Страница 74 из 75
Усилия Карла принесли плоды. Благодаря бережному отношению к традиционным научным и культурным ценностям при его дворе процветали теология, наука, литература и историография. Важнейшие произведения, свидетельствующие об этом процветании, такие как Libri Karolini, труды Теодульфа, «Жизнеописание Карла» Эйнгарда, стали возможными благодаря реформе и как ее выдающиеся достижения одновременно переросли ее. Они, в сущности, являются придворными произведениями и представляют придворное процветание, которое возникло благодаря общим реформаторским усилиям. К ним можно применить название «каролингский Ренессанс» только в узком смысле, потому что они являются последствиями перемен, ограниченными двором.
Но по замыслу Карла, реформа образования должна была иметь более широкое распространение. Так и случилось, хотя оно не было одинаковым в различных сферах духовной жизни. Бывшие ученики придворной школы в новых местах своей деятельности несли в массы то, чему они научились. В монастыри и монастырские церкви был послан приказ Карла снимать копии с трудов придворных ученых, которые считались образцами. Собственно говоря, король превратил монахов франкского королевства в писцов. Следствием этого был уникальный рост библиотек, который и сегодня виден по библиотечным каталогам. Одновременно начался расцвет монастырских школ. Вслед за королевским двором монастыри стали важнейшими очагами просвещения. Только на этой расширенной основе стало возможным внедрить во всем королевстве новую письменность и правильную каролингскую латынь. Кроме того, Карл задумал создать приходские школы, в которых каждый христианин обучался бы основным истинам своей веры. Но эти планы не осуществились.
По замыслу Карла, реформы должны были пойти на пользу не только духовенству, но и «мирянам». В его близком окружении в этих преобразованиях принимали участие также и светские вельможи, например, Эберхард де Фриоль. По свидетельству Эйнгарда, Карл лично распорядился, чтобы ученые, кроме сокровищ античной и христианской культуры, собирали местный героический эпос. Они даже начали разрабатывать немецкую грамматику. Эта работа была прервана из-за непонимания ее важности Людовиком Благочестивым. Попытка Карла Великого распространить образование за круг духовенства практически потерпела неудачу. Воздействие каролингских просветительских усилий по существу было ограничено королевскими монастырями и большими церквами. Они были островками религиозной и духовной жизни, хотя и были разбросанными по всему королевству. Впоследствии именно им принадлежали все значительные культурные достижения.
Реформа образования Карла Великого при всей ее ограниченности имела далеко идущие последствия. Благодаря накоплению и возрождению античной и христианской просветительской традиции во франкской империи были заложены основы духовного единства Европы.
КОНЕЦ И ПЕРСПЕКТИВЫ
Сорок семь лет — почти полвека — Карл Великий определял судьбы франкского королевства. Во время этого необычайно долгого правления он развернул активную деятельность, которая вызывала восторженное удивление его современников. Ей сопутствовал успех: на юге, на востоке и на севере королевство расширило свои границы и охватило почти весь европейский континент. При франкском дворе по праву говорили о Западной империи, которая сотрудничала как с равным партнером с Восточной империей, древней мировой державой Византией. Это равноправие было подтверждено существованием западноевропейской императорской власти.
Понадобились бесчисленные походы, продолжительная тяжелая борьба и затяжные переговоры, пока цель не была достигнута. Только это могло бы до отказа заполнить дни государственного деятеля. Но жизнь Карла Великого протекала более насыщенно: между военными походами и наряду с ними он брался за разрешение различных задач, занимался церковной и духовной жизнью, регулировал деятельность административного аппарата, вершил суд, провел судебную и ряд других реформ и в то же время не забывал о семье и друзьях. Его многогранность и удивительная трудоспособность помогают нам воссоздать его историческую личность: за всеми его деяниями и достижениями встает образ взвешенно планирующего, неутомимо работающего, целеустремленного правителя, деятельность которого свидетельствует о живом, аналитическом уме, несгибаемой воле и удивительной энергии.
Ученые из его окружения сообщили о некоторых личных чертах Карла. Эйнгард так рисует его внешний облик: высокий, массивный, с круглой головой на короткой мощной шее, большие глаза и пронзительный взгляд, но выражение лица обычно приветливое и веселое. Голос Карла был на удивление высоким и, как замечает Эйнгард, «не соответствовал его внешности». Этот контраст свидетельствует о противоречивости характера. Восхваляемая дружелюбность Карла могла смениться ужасающим гневом; он постоянно испытывал огромное внутреннее напряжение, бывшее причиной его достижений. На преодолении этого напряжения основывается величие личности и историческое значение хозяина Западной империи.
Эйнгард объясняет это величие античным понятием «magnanimitas» — величием духа, — которое помогало Карлу стойко переносить превратности судьбы, неутомимо следовать своему предназначению и давало превосходство над людьми и событиями. Уверенность в себе и сила выросли из глубокого убеждения, что он призван к власти Богом. На этой непоколебимой вере основывалась исходящая от Карла сила убеждения. Никто из его окружения не мог устоять перед ней. В произведениях придворных ученых о ней говорится как о выдающейся исторической силе, ведь в том, какой видят великую личность современники, находит свое выражение и ее воздействие.
В старости Карл стал мягким и уступчивым. В последние годы его правления пошла на убыль законодательная деятельность, которая активизировалась после императорской коронации. Но он не упустил из рук бразды правления. В IX веке Карл еще царил на политической арене и достиг значительных успехов: закончил саксонскую войну, основал аварскую и испанскую марки и в результате длительных переговоров добился признания Византии. И когда королевству снова начала грозить опасность на севере, он все еще был в состоянии ее отразить.
Опасность исходила от норманнов, живших на территории современной Дании. Они когда-то были союзниками Видукинда, но не принимали непосредственного участия в саксонских войнах. При короле Готтрике после 800 г. они проявили большую активность, а Карл обыграл их, использовав славянское племя аборитов. Как показали новейшие исследования франкских королевских анналов, он даже уступил аборитам саксонские племенные округа на Северной Эльбе, чтобы они приняли на себя датское давление с севера. Между тем уже через четыре года Готтрику удалось покорить аборитов, и пограничная оборона практически развалилась. Сразу же после этого Карл Великий послал на оголенную границу большое франкское войско под командованием своего сына Карла, и когда тот не смог добиться удовлетворительного результата, поручил саксонскому графу Экберту снова занять племенные округа на Северной Эльбе. В феврале 810 г. Экберт выполнил это поручение и для защиты отвоеванных округов заложил крепость Эзесфильд, которая была обнаружена совсем недавно. Экберт, по-видимому, основал для защиты от датчан нордальбингскую пограничную марку. По всей вероятности, вскоре после этого были сооружены limes Saxoniae, укрепленные пограничные линии для защиты от славян. Порядок был восстановлен. Только после смерти Карла он серьезно пошатнулся.
Пока Карл был жив, установленный им внешний порядок в общем и целом оставался безупречным. Внутри страны тоже не произошло никаких явных нарушении. Конечно, были и недостатки, и они, вероятно, еще более увеличились в последние годы, так как Карл, по всей видимости, дал крупным феодалам большую, чем раньше, свободу действий. Но нельзя говорить о разложении (degradation) государственной системы. Даже если знать вела себя свободнее, при Карле дело не дошло до открытых столкновений и групповой обороны, как это случалось при его слабовольном сыне. Наоборот, могущественные феодалы до самого конца толпились вокруг старого императора. При этом ни один источник не сообщает, будто Карл попал в зависимость от своих советников, что однозначно установлено относительно Людовика Благочестивого. И уж меньше всего нужно объяснять «чужим» влиянием (которое к тому же можно считать чисто гипотетическим) важнейшую среди его последних мер — завещание, которое он дважды переделывал. Дело в том, что перемена обстановки была очевидна, и этого уже вполне достаточно, чтобы сделать понятными указания Карла.