Страница 19 из 23
- Слышишь, Твердята, ты с узкоглазым говорил? - вдруг задумался Степан.
- О чём? Этот бес по-амхарски говорит хуже меня.
- Бык его понимать наловчился. Вчера мне баял, что узкоглазые свои ладьи из мягкого дерева делают.
- Да ну. И как?
- Шьют!
- Чего? - изумился бывалый мореход.
- За что купил, за то и продаю. Я и сам мало верю. Но если не брешет...
- Если не брешет, то надо пробовать... Завтра сядем с Быком, бесом этим, монаха княжеского позовём и будем неспеша обдумывать. А пока - гуляем.
***
- Нет, ты слышал это? - ругался Твердята, потрясая толстой можжевельниковой веткой, - шить галеры и когги из мягкого дерьма. Ничем иным эту "древесину" язык назвать не поворачивается. Да я из него даже струг шить не буду!
- Батька атаман, не гневись. Я только перевожу, да и Чухан всего-лишь рыбак, а не корабел. Не брешет он ведь. Можа чего не просто не знает, но заведомой лжи не бает.
- Чу Хань, - подал голос "гость" из далёкого Востока.
- Чего он там бормочет?
- Да поправляет, мол имя его опять переврал.
- Да? А по мне, чухан и чухан, разницы не слышу, хоть и многим говорам учен. Ты, Бык, как вообще этого чорта басурманского понимать наловчился?
- Не поверишь, батька атаман. Одну чёрную бабу на сеновале валяем. Сначала морды друг другу разукрасили, а потом сошлись как-то. Да и вдовушка Мекель не против.
- Что? Это он тебя давече "угостил"? - действительно, сухой китаец никак не выглядел достойным противником здоровенному новгородскому мореходу.
- Вертлявый, змей, и ногами лягаться горазд.
- Ну-ну... эй погодь, Бычара, как это вы одну бабу валяете? Одновременно харите что ли?
- Нуу... - потянул молодой ещё амбал.
- Вот, ..., ...ая страна. Мало того, корабли из говна, так и мой ушкуйник с чортом узкоглазым на пару срамом занимается. Я ...ю, Степан.
- Что, сразу Степан? - отозвался тот. Не всем князь бабу нашёл, вот и выкручиваются, как могут. Ну и ты, Бык, даёшь. Не тесно бабе вставлять, когда там один уже болтается?
- Да ну, нет конечно. Басурманы в корень не идут, куда им до славянского ...я. - Китаец Чу Хань, перекрещённый на русский манер "Чуханом", только удивлённо переводил взгляд с одного ржущего здоровяка на другого.
- О чём разговор? - поинтересовался на амхарском подошедший к мужикам монах. Брат Тавон достался новгородскому капитану "в подарок" от принца в качестве "научного консультанта". В Хайке этот тридцати с чем-то летний священнослужитель входил в орден Соломона и трудился в основном в алхимических лабораториях Тамара. Как и его бывший начальник, монах отличался пытливым умом, хоть и не мог похвастаться столь же широким кругозором. Впрочем, по землям Амхара попутешествовать он успел. - Слышу крики, думаю, отпевать кого придётся, а пока подошёл, сплошное веселье.
- Эх, абун, думу ведём о деле корабельном. А ярился я, ибо дерево сиё, - Твердята потряс всё ещё зажатой в кулаке палкой можжевельника, - к постройке судов малопригодно.
- А какое нужно дерево? Раньше ты не жаловался, рас, - удивился амхарец.
- Раньше мы задницы делали. То лодки не серьёзные, для моря почти не годные - нужны они больше, чтобы людей к воде приучить. А для кораблей-мореходов другое дерево потребно. Плотное, твёрдое. Чтобы против воды и червя сильным было, и удар волны держало. Ан нет у вас такого дерева.
- Как это нет? - поднял бровь Тавон. - Есть и немало, просто места знать надо. Да что далеко идти? В долине этой реки, - он указал на видневшийся за деревней исток Нила, - днях в трёх пути ты найдёшь крепкое, сильное дерево. Можжевельника в землях Негуса Нагаст, конечно, очень много, но и прочих деревьев не счесть. Надобно тебе, рас, подрядить здешних охотников, пусть принесут образцы из лесов, а ты уже выберешь, чего тебе потребно.
- ...ь меня в дупу, веслом через колоду, - опешил новгородец. - Это сколько же мы тут голову ломали, ища замену тому, что у нас уже есть? Подь сюды, морда монашеская, я тебя расцелую. Камень с души снял.
- Э-э, нет, мне и так хорошо! - шутливо возразил монах, спрятавшись за спину молодого новгородца.
- Степан, поднимай наших. Завтра же отправим с местными, пусть на месте дерево оценят.
- Живём, батька атаман?
- Живём, сынок. Дерево, конечно заготовить надо и просушить. Но с первым чудо-звери помогут, а второму надо только время, - капитан хитро прищурился.
- Ой не нравится мне твой взгляд, Жданов сын, - пробормотал его помощник. Говори уж, чего задумал?
- Князь, когда наказ на морское дело давал, идей странных подбросил. Хочу одну из них опробовать, раз уж душа более не зудит, а ждать лес всё равно надо.
- Это какую? - заинтересовался уже негр.
- Каменные корабли. - Тишину можно было разбивать молотком. Наконец Степан подал голос.
- Князь сильно выпимши был?
- В том то и дело, что нет. Даже бумагу дал счётную. Там по закону архимеда-грека, даже каменный когг поплыть может, если правильно сделать. И камень не простой, а рукотворный, что в Хайке-городе лепят.
- Да... греки в море толк знают. Помню, как мы от ихнего огня бегали. Но даже они из камня не строят...
- Принцу Ягбе откровение свыше было, - вмешался брат Тавон. - Господь ему великую мудрость даровал, о вещах, что в окрестных землях неизвестны. Если он говорит, что можно сделать, то получится непременно. Секрет бе-тона ведом мне - обучался я и у мастера Зенабу. Так что камень будет, рас Теводорос, - эфиоп как всегда переврал имя новгородца, - ты мне только счётную бумагу покажи, и какая форма тебе потребна.
На следующий же день вокруг матушки Таны разошлись отряды разведчиков. За ними, как были найдены нужные сорта деревьев, последовали слоны и лесорубы. С помощью умных гигантов и невиданного ранее неграми новгородского инструмента, работа спорилась. Гондар-град разросся ещё больше, наполнившись лесарями, углежогами и прочим рабочим людом. Над Нилом выросли колёса, пусть более неказистые, чем в Хайке, но достаточные для нужд нового цементного заводика, а по озеру забегали лодки с катамаранами, обеспечивая город рыбой и сырьём. Первое зерно будущего, вдали от земель Шоа дало росток...
***
Негуса Нагаст Йикуно Амлак восседал в походном шатре. Сегодня он делил вечернюю трапезу со своим ближайшим советником, ычеге Текле Хайманотом. Оба мужчины давно перевалили за четвёртый десяток и смотрели на мир одинаково холодным взглядом.