Страница 4 из 16
— До-о-оброй но-о-о-очи!
Вежливо ответила:
— Тебе того же.
И выключила телефон.
Вечно Юлька со своими абсолютно нестрашными страшилками! На самом деле, есть одна старая сказка, которая Зойку пугает до онемения и охлаждения конечностей… Если бы Юлечка о Зойкиных страхах знала, она бы каждый вечер донимала подружку именно этой сказкой. Но Зойка не так глупа, чтобы проболтаться. Главное, не думать о страшном! И почаще напоминать себе, что бояться стыдно.
Ну вот, стоило только об этой сказке подумать, как кто-то начал щекотать между лопатками прохладной мягкой лапой. Зойка повернулась на спину, чтобы лапа до нее не достала, согрелась и, шепча, как молитву на сон грядущий: «Бояться стыдно!», наконец-то уснула.
Сначала Зойке снилось, будто ей кто-то нужный и важный звонит, а у нее телефон выключен, звонка она не слышит, — и от этого все тоскливей и тоскливей становилось на душе.
Потом сон изменился. Зойка была в темной комнате и на ощупь искала выключатель. Кое-как нашарила на стене кнопочку, нажала — но свет не загорелся, зато кнопочка вдруг стала краснеть, словно наливалась кровью.
Зойка посмотрела — да ведь это была ее кровь! Она видела, как кровь переливается в кнопку и растекается по стене!
«Что за глупости! — сердито подумала Зойка. — Выключатель-вампир! Так не бывает! Глупости!»
Она проснулась, еще шевеля губами, словно говорила это вслух.
Поворочалась, поудивлялась, что это за ерунда в голову лезет, и снова заснула.
И снова ей снилась темная комната, и снова Зойка искала выключатель, наконец нашла, нажала на кнопку… и почувствовала, что из кнопки лезут какие-то отростки! Лезут, подползают к Зойке, вцепляются в нее, врастают в ее руки, в ее тело, пробираются по внутренностям, подкатывают к горлу…
«Меня сейчас вырвет, кажется! — подумала с отвращением Зойка. — Прямо в постель! Фу!»
И проснулась от того, что громко сказала: «Фу!»
Ладно, еще терпимо, когда страшные сны снятся, — но чтобы такие омерзительные… Да еще тоска не отступает — как вечером пристала, так и донимает.
С чего, ну с чего?!
Поворочавшись, Зойка устроилась подобней и только начала засыпать, как подскочила от шума и лязганья, которое доносилось из-под окна. Вообще такие звуки обыкновенно раздаются в шесть-семь утра, когда приезжает мусорка и начинает контейнер мусоропровода менять.
Но за окном стояла глухая ночь.
«Наверное, бомжи в ящике шарят», — подумала Зойка и вдруг, сама не зная почему, вспомнила, как выкинула в мусоропровод бумажки, которые нашла в медальоне Кости Константинова.
Только тут до нее дошло, откуда эти кошмары и с чего вдруг тоска ее донимает.
Это не простая тоска — это совесть! Ее совесть мучает, вот что.
Зойке стало жутко стыдно, ну просто до слез, что она подобрала чужую вещь, да еще такую дорогую и красивую, как этот сверкающий медальон, и присвоила ее без малейшего сомнения. То есть ей даже в голову не стукнуло, что надо медальон вернуть! А может, для Кости это вещь особенно дорогая. Может, это память об умершей маме!
Правда, в медальон всякая чухня вложена, но, может, это только для Зойки чухня, а для Кости — совсем наоборот. Может, это шутливые записки и рисунки его мамы. И тоже память о ней!
Ночь шла и шла своим путем, но Зойка спать не могла. Она плакала и совсем обессилела от слез, а совесть грызла так, что Зойка начала сомневаться, останется ли от нее к утру хоть что-то недогрызенное.
Уже вовсю светало, когда она наконец смогла заснуть. И тут опять навалились сны, да какие! Лучше бы таких вовек не видеть!
Приснилось, что она роется в мусорном контейнере, пытаясь найти Костины бумажки, а мусор от нее разбегается в разные стороны, чавкая и причмокивая.
Бредятина. Брр, гадость!
Потом в руках у Зойки оказалась метла, и она попыталась смести мусор в кучку, но он начал разбегаться еще быстрей. И вдруг среди этого мусора оказалась мама и уставилась на Зойку так, словно видела ее впервые. И Зойка таращилась на нее, потому что такой свою маму она и в самом деле никогда не видела.
Мама была в одной ночной рубашке, босая, но почему-то в рыжих меховых перчатках. Вроде бы из лисьего меха… Руки она держала поджатыми к груди — так делают дети, когда на праздничных утренниках изображают зайчиков и лисичек.
И вдруг до Зойки дошло, что руки она так держит не потому, что изображает лису, а потому, что иначе держать их не может — ведь это не руки, а лисьи лапы! Мамино лицо постепенно заострялось и становилось все более лисьим, звериным, злобным, чужим. А ноги у нее заканчивались коровьими копытами…
Зойка заорала как ненормальная — и проснулась.
Облегчение от того, что это оказался всего лишь сон, было таким огромным, что она несколько минут лежала неподвижно и усмиряла сердце, которое колотилось как ненормальное.
«Юлечка, ну Юлечка, — подумала Зойка с ненавистью, — да чтоб я еще хоть раз ответила на твой звонок! Надо утром посмотреть, есть ли в мобильнике такая опция — «запретный звонок». И если есть, легко догадаться, чей звонок будет самым запретным!»
Зойка попыталась расслабиться, злясь на себя за то, что ее так трясет из-за какого-то дурацкого сна.
«Бояться стыдно! — сурово сказала она себе. — Нельзя страхам поддаваться! А то станешь как Валентина Ивановна!»
Валентина Ивановна — это соседка с первого этажа. У нее всегда такой вид, словно ее только что навестил какой-нибудь бродячий мертвец и провыл что-то вроде: «Отдай мое сердце!» Валентина Ивановна вздрагивает от всякого шума, при встрече хватается за сердце: «Ох, как вы меня напугали!» И ей вечно невесть что мерещится: то какой-то там подвальник к ней в пол из подвала стучит, то какие-то привидения белые по квартире бегают, то кто-то рычит в стене…
Однажды она выскочила на площадку с ужасным криком:
— Полтегес! Полтегес!
Зойка с мамой как раз мимо шли и сразу поняли, что имелся в виду полтергейст. Ну, они, конечно, усмехнулись: опять у Валентины Ивановны что-то не так! — но тут она их прямо за руки схватила и потащила к себе на кухню.
— Смотрите, — кричит, — вот он, полтегес!
И они увидели, что по кухне прыгают кусочки какие-то стеклянные… Сами собой! Туда-сюда, туда-сюда… одни выше подскакивают, другие ниже. И об пол — стук-стук, стук-стук!
— Прыгают? — закричала Валентина Ивановна.
— Прыгают… — прошептала мама и тоже схватила Зойку за руку.
Испугалась!
А Зойка не испугалась. Потому что не могут кусочки стекла сами собой прыгать! Такого не бывает! И полтергейстов не бывает!
— Сидела я в комнате, телевизор смотрела, — дрожащим голосом рассказывала Валентина Ивановна. — Вдруг слышу — на кухне грохот. Прибегаю — а кусочки прыгают! И крышка от сковородки не пойми где! Унесли!
Зойка огляделась. На плите исходила паром открытая сковородка. Пахло тушеным мясом. Очень вкусно, между прочим, пахло, и Зойка невольно проглотила слюнки, потому что есть захотелось. И тут она увидела на полу какую-то странную круглую штуку. Металлический ободок.
И сразу все стало ясно!
— Крышку паром сбросило, — сказала Зойка спокойно. — Вон ободок валяется, видите? А под столом — ручка от крышки. Сама крышка разбилась на кусочки. Кусочки были раскаленные, сейчас они остывают, и эта энергия заставляет их двигаться. Остынут — и успокоятся. Это просто физика!
Мама облегченно засмеялась:
— Умница ты моя!
А Валентина Ивановна сказала:
— Тебе в ученые надо. В эти, которые все объясняют. Приходили ко мне такие… В пол к вам из подвала не подвальник стучит, а бомжи развлекаются, и не привидения это, а машины мимо проезжают, ну, свет фар и пробегает по стенкам, и не рычит кто-то у вас в стене, а просто в канализации воздушные пробки с водой сталкиваются… Все у них просто: физика и химия! Вот и тебе к ним надо!
Зойке показалось, что Валентина Ивановна на нее обиделась. Наверное, ей было жалко, что на кухне не «полтегес». Может, ей просто нравилось бояться — так же, как Юлечке Комаровой?