Страница 25 из 54
***
Весь следующий месяц я работал над броском. Я выполнял подачи на всех играх, в которых должен был принимать участие, но так и не смог прибавить скорости своим мячам. Все постоянно утверждали, что мне нужно подождать, когда приду в оптимальную форму, но я видел разочарование в их глазах. И хотя товарищи по команде никогда не признались бы в этом, они были счастливы, что такое не случилось с ними. Я не мог винить их. Если бы нечто подобное произошло с кем-то другим, я бы испытывал похожие чувства, радуясь, что это не я.
Со стороны, возможно, казалось, что бейсбол достаточно легкий вид спорта. Общественность в основной своей массе считала, что если спортсмен зарабатывает хорошие деньги, занимаясь любимым видом спорта, то у него не должно быть причин, чтобы жаловаться. Какими бы счастливыми мы были, если бы зарабатывали мешки денег, играя каждый день?
Но жизнь редко бывает такой легкой, как представляют себе окружающие. Бейсбол был явным тому доказательством. Это был бизнес. И иногда достаточно жестокий. Самое ужасное для игрока случалось тогда, когда деловая сторона бейсбола шла в разрез с его простым желанием играть в любимую игру.
Каждый бейсболист просто хочет играть. Никто из нас не желает быть вовлеченным в деловые аспекты этого вида спорта, вот поэтому у нас есть личные агенты и менеджеры. Мы доверяем им разбираться с этим дерьмом, чтобы мы могли просто сконцентрироваться на игре.
Но дела в бейсболе обстоят иначе. Ты вынужден играть по их правилам словно чертов шарик в пинболе [21], который нужно отбить рычажками, чтобы он ударялся о препятствия с целью заработать как можно больше очков. Когда флипперы не могут до него дотянуться, он проваливается в дыру. Так же и игроки, все равно остаются маленькими мячиками на игровом поле бейсбольных воротил.
– Джимми хочет видеть тебя, – сказал мне тренер после того, как я принял душ. Нервное напряжение пронеслось по моему телу; если менеджер хочет поговорить с тобой, то это не предвещает ничего хорошего. Я знал, что моя игра сейчас была не на том уровне как раньше, но я еще не набрал форму после травмы. Я еще не играл на сто процентов своих возможностей, и они знали это. Мне требовалось больше времени.
– Закрой дверь, Джек, – хриплым голосом потребовал Джимми.
Мой живот сжался в тугой узел, я закрыл дверь и встал рядом с ней.
Джимми махнул рукой.
– Иди, садись.
Я отрицательно покачал головой.
– Я лучше постою. Если вы собираетесь ошарашить меня плохими новостями, я предпочту стоять. – Я потянулся к своей левой руке и стал разминать пальцы.
Джимми кивнул и посмотрел мне прямо в глаза, его голос звучал по-деловому, никаких эмоций.
– Хорошо, Джек, видишь ли, мы собираемся тебя продать. Две команды заинтересовались тобой, и я хотел спросить о твоих предпочтениях. – Он откинулся в кресле и стал смотреть на меня, ожидая ответа.
Неужели он только что сказал, что они продают меня?
Моим первым порывом стало желание бороться за свое место в команде, но это был не тот случай, когда ты мог на что-то надеяться. В бейсболе это не работает. Когда тебя решают продать, то не ведут никаких переговоров с твоими агентами или семьей. Это просто сделка между командами, и ты, как правило, в ней не участвуешь. Здесь не подписывают никаких долговременных контрактов, только когда какая-то команда покупает тебя, вы заключаете текущий контракт. Обычно мнение игроков не спрашивают. В редких случаях они интересуются твоими предпочтениями.
Например, как сейчас.
Я хотел бороться, но сейчас я был слишком шокирован, чтобы что-то ответить. Слово «продаем» продолжало крутиться у меня в голове.
– Но мне нравится Нью-Йорк. И эта команда, – сказал я как-то по-детски. Мне захотелось стукнуть себя прежде, чем слова слетели с моих губ.
– Мы знаем, что так и есть, парень. Но твоя подача больше не такая как прежде, и в интересах команды будет лучше тебя продать.
В интересах команды.
Бейсбол – это бизнес.
Бейсбол – это бизнес.
Бейсбол – это бизнес.
И неважно как много раз я напомню себе об этом, боли не станет меньше.
Напряжение билось в моей груди, пока я смотрел в сторону, пытаясь сообразить, что сказать. Наконец, я собрался и посмотрел прямо на Джимми.
– Я еще не выздоровел на все сто процентов. Мне просто нужно время. Я снова наберу прежнюю форму, вы же знаете, что я это сделаю.
Он покачал головой.
– Это уже решенное дело.
– Почему тогда вы даете мне право решить, в какую команду переходить? – Я чувствовал легкое головокружение, комната кружилась у меня перед глазами, или это голова все еще не пришла в себя от услышанной новости.
– Потому что это все же сделка. Обе команды сделали одинаковые предложения, поэтому я решил проявить любезность и спросить, есть ли у тебя предпочтения, куда пойти.
– Спасибо, – сказал я и кивнул.
– Тобой интересуются Торонто и Анахайм [22]. Дай мне знать, какую команду ты предпочитаешь, и я постараюсь сделать все в лучшем виде.
Я втянул воздух. Тут даже думать было не о чем.
– Анахайм. Определенно Анахайм. – Если уж меня продают и мне придется уехать из Нью-Йорка, то, по крайней мере, мы с Кэсси вернемся домой.
Черт.
Кэсси убьет меня.
Водоворот мыслей завертелся в моей голове, когда я подумал о последствиях нашего переезда. У Кэсси здесь была любимая работа. Наш дом находился в Нью-Йорке. Мы были единственными клиентами Маттео. И мы несли определенные обязательства перед нашими друзьями. Вдруг я почувствовал себя так, словно тяжесть всего мира навалилась мне на плечи.
Джимми прочистил горло.
– Отлично. Я дам им знать. – Он кивнул головой, давая понять, что больше не задерживает меня, и махнул рукой в сторону двери.
По пути к выходу я остановился на секунду, потом обернулся и спросил:
– Когда произойдет сделка?
– Крайний срок через несколько дней, поэтому не будем затягивать.
Несколько дней?
– Я еще буду играть за команду? – спросил я. Возможно, это был странный вопрос, но мне бы хотелось знать, когда произойдет этот знаменательный последний раз. Мне бы хотелось попрощаться с игрой за Метс, зная, что я ступлю на насыпь последний раз, надену форму команды в последний раз, пройдусь по полю в последний раз. Я был бейсболистом, а мы, черт возьми, с ума сходим по любимому делу, разве не так?
– Вероятно, нет. Ты хороший питчер, Джек.
Несколько месяцев назад я был великолепным питчером.
– У тебя есть еще несколько лет, чтобы играть в бейсбол, так что не позволяй ничему подобному сломить тебя. Это всего лишь часть игры.
На секунду у меня перед глазами все покраснело, когда эмоции хлынули через мое тело от такой несправедливости. Черт возьми, ему легко было так говорить.
К счастью, я не произнес свои мысли вслух, но все же пробормотал:
– Как бы не так.
– Прошу прощения? – Джимми швырнул ручку на стол и уставился на меня, его лицо медленно краснело от раздражения.
– Это… – кратко сказал я и замолчал. – Это вовсе не часть игры. Скорее всего, это часть бизнеса, но уж точно никак не игры. – Затем я открыл дверь и вышел.
У меня осталось всего несколько лет? Черта с два. Я покажу им. Моя рука еще не зажила окончательно, но я обязательно вернусь в прежнюю форму. Свои лучшие годы в бейсболе я проведу в команде Анахайм Энджелс. В конце концов, я еще долго буду играть.
***
Маттео вез меня домой в тишине. Так было заведено с тех пор, как я получил травму. Он позволял мне решать, хочу ли я разговаривать или нет, и последние несколько дней я предпочитал молчать. От этого я чувствовал себя дерьмово, ведь мы были друзьями; и я не всегда вел себя с ним так, как в эти дни.
– Увидимся позже. Спасибо, что довез, – сказал я и вылез из машины прежде, чем это сделал Маттео, и направился к зданию, где располагалась наша квартира.