Страница 7 из 11
Перед его глазами оживала картина вечернего пруда, окрашенного нежными тонами заката, и одна за другой на бумаге появлялись строки:
Концовку ему захотелось сделать всё-таки мажорной, созидательной:
Стихи подняли ему настроение. Независимо от обстоятельств он испытывал ощущение счастья от самого процесса их сочинения. Набело переписав стихотворение и добавив название «Майские звёзды», Ярослав закрыл рабочий блокнот. Пусть стихи отлежатся немного, а потом он опубликует их в газете.
Заснул он на удивленье быстро, утром бодро вскочил со звонком будильника и с одним из первых поездов поехал в Москву. На Казанском вокзале работало радио, передавали песни советских композиторов. Ярослава словно полоснуло по душе объявление диктора: «Музыка Дмитрия Шостаковича, слова народные. «Песня о встречном». Нас утро встречает прохладой…» Это же стихи Борьки Корнилова! Что с другом? Где он? Жив ли? Из уличного автомата Смеляков позвонил Жене Долматовскому и Василию Васильевичу Казину, своему первому редактору, договорился с ними о встрече и поехал к матери.
К приезду сына Ольга Васильевна напекла блинов. Вкусно позавтракав и позабавившись с крошкой-племянницей Алёнкой, Зининой дочуркой, Ярослав отправился к Казину, куда приехал и Женя. Новости у них оказались плохие. От Павла Васильева вестей никаких – как сгинул в казематах НКВД. Бориса Корнилова тогда, в марте, в Ленинграде арестовали. О нём тоже ничего толком неизвестно. Друзья немного выпили в кафе за их освобождение, обсудили несколько стихотворений и разошлись как-то грустно.
Вернувшись в коммуну, Ярослав снова по уши окунулся в газетные будни. На заводе «Спартак» он однажды брал интервью у ребят-стахановцев, потом у начальника цеха. Во время беседы в кабинет вошла симпатичная молодая женщина из бухгалтерии отдать какие-то документы. Она была в синем английском костюме, белой блузке и элегантных туфлях-лодочках на стройных ногах.
– Спасибо, Валентина Аркадьевна. Быстро оформили, – поблагодарил сотрудницу начальник.
– Да не за что, – ответила женщина певучим голосом. – Обращайтесь, если что надо. До свиданья.
Она быстро вышла, мельком взглянув на Ярослава своими большими серыми глазами с бархатными ресницами и сверкнув белозубой улыбкой.
«На Тамару Макарову похожа, – отметил про себя Смеля-ков. – Сама улыбается, а глаза грустят».
Вечером он поехал в посёлок Красково на аэродром, где ребята из коммуны занимались в аэроклубе. На свои средства они в складчину купили самолёт У-2. Ярослав невольно залюбовался, как лихо один парень выполнял над аэродромом фигуры пилотажа и потом красиво посадил самолёт. Смеляков достал блокнот и пошёл знакомиться с пилотом. Это был высокий юноша спортивного вида, со светлыми волосами и ясными голубыми глазами.
– Федя Сметанин, – представился он.
– Давно в аэроклубе занимаешься?
– Почти два года.
– А работаешь где?
– На электрозаводе в коммуне.
– Лётчиком хочешь быть?
– Да, получу свидетельство аэроклуба и буду в лётное училище поступать. Извини, сейчас наши парашютисты прыгать начнут. Давай посмотрим.
В воздухе кружил самолётик Р-4, из которого один за другим прыгали коммунары, раскрывая в небе разноцветные грибки парашютов.
– Смотри, как точно вон тот паренёк приземлился! – сказал Ярослав Феде.
– Паренёк? Да это ж Анюта Кнутова! – улыбнулся Сметанин, вынул из сумки заранее припасённый букетик ландышей и помчался к девушке.
Та уже успела ловкими движениями свернуть и убрать парашют. Они подошли вместе к Ярославу. Он узнал, что Аня тоже года два занимается в аэроклубе, учится пилотажу, а свой первый прыжок совершила 12 декабря 1936 года. «Симпатичная, волевая девушка, с сильным характером, – решил Смеляков. – Не просто с ней будет Феде. Он-то, кажется, по уши влюблён, а она к нему только как к товарищу относится. Но может быть, ещё завоюет её сердце. Время покажет, – вздохнул он, вспомнив своё безнадёжное чувство к Машеньке Мамоновой, которая продолжала его игнорировать.
На днях он зашёл по делам в бухгалтерию жилищного отдела, где она работала счетоводом. Маша бойко щёлкала костяшками счётов, что-то записывала в ведомость и на него даже глаз не подняла. Её занимал лишь бурный роман с Андрюхой и спектакли в драмтеатре. Для Ярослава в её сердце не нашлось места даже как для приятеля.
В конце мая шахматный кружок коммуны пригласил дать сеанс одновременной игры молодого гроссмейстера Исаака Мазеля. Смеляков немного опоздал, протиснулся к окну, вдоль которого стояли столы с шахматными досками, и с интересом наблюдал, как мастер делает быстрые и точные ходы в каждой партии, как волнуются и потеют над ответными ходами его соперники. Гроссмейстер выиграл девятнадцать партий из двадцати и свёл вничью лишь одну – с работником совхоза Каменевым.
Вернувшись после сеанса в редакцию, Ярослав набросал по свежим впечатлениям короткую заметку и принялся за рассказ, чтобы разнообразить газету, сделать её интереснее для ребят. Он засиделся за полночь, но задуманное выполнил и даже сам перепечатал текст на пишущей машинке: черновик был настолько исчёркан, что так вышло быстрее, чем перебелять вручную для машинистки. Ему ведь очень хотелось поставить рассказ, названный «Поражение мастера», в текущий номер за 2 июня 1937 года. Смеляков ярко и точно передал атмосферу сеанса одновременной игры за исключением финала: у него мастер одну партию проиграл, поражённый красотой своей неопытной соперницы: «И они прошли мимо нас вдвоём – мастер и женщина – в майскую ночь, под звезды. И, перемежая улыбки и вздохи с гамбитами и дебютами, мастер подпрыгивал, как мальчик, и сиял».
Через день, когда газета с «Поражением мастера» вышла, к Ярославу во время обеденного перерыва подсел в столовой Ваня Ерастов и похвалил:
– Молодец! Интересный получился рассказ и очень поэтичный!
– Я рад, Вань, что тебе понравилось.
– Ты вообще больше печатай стихов и рассказов, Старик.
Для Ивана, как и для многих в коммуне, не являлся секретом псевдоним Смелякова, которым тот подписывал часть своих корреспонденции, чтобы его имя не пестрело на каждой странице газеты.
– Обязательно буду печатать – и мои, и других наших поэтов.
– Вот и замечательно!
В номере за 11 июня Ярослав поместил стихотворение «Майские звёзды». На следующий день его пригласил к себе в кабинет замполит Щербаков.
– Здравствуй. Проходи и садись, – сказал он, указывая жестом на стул. – Ты молодец, хорошо с газетой управляешься. Медова тобой довольна. Она на днях передаёт дела Пащенко. Уверен, что и с новым редактором ты сработаешься. Газета стала намного интереснее по сравнению с «Коммунаром», все говорят. Твои «Майские звёзды» хороши. Но теперь очень нужно, чтобы ты написал ещё одно стихотворение. Читал сегодня в центральной прессе о приговоре банде Тухачевского?