

— Сука, я тебя сделаю, — нет, не был готов.

— Макс, будь проще, — участливо обратился к дуралею. — Меня интересует информация, тебя — не только твое здоровье, но и жизнь твоих будущих детей. Выбирай, — и навел на пах туши пушку «Стечкина». — Отстрелю! Считаю до трех!

Что там говорить, трудно найти желающих лишиться природного богатства — без анестезии. По этой уважительной причине Макс согласился на сотрудничество, признавшись, что он только мелкая сошка в Движении. Его дело готовить молодые спортивные кадры к борьбе за чистоту расы. Основные же силы Движения находятся на спортивной базе «Трудовые резервы», что в пятидесяти километрах от столицы, и показал отметку на карте Московской области. И назвал фамилию «оберфюрера» — Рюриков.

Посоветовав на прощание мастеру спорта из «Авангарда» забыть обо всех неприятностях, я выехал в областной «штаб партии», где надеялся обнаружить следы господина Нестерового, которого, без всяких сомнений, национал-социалисты решили использовать в своих корыстных целях.

Джип уверенно летел над скоростным шоссе. Я чувствовал, что дальнейшие события будут развиваться стремительно, как праздничный огонек по бикфордовому запалу.

Редко ошибаюсь в своих предчувствиях, вот в чем дело. Увидев ржавую трафаретку «Спортбаза „Трудовые резервы“ — 2 км.» вырулил внедорожник под тяжелые лапы елей. Проверил АКМ и боекомплект к нему.

Меж деревьями бродила тишина с осенне-рыжеватым свечением. Плавал запах теплой ещё земли и древесины. То ли вечная природа благоприятно действовала, то ли предчувствие ближнего боя волновала кровь, но чувствовал себя превосходно. Вперед-вперед, без страха и упрека, menhanter!

Короткими перебежками приблизился к зоне повышенной опасности. Пал в траву, пропахшую полынью и солнцем. На флагштоке обвисал, как трусы, черный стяг с руническими символами.

У кирпичного здания молодые люди в защитной форме готовились, кажется, к соревнованиям по стрельбе. Курсировали автомобили. Во всей атмосфере этого подозрительного спортивного уголка чувствовалась некая нервозность. Скоро часть отряда загрузилась в джипы и укатила выполнять поставленные боевые задачи. Парадом командовал крикливый коренастый мужичок в форме штурмовых отрядов. Я понял, что это и есть господин Рюриков в звании «оберфюрера», который сможет помочь мне.

Когда наступило сравнительное успокоение: по дорожкам бродили только два ленивых бойца, я начал движение. Петляющим шагом приблизился к первому чернорубашечнику. Запах грошового одеколона-уникса буквально сбивал с ног. Пришлось задержать дыхание, а после резким движением прихватить шею врага удушающим приемом. Он хрипнул от удивления — хрустнули коралловые шейные позвоночки… Его товарищ оказался также неспособен защитить не только великие идеи нового порядка, но и свою малокалиберную жизнь.

Потом пробираюсь по стенке к двери, проникаю в здание, легким быстрым шагом прохожу по длинному коридору. Звуки телевизора в предбаннике «Дирекция» привлекают внимание: штурмовик с мощным бритым затылком с увлечением смотрит детский сериал о животных и жует яблоко.

Фруктовый витаминизированный шар оказался последним в его мимолетной и, точно, неправедной жизни: жестокий удар приклада АКМ выплеснул из затылка мозговую кашу, похожую так на яблочную жижицу, которой хлопотливая мама кормила когда-то любимого и обожаемого бэби.

Предсмертная судорога пробивала тело охранника, а я уже рвался в кабинет, где проходило как бы производственное совещание. Только вместо ручек и карандашей у присутствующих обнаруживалось автоматическое оружие. Обстановка вынуждала работать в режиме максимальной жестокости и расстреливать всю живую силу противника. Времени и возможности проводить просветительскую беседу на эстетические темы у меня не имелось.

Обработав плотным свинцовым огнем пространство кабинета, я предусмотрительно сохранил жизнь «оберфюреру» Рюрикову, сидящему по центру стола.

И пока из пяти соратников по общей борьбе чавкала кровь, я задал ему несколько вопросов. Увы, мой собеседник находился в шоковом состоянии. Пришлось нанести ему удар в голову, а после подхватить обмякшее тело и волочь на себе, как мешок с картофелем.

Мое отступление прошло благополучно: желающих вести бой не встретил, возможно, их уже и не было? Запеленав Рюрикова, я кинул его на заднее сидение джипа. Полдела было сделано, теперь оставалось только разговорить «оберфюерера». Главное, чтобы не был чересчур идейным. С такими много мороки: молчат, пока всю кровь не попортят своим доброжелателям.

Проехав несколько километров по трассе в глубину области, я нашел удобный спуск к дикому бережку местной речки — удобный для душевного разговора. Когда вытащил из джипа живой куль, увидел, что «оберфюрер» Рюриков настроен весьма агрессивно: он корчился на земле и требовал к себе внимания. Что такое? Я вырвал из его глотки кляп и услышал такой мат-перемат…