Случай в июле

Он покосился на Кору из-под локтя. Она смотрела на него злобным взглядом.

— Радость моя, — умоляюще сказал Джеф, — я же не знал, что она сидит в этой камере, увидел только, когда проснулся. А кроме того, тебе известно, что я ни одной негритянки пальцем не тронул после того раза. Неужели ты мне не веришь, милая?

— Чему же тут верить, когда я своими глазами видела!

Берт и Джим, стараясь не шуметь, на цыпочках вышли в контору, осторожно прикрыв за собой дверь.

— Зачем же ты меня обманул, будто бы едешь на Лордс-крик, а сам заперся с этой негритянкой? Отвечай!

— Судья Бен Аллен…

— Да еще хочешь свалить всю вину на старика! — презрительно сказала Кора.

— Радость моя, он же не велел мне ездить на Лордс-крик, потому что беспокоился насчет петиции миссис Калхун, а велел мне сначала поймать этого негра.

— Ты, я знаю, не подпишешь эту петицию, Джефферсон Маккертен, тебе нужно, чтобы все негритянки остались в Америке!

— Да нет же, радость моя! Я подпишу, вот увидишь! — Он сделал несколько шагов к Коре, глядя на нее с надеждой. — Я побоялся послушаться судью Бена Аллена, побоялся рисковать своей политической карьерой, если покажусь на Флауэри-бранч. Я старался, чтобы линчевание с политической стороны было в порядке. Оттого и вышло, что я заперся здесь, я хотел ему сказать…

Он замолчал, приглядываясь к Коре — имеют ли успех его слова. Кора тоже смотрела на него, не сводя глаз.

— Радость моя, я хотел сказать судье Бену Аллену и всем другим, что какие-то неизвестные, у которых лица были закрыты платками, вытащили меня из машины и заперли в камеру, чтобы я не помешал им ловить негра. Это чистая правда, милочка.

Он остановился, отдуваясь.

— Дальше! — сказала Кора, делая шаг назад.

— Вот и все, радость моя. Только не получилось так, как я придумал, пришли эти другие и все испортили.

— Нет, это еще не все твои выдумки, рассказывай остальное. Уж все равно, давай послушаю, ведь я в этом доме долго не останусь, тогда некому будет рассказывать.

— Я пробрался сюда ночью, — в отчаянии начал Джеф, задыхаясь и спеша, — а потом заперся в камере и даже не знал, что тут уж сидит кто-то. Только тогда и узнал, когда проснулся. — Он замолчал и оглянулся в поисках Берта и Джима. — Ты же слышала, Берт и Джим сами ее сюда посадили. Я ничего об этом не знал. Сам не знаю, что я с ними теперь сделаю.

Кора повернулась и, не говоря ни слова, пошла к двери. Отворив ее, она вышла в коридор и, чопорно подняв голову, стала подниматься по лестнице.

Джеф пошел за ней, с трудом волоча ноги. Голова у него моталась из стороны в сторону, когда он тащился к двери. Он был похож на большого косматого зверя, которого куда-то волокут на аркане. Он поднимался по ступенькам вслед за женой, соображая, сколько времени ему понадобится, чтобы убедить Кору в том, что он неповинен в этом злодеянии, как любой новорожденный щенок.

Глава седьмая

Спустя три часа, когда Джеф вышел из спальни на втором этаже тюрьмы и спустился по лестнице; жаркое июльское утро было во всем разгаре. Он сходил медленно вниз, тяжело ступая своими слоновыми ногами по скрипучим ступенькам. Каждый раз, как он переставлял ногу, раздавался такой треск, будто на ступеньку свалился мешок с железным ломом.

Все это время наверху не слышно было ни криков, ни грохота падающей мебели. Снизу, с первого этажа, ничего не было слышно, кроме беспрерывного жужжанья; похоже было, что кто-то один говорит без умолку, не понижая и не повышая голоса. Берт терпеливо ждал в конторе, как раз под спальней, и наконец задремал под это монотонное жужжанье. Он даже не завтракал сегодня, чтобы быть под рукой, когда Джеф сойдет вниз.

Джеф сошел с последней ступеньки и, тяжело шагая, направился через переднюю к своей конторе.

— Берт! — заорал он.

Берт соскочил со стула и подбежал к двери.

— Слушаю, сэр, — сказал он сонным голосом.

— Берт, — сказал Джеф, как-то странно глядя на Берта, — у меня в молодости не хватило здравого смысла остаться на ферме, а теперь я бы душу за это отдал. Ну ее, эту политику, не надо мне ничего, я бы сию минуту все бросил и ходил бы себе за плугом, как последний идиот.

— Да, сэр шериф Джеф, — сказал Берт, сторонясь и давая ему дорогу.

Джеф протиснулся всей своей грузной тушей в узкую дверь.

Берт поторопился войти вслед за ним.

— Там вас дожидаются, шериф Джеф, — сказал он.

Джеф поднял глаза и встретился взглядом с миссис Нарциссой Калхун. Она стояла возле окна, а теперь пошла ему навстречу. Джеф хотел повернуться и уйти, но не успел — она перехватила его на полдороге. Когда он опять взглянул на нее, она указала на толстую папку, лежавшую на стуле.

— Чего вы хотите, Сисси? — спросил Джеф со страхом, глядя на петицию круглыми глазами.

Он подошел к своему креслу и, в ожидании, пока ему удастся успокоить в нем свое грузное тело, оперся обеими руками на стол.

— Рада слышать, что вы поступили так, как следует, Маккертен, — сказала она, улыбаясь ему очень недвусмысленно.

— Что же я сделал, Сисси? — растерянно спросил он.

— Покорился воле народа, вот что. Я горжусь вами, шериф Маккертен.

Он соображал, как бы ему удержаться подальше от предательской трясины, куда завлекала его миссис Нарцисса. Она подошла ближе и села в кресло у стола.

— Жена прочла мне ту книжку, что я у вас купил, Сисси, — сказал он, приветливо улыбаясь ей. — Еще месяц тому назад прочла… — Он замолчал и склонил голову набок, прислушиваясь к тому, что делается в верхнем этаже. — Там было насчет Христа, будто он вернулся на землю и устроился в продавцы, будто продает подержанные машины. Это, конечно; дело не мое; захотелось ему сойти на землю и торговать старыми машинами — пускай себе торгует. А если б меня спросили, я бы сказал, что и без него у нас в Америке довольно продают всякого хлама. Если уж Христу вздумалось торговать машинами, так продавал бы новенькие, а не такое барахло. Я тоже на этом деле здорово обжегся, купил подержанную машину у одного парня. И недели не прошло, как ось сломалась пополам, и пошло-поехало. Потом радиатор по дороге отвалился. Ну и так далее, одно за другим. Возьмем, к примеру, Сэма Бринсона; покажи только ему старую машину, он сразу идет на приманку, всем известно, что его то и дело надувают. Весь высох от возни с этим старьем, а концы с концами так и не сходятся. А чего ради? Так, зря. А все-таки Сэм…

Он выпрямился в кресле и обвел глазами комнату. Он совсем забыл про Сэма Бринсона.

— В чем дело? — спросила Сисси, глядя на него с любопытством.

— Пустяки, — сказал он. — Ничего особенного. — Он поглядел на Берта, но сообразил, что Берт, наверное, не успел узнать ничего нового после того, как увели Сэма. — Я думал о той книжечке, которую вы мне продали, Сисси.

Джеф прислушался, что делает Кора наверху, в спальне, не слышно ли чего-нибудь особенного. Он не тревожился на ее счет, пока слышались знакомые, привычные для него звуки. Он боялся той минуты, когда услышит, как злобно захлопывают крышку сундука или как тяжелый чемодан роняют на пол. Уходя из спальни, он был совершенно уверен, что теперь Кора выговорилась и не уедет, но всегда было опасение, как бы она опять не передумала.

Он позвал Берта и зашептал ему на ухо.

— Поди узнай, не слышно ли чего насчет Сэма, — сказал он как можно тише, чтобы Сисси не подслушала, — Да возвращайся поскорей. Я беспокоюсь, как бы они чего с ним не сделали.

Берт вышел.

— Ну… — нетерпеливо начала Сисси.

— Послушайте, Сисси, — сказал Джеф, глядя ей прямо в глаза. — Кто это написал насчет Христа, который торгует старыми машинами? Не вы?

— Нет, это не я, шериф Маккертен. Я только продаю эту книжку.

— И что же, верит кто-нибудь, что Христос сошел на землю и торгует старыми машинами, как там говорится?

— Насчет брошюр я не знаю, — сказала она, смутившись, и заерзала в кресле, — а за Библию могу ручаться.