Больше, чем гувернантка

Елене казалось, что оставшиеся до обеда часы тянутся удивительно медленно.

Адам сразу понял, в какой именно момент Елена вошла в гостиную, где вся семья собиралась перед обедом. Ее присутствие ощущалось им столь же отчетливо, что и восторженная болтовня Аманды, которой разрешили присоединиться к взрослым.

Именно бабушка предложила «пригласить миссис Лейтон к обеду, чтобы покончить со всем этим делом».

Для самого Адама важно было решить, как это сделать.

Сначала он был слишком возбужден, а после близости с Еленой слишком пресыщен, чтобы размышлять о том, какими будут их дальнейшие отношения. И лишь позднее, оказавшись в одиночестве в своей спальне, он осознал всю тяжесть ситуации, в которой оказался.

Елена ведь могла решить, что благодаря его импульсивному поведению прошлой ночью приобрела над ним некую власть, и теперь ему предстояло понять, что он должен сделать: выплатить ей денежную или иную компенсацию, или, в случае если согласна продолжать отношения, переселить ее в другой дом, где она будет проживать, пока их связь не закончится. Потом снова встанет вопрос о денежной или иной компенсации.

Как бы то ни было, получалось, что Елена больше не могла оставаться в его доме, а прошлой ночью Адам повел себя столь же безрассудно, что и в случае с Фанни много лет назад. Он опять позволил зову плоти возобладать над здравым смыслом, которым руководствовался все те годы, что минули с момента смерти Фанни. Вчерашнее ночное происшествие, каким бы приятным оно ни было, снова поставило женщину в главенствующее положение, позволяющее именно ей решать, каков будет характер их дальнейших отношений. Чрезвычайно неприятное чувство, которого Адам совершенно не хотел принимать.

Своим поведением Адам ни в коей мере не оправдал тайных надежд Елены. Обед шел своим чередом, он ни разу не взглянул в ее сторону и не обратился напрямую.

Елена находила подобное отношение не только смущающим, но и больно ранящим самолюбие. Из всего этого она могла сделать лишь один вывод: за время, прошедшее с момента их расставания, Адам успел все как следует обдумать и раскаялся в случившемся.

— …несколько расстроены сегодня, миссис Лейтон?..

Елена вздрогнула, осознав, что, пока она обдумывала свое незавидное положение, леди Сисели обратилась к ней с каким-то вопросом. Было ли ее плачевное состояние замечено? А взгляды, которые она время от времени бросала украдкой на Адама из-под полуопущенных ресниц? Елена надеялась, что нет. Леди Сисели вовсе не обязательно знать о напряжении, возникшем между ее внуком и гувернанткой ее маленькой правнучки, оставшейся без матери.

Она принудила себя улыбнуться.

— Я всего лишь наслаждалась вкусным десертом.

— Неужели? — Леди Сисели бросила многозначительный взгляд на стоящий перед Еленой нетронутый мусс.

Елена смущенно покраснела, осознав, что в самом деле почти ничего не съела за обедом. Да и как бы это ей удалось, когда при одной мысли о еде к горлу подступала тошнота.

— Я говорила о том, какая прекрасная погода для начала мая, — сжалившись над ней, сказала леди Сисели.

Елена осознала, что сегодня действительно первое мая. Наступил новый месяц. И солнце светит очень ярко. К сожалению, господствующее в ее душе смятение не позволяло наслаждаться погожим деньком.

— Да, прекрасная, — неопределенно ответила она.

Леди Сисели повернулась к внуку, с каменным лицом восседающему во главе стола. Как и Елена, он не притронулся к десерту.

— А не прогуляться ли нам всем после обеда на свежем воздухе?

Взгляд его под полуопущенными ресницами оставался непреклонным.

— Поступайте, как вам заблагорассудится, бабушка. Миссис Лейтон с Амандой могут последовать вашему примеру. Я же слишком занят делами имения, чтобы позволять себе подобные вольности.

— Бесконечная работа и полное отсутствие удовольствий отупляют, — сухо заметила леди Сисели.

— Что ж, значит, так тому и быть, — отрезал Адам. — У меня нет ни времени, ни желания принимать солнечные ванны.

Наградив его долгим, оценивающим взглядом, пожилая дама повернулась к Аманде:

— Ты уже покушала, милая? В таком случае давай поднимемся наверх за нашими чепцами. Нет-нет, не беспокойтесь, миссис Лейтон, — улыбнулась она Елене, которая тоже собралась было подняться с места. — Вы еще не закончили трапезу. Мы с Амандой сами прекрасно справимся. И ваш капор захватим.

Уход леди Сисели и Аманды оставил Елену наедине с Адамом.

Похоже, этой перспективе он обрадовался еще меньше, чем Елена, судя по ледяному взгляду, которым наградил ее, вставая из-за стола, чтобы проводить бабушку и дочь.

— Прошу меня извинить, мне нужно немедленно удалиться в кабинет, меня ждут неотложные дела.

Леди Сисели, уже сделавшая несколько шагов к двери, нахмурилась и остановилась:

— Возможно, будет лучше, если вы проводите Аманду наверх, миссис Лейтон.

— Конечно. — Елена с радостью ухватилась за возможность ускользнуть от холодного и неприступного Адама.

Ей стало совершенно очевидно: он глубоко раскаивается в том, что произошло между ними прошлой ночью.

Осознание этого больно ранило ее, и стоило больших усилий сдержаться, чтобы не броситься прочь из комнаты.

— Советую вам не вмешиваться в это дело, бабушка, — предупредил Адам, разгадав намерение леди Сисели остаться с ним наедине.

— Потому что твое ледяное обращение с бедной женщиной за обедом уже начало приносить свои плоды? — осуждающе произнесла она.

— Не стал бы я ее так называть, — возразил он.

— Возможно, потому, что ты упорно предпочитаешь не замечать ее очевидного расстройства? — осуждающе произнесла леди Сисели.

Сердце Адама вовсе не было вырезано из цельного куска камня, и он тоже переживал из-за нынешнего состояния Елены. Но разве мог он повести себя иначе? После случившегося вчера любое проявление доброты и нежности с его стороны было бы воспринято ею как поощрение, он не мог позволить еще одной женщине взять над ним верх через постель!

Он поджал губы.

— А мы, похоже, поменялись ролями. Ведь это вы меня уверяли в том, что отношения с гувернанткой совершенно недопустимы.

— Помнится, я советовала тебе проявлять осторожность, а не жестокость, дорогой.

— Я не считаю жестокостью выказывание сожаления по поводу содеянного.

Леди Сисели нахмурилась:

— Уж не хочешь ли ты убедить меня в том, что твое жестокое поведение на самом деле имеет благие намерения?

— Вот именно, — сухо ответил он.

Леди Сисели рассердилась:

— Что ж, можно и так поступать.

— Только так с этим деликатным вопросом и можно разобраться. — Отвернувшись, Адам невидящим взглядом уставился в окно. — Я открыто признаю, что прошлой ночью совершил ошибку, которую можно исправить лишь одним способом — немедленно удалить миссис Лейтон из имения. Полагаю, в данных обстоятельствах для всех заинтересованных сторон было бы лучше, если бы это решение исходило от нее самой.

— Я не оспариваю этого решения, но, как мне кажется, можно найти более мягкий способ.

Верхняя губа Адама, продолжающего смотреть в окно, дрогнула в горькой усмешке.

— Мягкость никогда не входила в число моих добродетелей.

— Готовы ли вы отправиться на прогулку, леди Сисели? Аманда ждет нас в прихожей.

Адам резко обернулся. Елена произнесла эти слова чересчур оживленно, и он тут же догадался, что ей опять удалось услышать последнюю часть их разговора с бабушкой.

Что бы он ни говорил, жестокость была вовсе не свойственна его натуре, но, будучи женатым на Фанни, из чувства самосохранения он научился быть жестким. Какое бы решение ни принял касательно Елены, он не хотел заставлять ее страдать.

Адам обратился к бабушке:

— Не отведете ли вы Аманду на прогулку сами, дорогая, чтобы дать мне возможность переговорить с миссис Лейтон?