Больше, чем гувернантка

Будучи мисс Магдаленой Мэттьюз, она, разумеется, посещала званые вечера и ужины в Йоркшире, а также многие другие местные мероприятия. Но ее мать, к несчастью, скончалась вскоре после дебюта дочери в свете два года назад, а дедушка был не из тех людей, кто стремится попасть в лондонское высшее общество, поэтому в столицу приезжал крайне редко, только по делам или на заседание палаты лордов.

Вследствие дедушкиных предпочтений Магдалена даже по истечении годового траура по матери вообще не бывала в Лондоне и не научилась ни распознавать, ни принимать или отвергать знаки внимания джентльменов. Единственный опыт общения с аристократом оказался для нее столь болезненным, что она вообще не хотела больше становиться объектом мужского интереса.

Вот только Адам Готорн вовсе не внушал ей страха.

Совсем наоборот.

От взгляда, которым он наблюдал за тем, как вздымается и опускается ее грудь, ее тело затопила волна незнакомого жара. Сердце и пульс забились еще сильнее, заставив груди, которые он по-прежнему продолжал внимательно созерцать, налиться неведомым доселе томлением, отчего корсаж платья вдруг показался слишком тесным.

Это было незнакомое ей, но пьянящее ощущение. Ее разгоряченную и сделавшуюся невероятно чувствительной кожу покалывало, и она испытывала головокружение, продолжая смотреть в его глаза из-под опушенных черных ресниц.

Адам не знал, что делать.

Он в самом деле намеревался насладиться несколькими часами в обществе умной и чувственной Елены Лейтон, но это вовсе не означало, что он готов развивать их отношения. Поступать так с его стороны стало бы настоящим безумием.

И дело тут было не только в том, что она стала прекрасным дополнением его дома и уже сумела найти подход к дочери. Она ведь у него в подчинении! В отличие от многих аристократов, без зазрения совести пользующихся юными и хорошенькими подчиненными, Адам никогда так не поступал. Даже когда его брак с Фанни потерпел полное фиаско, он не пытался найти утешение в объятиях одной из работающих у него молодых женщин и уж точно не собирался начинать сейчас.

Он быстро выпрямился.

— Предлагаю просто поужинать и пораньше лечь спать. — Заметив выступивший на щеках Елены румянец, Адам, поморщившись, добавил: — Я имел в виду, мы разойдемся по своим спальням.

— У меня ни на секунду не возникло мысли, что вы предлагаете что-то иное, милорд, — резко ответила она.

Адам с шумом пододвинул себе стул и снова сел за стол.

— Вот и отлично, — прорычал он, разозленный беседой и теми словами, что остались невысказанными.

К счастью, на следующий день Аманда полностью оправилась, и последняя часть путешествия прошла без происшествий. Погода была достаточно теплой, так что Елена открыла окна в карете, впустив свежий воздух. Аманда же получила возможность высовывать голову наружу, если замечала что-то интересное.

Лорд Готорн не присоединился к Елене и Аманде за завтраком, поданным в гостиной постоялого двора, а позднее, когда они снова тронулись в путь, он ускакал на лошади далеко вперед, без сомнения стремясь как можно скорее добраться до своего имения и начать разбираться с делами, ради которых он, собственно, и направлялся в Кембриджшир.

Елена искренне надеялась, что он ведет себя так не потому, что всеми силами старается избежать ее общества.

Утром ее разбудили другие обитатели постоялого двора, которые поднялись еще раньше и уже приступили к исполнению повседневных обязанностей. Конюхи задавали лошадям корм, весело переговариваясь, а из расположенной на первом этаже кухни распространялись запахи готовящейся пищи.

Бросив быстрый взгляд на соседнюю кровать, Елена убедилась, что подопечная еще спит, поэтому позволила себе роскошь несколько минут понежиться в постели, обдумывая вчерашний вечер наедине с Адамом Готорном.

Она тут же убедила себя, что жаркий взгляд, которым он созерцал ее губы и грудь, просто померещился. Ее работодатель сторонится даже высокородных представительниц высшего общества, что уж говорить об особе, нанятой, чтобы заботиться о его дочери!

— Вы намерены просидеть внутри экипажа весь вечер и весь следующий день, миссис Лейтон?

Покраснев, Елена тут же спустилась с небес на землю и, посмотрев на раскрытую дверцу кареты, увидела Готорна. Он смотрел на нее с усмешкой. Она так задумалась, что даже не заметила, как экипаж остановился во дворе прямо перед двумя изогнутыми каменными лестницами, ведущими с обеих сторон к входу в Готорн-Холл. Аманда уже выбралась наружу и теперь весело скакала по левой лестнице. Массивная дубовая дверь была распахнута, приглашая войти хозяина и тех, кто прибыл вместе с ним.

Медленно выйдя из кареты, Елена увидела величественное четырехэтажное здание, выстроенное из серого камня. На крыльце, где сходились обе лестницы, имелся портик с колоннами, а с боков к главному зданию примыкали два крыла, многочисленные окошки которых приветливо светились в сгущающихся сумерках.

Елена с испугом отметила, что этот особняк во многом похож на дом ее дедушки в Йоркшире, куда они с матерью переехали жить после смерти отца Елены и где два месяца назад неожиданно и скоропостижно скончался сам герцог Шеффилд.

— Миссис Лейтон?

Повернувшись к Готорну, она вежливо ему улыбнулась:

— У вас очень красивый дом, милорд.

По какой-то необъяснимой причине Адам не поверил, что она хвалит Готорн-Холл от чистого сердца. В этом его убедили ее плотно сжатые губы и напряженное выражение, притаившееся в глубине ее сине-зеленых глаз.

Он окинул свой дом критическим взглядом, но не обнаружил ни единого недостатка. Все пребывало в полном порядке. Так и должно было быть, принимая во внимание жалованье, которое он платил своему управляющему.

Он снова повернулся к Елене Лейтон.

— Не пора ли нам наконец войти внутрь? — сухо предложил он.

— Разумеется.

Она рассеянно кивнула и продолжая вымученно улыбаться, стала подниматься по ступеням впереди него. Ее волосы были спрятаны под неизменным черным капором, очень подходящим к очередному скучному траурному одеянию.

Адам вдруг ощутил резкое раздражение, вызванное этим нарядом.

— Могу я поговорить с вами откровенно, миссис Лейтон? — произнес Адам, догоняя ее уже на вершине лестницы.

Она взглянула на него снизу вверх:

— Милорд?

— Я намерен попросить миссис Стэндиш при первой же удобной возможности устроить вам встречу с местной модисткой.

Нахмурившись, Елена резко остановилась:

— Миссис Стэндиш, милорд?

Адам носил этот титул всю свою сознательную жизнь, но никогда еще его так не раздражало столь холодное обращение к нему женщины с использованием этого самого титула.

Это было глупо. Ну как еще, в самом деле, она должна к нему обращаться? Она ведь ему не ровня, всего лишь гувернантка, поэтому такое обращение является совершенно правильным. А он чего ожидал? Чтобы она называла его Адамом, будто бы они давние друзья или даже нечто большее? Разумеется, нет!

Он бросил на Елену хмурый взгляд:

— Она служит в этом доме экономкой, и у нее находятся в подчинении все слуги женского пола. Поэтому именно она заведует одеждой, которую они носят.

На лице Елены появилось настороженное выражение.

— Да, милорд?

Адам вздохнул:

— А я устал смотреть на вас в этих… в этом траурном одеянии. — Он указал на нее широким взмахом руки. — Поэтому я попрошу миссис Стэндиш проследить, чтобы вам пошили более подходящие платья.

Она удивленно вскинула свои черные брови:

— Более подходящие для чего, милорд?

Черт бы ее побрал! Если эта женщина задаст еще хоть один такой вопрос, он за себя не ручается!

В ту же секунду он представил Елену Лейтон в качестве своей любовницы. Ее роскошные черные волосы распушены по плечам, а нагота едва прикрыта одним из тех шелковых неглиже[1], в которых так любила расхаживать перед ним Фанни. Вот только у Фанни неглиже было черное, а для Елены больше подошло бы белое или кремовое, чтобы подчеркнуть ее сияющую мраморную кожу. Ее заострившиеся соски призывно проступали бы из-под тонкой ткани. Адаму стало интересно, какого цвета у нее соски. Возможно, цвета свежего персика? Или, учитывая цвет ее губ, вероятнее всего, напоминают лепестки розы.

1

Утренняя легкая домашняя одежда.