Страница 24 из 75
Благодаря браку с уже упомянутой Помпеей (67 г. до н. э.) он породнился с Помпеем. Дружба с Крассом, похоже, удалась через спальню его жены Тертуллы; перезрелая пятидесятилетняя женщина, как и другие, делала ему недвусмысленные авансы. В донжуанском списке Цезаря фигурируют Лодия, жена Габиния, Сервилия, мать его убийцы Брута, и Марция, жена Помпея, который воспринял этот факт трагичнее, чем Красс, но тем не менее не допустил, чтобы любовные конфликты повлияли на его политику.
Излюбленным средством межпартийной политической борьбы, которое при определенных условиях могло привести к выводу из игры противника, был политический процесс. Цезарь мастерски пользовался и этим пропагандистским инструментом. Самым наглядным примером является процесс против Гая Рабирия, который он вел вместе с Лабиеном в 63 г. до н. э. Рабирий обвинялся в том, что во время мятежа 100 г. до н. э. убил народного трибуна Луция Сатурнина. Позже это обвинение было признано несправедливым. Лабиен прибегнул к древнему закону, предусматривающему чудовищное наказание (бичевание и повешение) за государственную измену. Такие процессы вели два судебных следователя. Одним из них был назначен Цезарь. Рабирий апеллировал к народу, но прежде чем дело дошло до голосования, народное собрание хитрой уловкой было распущено: спустили красный флаг на Яникуле, что в древние времена сигнализировало об угрозе со стороны врага. После этого любое собрание прерывалось, поэтому процесс был прекращен без возможности возобновления.
На новом процессе при обыкновенном составе суда Рабирия оправдали. Если подумать, что состав преступления был налицо, что был искусственно введен давно не применяющийся, отличающийся особой жестокостью закон и, наконец, что процесс был умышленно прерван перед вынесением решения, то нельзя отделаться от впечатления эффектной демонстрации. Дело было не в личности и вине Рабирия, а в том, что Цезарь и Лабиен, которые стояли за этим, хотели подчеркнуть всей силой правовых принципов, что ни один гражданин не может быть казнен без предварительного опроса народа. Правда, сенат, следуя обычному праву, мог отменить апелляционное право введением осадного положения, так называемым чрезвычайным постановлением сената (senatus consultum), но партия популяров нигде не признавала этого обычного права. В процессе Рабирия получилось так, что его вынудили прибегнуть к апелляции. И роспуск народного собрания перед голосованием, которое оправданием Рабирия могло бы легализовать чрезвычайное постановление сената, был таким мастерским ходом, что трудно не подумать о хорошо рассчитанной игре, где снова чувствуется умелая рука Цезаря.
Характерно, что в начинаниях, преследующих пропагандистскую цель, Цезарь всегда выступает на авансцене событий. В других же случаях, когда речь идет о захвате власти, он остается в тени. Самое деятельное участие Цезарь принял в попытках добиться гражданского права для транспаданов. Эти жители северной долины По во время союзнической войны не получили гражданского права, только позже им предоставили ограниченное гражданское право, так называемое латинское. Это их не удовлетворяло, тем более что романизация значительно продвинулась. На обратном пути из Испании после окончания квестуры (67 г. до н. э.) Цезарь посетил этот район и начал защищать интересы транспаданов, правда, сначала безуспешно. Этим заступничеством за союзников он продолжил традицию популяров. Когда Цезарь стал цензором (65 г. до н. э.), ему не удалось внести транспаданов в список римских граждан. Сначала пришлось только заступаться за них в отдельных случаях, как сделал Цезарь в 63 г. до н. э. в деле против проконсула, которого он обвинил в убийстве одного транспадана. Но саму цель Цезарь никогда не терял из вида.
Обещающими успех казались некоторые попытки Цезаря обеспечить себе ведущее положение с помощью законодательства. Первая попытка касалась Египта. Царь Птолемей Авлет XIII, убивший своего предшественника и занявший египетский трон, в 65 г. до н. э. был изгнан своими подданными. В Риме ходили слухи, что убитый царь завещал свою страну римскому народу. Беспорядки в Египте предоставили наилучшую возможность востребовать наследство. Цезарь по предложению народных трибунов стремился получить это поручение, что сразу же дало бы ему войско и мощную военную и экономическую базу и ликвидировало бы перевес Помпея. В сенате дело представлял Красс. План провалился из-за сопротивления сената, и не в последнюю очередь из-за еще молодого, но красноречивого Цицерона.
С тем же противником Цезарь и Красс столкнулись при второй, широко задуманной попытке продвинуться через законодательство. Незадолго до конца 64 г. до н. э. народный трибун Рулл внес проект широкомасштабного аграрного закона. Законопроект состоял в следующем. Для поселения неимущих граждан, живущих в Риме за счет государственного распределения зерна, выделялась плодородная земля Кампании, последняя государственная земля, оставшаяся в Италии после прежних поселений. Кроме того, через покупку на свободном рынке нужно было приобрести свободные земельные участки для поселенцев. Для получения необходимых денег назначались десять комиссаров с особыми полномочиями. Они должны были продавать общественную землю в провинциях, то есть решать, что являлось государственной, а что частной собственностью.
Огромная политическая и экономическая власть сосредоточилась в руках комиссаров, которые на пять лет получали полномочия претора. Из поселенцев в случае необходимости можно было сформировать войско. Способ проведения выборов был таков, что Цезарь и Красс могли бы легко стать во главе комиссии. Но избранному в 63 г. до н. э. консулом Цицерону удалось отбить эту атаку на положение сената и оптиматов. Поскольку Цезарь и Красс действовали в тени, поражение их не очень коснулось. Социальные планы законодательного проекта Рулла, грандиозную программу поселения Цезарь позже почти полностью осуществил.
Еще менее явным было участие Цезаря в попытках, подрывающих основы законодательства, — в обоих заговорах Катилины. Первый заговор имел место в начале 65 г. до н. э. В этом году Красс был избран цензором, а Цезарь — эдилом. Луций Сергий Катилина являлся обремененным долгами, пользующимся дурной славой приверженцем Суллы. Кандидатуру Катилины на должность консула отклонили, так как его ожидал процесс за вымогательство. Избранные в 65 г. до н. э. консулами Пет и Сулла тоже потеряли свои должности из-за процесса, на котором была признана их виновность в недозволенной покупке голосов (предположительно на деньги Красса), и обвинители заняли их место. Теперь они хотели вместе с Катилиной и другими сторонниками насильственно занять консульство, убив новых консулов и занимающих враждебную позицию сенаторов. Тогда Красс стал бы диктатором, а Цезарь — его помощником, начальником конницы (magister equitum).
Наместником в Испанию послали разорившегося молодого патриция Гая Кальпурния Пизона, чтобы он поддержал заговор из этой провинции, надеялись также активизировать транспаданов. Планы были выданы, консулы под военным прикрытием вступили в должность 1 января 65 г. до н. э., и покушение отложили на более поздний срок. Между тем в Испании убили Пизона. Насколько далеко зашло участие Цезаря и Красса, остается неизвестным; вполне возможно, что они поощряли заговор, чтобы им поручили его подавление, и таким образом Цезарь и Красс получили бы в свое распоряжение войско. Во всяком случае, они не были скомпрометированы, тем более что ничего не произошло.
Но то, что связь с Каталиной существовала, обнаружилось в 64 г. до н. э., когда Цезарь был председателем суда присяжных (iudex quaestionis) и в качестве такового осудил двух сулланцев, участвовавших в проскрипциях; но когда потом перед его судом предстал Катилина, Цезарь оправдал его, хотя тот ничего не отрицал — яркий пример того, насколько Цезарь как судья руководствовался политикой. Он тогда считал, что Катилина может ему еще понадобиться. Катилина баллотировался в консулы в 63 г. до н. э., и казалось, что все складывается для него благоприятно. По-видимому, Красс и Цезарь его поддерживали, и даже баллотировавшийся вместе с ним Антоний принадлежал к его клике. Но консульство способного на все человека, за которым стояли вожди партии популяров, показалось сенаторам слишком опасным. Они поступились чувством чванства своей социальной принадлежности и выбрали «нового человека», Цицерона.