Больше, чем гувернантка

То была холодная вежливость, так как до нее долетели обрывки разговора бабушки и внука, они обсуждали ее. От осознания этого Елена напряглась всем телом.

Поступая в услужение к неприступному Адаму Готорну, она надеялась, что вдовий статус избавит ее от проявлений излишнего любопытства. Теперь, ловя на себе оценивающий взгляд леди Сисели, она поняла, как сильно заблуждалась на этот счет.

Подавляя желание проверить, в порядке ли ее прическа и траурное платье, Елена поднялась, чтобы сделать реверанс.

— Милорд.

— Миссис Лейтон, — тут же отозвалась на ее приветствие леди Сисели.

Его светлость стоял рядом с бабушкой с холодно-непроницаемым выражением лица. Еще до поступления к нему на работу Елена выяснила, что этот пугающий аскетичный аристократ предпочел не участвовать в жизни света и уберечь от этой участи свою маленькую дочь. Вместо этого он посвящает время политике и управлению своими сельскими имениями. Подобное положение дел отлично подходило Елене, которая отчаянно нуждалась в сохранении анонимности.

Она не могла не признать, что при первой встрече была несколько обескуражена мрачной, почти демонической красотой своего работодателя. Она и не подозревала, что Адам Готорн прекрасен, точно древнегреческий бог, с черными волосами и бровями, темно-серыми глазами, высокими скулами, прямым аристократичным носом и крепким подбородком, чувственными губами, будто вырезанными резцом скульптора. В его подтянутой фигуре не было ни капли лишнего веса — несомненное доказательство того, что он не все время просиживал в палате лордов или за столом красного дерева в своем кабинете.

С начала их собеседования не прошло и пяти минут, а Елена с радостью осознала, что этот невероятно холодный и недоступный мужчина вообще не видит в ней женщину, не говоря уже о том, чтобы совершать в отношении ее какие-либо непристойные поползновения, как мог бы поступить на его месте любой другой работодатель, нанимающий гувернантку для своей маленькой дочери.

Елена крепко сцепила дрожащие руки, осознавая, как сильно она заблуждалась. Как оказалось, прищуренные серые глаза лорда Готорна медленно и оценивающе осматривали ее с головы до ног.

— Леди Сисели. — Она вежливо кивнула пожилой даме. — Встань и поздоровайся с прабабушкой, Аманда, — добавила она, заметив, что юная подопечная до сих пор сидит за партой.

Поначалу Елене было непривычно осознавать, что в этом доме отсутствует теплая, непринужденная обстановка, которой она сама наслаждалась в детстве. Лорд Готорн проводил с дочерью лишь полчаса в день, и даже это время обычно тратил на то, чтобы спросить дочь по материалу, который она изучала на уроках.

Неудивительно, что, оказавшись в обществе отца, Аманда тут же замыкалась в себе. Вот и теперь она присела перед прабабушкой в безукоризненном реверансе.

— Прабабушка.

Когда Елена оставалась наедине со своей подопечной, та совершенно преображалась, превращаясь в обычного веселого шестилетнего ребенка.

Аманда была высоковата для своего возраста, на ее лице уже проступали признаки того, что со временем она превратится в настоящую красавицу. Темно-синие глаза, розовые щечки, маленький, похожий на розовый бутон ротик и мягкие золотистые волосы. Сегодня Аманда выглядела особенно обворожительно в своем розовом платьице, выгодно подчеркивающем ее внешность.

Однако лорд Готорн мрачно взирал вовсе не на дочь, а на гувернантку. Похоже, этот мужчина, который, по мнению Елены, был вовсе не способен проявлять нежные чувства, впервые разглядел в ней женщину. Именно поэтому его чересчур пристальное внимание несколько вывело ее из равновесия.

Елена хотела, чтобы все воспринимали ее лишь как вынужденную идти в услужение овдовевшую серую мышь. Тем более это касалось дьявольски привлекательного Адама Готорна, ее работодателя.

Она выпрямилась, желая обратить на себя внимание:

— Что ж, я вас оставлю. Мне нужно привести в порядок спальню Аманды. Прошу меня извинить.

Не дожидаясь ответа, она поспешила прочь из классной комнаты. Оказавшись в спальне подопечной, Елена поняла, что ее тело сотрясает дрожь, и была вынуждена присесть, чтобы восстановить присутствие духа. Она прижала трясущуюся руку к груди, чувствуя, как бешено колотится сердце от осознания того, что Готорн разглядел в ней женщину, а не просто гувернантку своей дочери.

Судьбе было угодно, чтобы Елена осталась на этом свете совсем одна и была вынуждена пойти в услужение, чтобы прокормить себя. Это само по себе было довольно рискованно, а ей к тому же еще и не посчастливилось обратить на себя внимание лорда Адама Готорна, о котором она не смела даже мечтать!

Елена отлично осознавала, сколь много джентльменов пользуются беззащитностью живущих в их доме женщин. Стоит лишь вспомнить о ее собственном кузене!

Нет, она не станет сейчас о нем думать. При мысли о том, что этот презренный червяк — язык не поворачивается назвать его благородным господином! — сделал с ней, Елена испытала новый приступ дурноты. К горлу подступила тошнота.

— Вам нехорошо, миссис Лейтон?

Заслышав голос Готорна, она вскочила так поспешно, что кровь ударила ей в голову, вызвав головокружение. Покачнувшись на каблуках, Елена попыталась схватиться за спинку стула, чтобы не упасть.

Готорн опередил ее. В три прыжка преодолев разделяющее их расстояние, он крепко схватил ее под руку, и она даже через ткань черного вдовьего платья ощутила исходящее от его ладони тепло.

— Милорд?

Задохнувшись от осознания его близости, она с опаской воззрилась на него. Готорн был много выше и крупнее ее, однако его присутствие рядом не казалось ей ошеломляющим. Она и не подозревала, что когда-либо подпустит мужчину столь близко к себе. Она даже смогла рассмотреть черный ободок на радужке его дымчато-серых глаз, обрамленных длинными шелковистыми ресницами.

Елена вдруг осознала, что у него самые прекрасные глаза, которые ей когда-либо доводилось видеть. Она никак не могла заставить себя отвести взгляд.

— Миссис Лейтон? — негромко повторил Адам.

Почувствовав исходящий от ее черных шелковистых волос тонкий цитрусовый аромат, он слегка нахмурился.

Наблюдения, сделанные им несколько минут назад в детской, подтвердились, она в самом деле гораздо моложе тридцати лет, как он изначально подумал. Теперь, стоя рядом с ней и пристально вглядываясь в лицо, он дал бы ей самое большее двадцать один год. Ее будто вылепленное из гипса лицо было совершенно гладким и лишенным каких бы то ни было изъянов, в сине-зеленых глазах, с опаской взиравших на него, светилась неискушенность. И фигура у нее была скорее как у юной девушки, а не как у взрослой женщины.

Адам плотно сжал губы и еще крепче вцепился ей в руку:

— Сколько же вам лет?

Ее длинные черные ресницы затрепетали.

— Сколько мне лет?

Адам нетерпеливо кивнул:

— Думаю, мой вопрос вам понятен. Он ведь совсем простой.

Прежде чем ответить, она провела по губам кончиком своего розового язычка.

— Да, простой, — хрипло согласилась она. — Но разве не считается проявлением невежливости спрашивать женщину о ее возрасте? К тому же я не понимаю, какое это имеет значение.

Она явно тянула время, заставляя Адама еще плотнее сжать губы.

— Уж позвольте мне об этом судить. Просто ответьте на мой вопрос!

Терпение никогда не входило в список его добродетелей, а сейчас и подавно, потому что более всего он ненавидел, когда ему лгут. По большому счету, Елена Лейтон ему не солгала, но утаила большую часть правды.

— Я… почему… Мне… мне… — промямлила Елена и снова замолчала, принявшись растирать мышцы шеи, онемевшие от необходимости долгое время смотреть вверх, на Адама. Мысленно она прикинула, поверит ли он ей, если она скажет, что ей двадцать пять, ведь даже он счел бы такой возраст вполне солидным. — Мне двадцать один год.

Что ж, через восемь месяцев ей в самом деле исполнится двадцать один. Она родилась на Рождество, но в ее семье эти два события всегда отмечались раздельно. В нынешнем году никаких торжеств не предвидится, хотя бы потому, что у Елены больше нет семьи, и, следовательно, праздновать не с кем.