Страница 5 из 44
— Ну и что? Дом как дом, — мрачно проговорила Соня, — тысячи таких же разрушено и сожжено по России. Чего это его потянуло на пепелище через столько-то лет? Видишь, как судьба играет человеком. Не заблажилось бы Эдуарду Семеновичу осмотреть руины родового поместья, не лежал бы он сейчас в реанимации, а спокойненько готовился к симпозиуму в Стокгольме.
— Ну, милая, — вздохнула подруга, — нам не только не дано предугадать, как слово наше отзовется, но и как откликнутся наши поступки. Если бы знать, где упасть, соломки бы подстелил, — продолжала бормотать Рита, крутя и вертя прозрачную пленку, на которой был скопирован план фундамента усадьбы. — Слушай, ты, техник-архитектор, объясни-ка мне, что где здесь на плане?
— Я, между прочим, уже давно не техник, а инженер, а ты, между прочим, все же учитель математики, могла бы и сама во всем разобраться, а еще геометрию детям преподает, — поддела Соня.
— А при чем тут геометрия? — удивилась Рита.
— Все очень просто. Архитектор, проектировавший эту усадьбу, использовал неровный ландшафт и разместил все компоненты усадьбы в геометрической последовательности. В окружность он вписал сначала квадрат, в квадрат вписал треугольник, в треугольник впиндюрил прямоугольник. Это дом. Он одновременно и самая высокая точка усадьбы, видимо, стоял на холме. Между углов большого квадрата и сферой большой окружности, вероятно, когда-то располагались различные хозпостройки — конюшни, сараи и так далее, и так далее. Либо сад, либо парк — сейчас не осталось и пня горелого — выделял большой треугольник перед домом. Там любили разбивать различные клумбы, фонтаны и прочее, и прочее.
— Ты гений, Софья, не зря мой Татищев называет тебя мудрой.
— Не я, а архитектор. Усадьба была построена в середине девятнадцатого века, архитектор скорее всего был крепостным, освоившим науку. Судя по всему, самоучка, — сказала Соня.
— А такие выводы откуда взялись? — продолжала дотошничать Рита.
— Понимаешь, кто был побогаче да амбициознее, те приглашали архитекторов-французов либо итальянцев. Эти бы непременно наворочали на такой местности террас да всяких садов висячих, чтобы побольше денег с помещика содрать. А здесь крестьянский ум налицо: все равноудалено от дома, но все под рукой и в то же время не мозолит глаза барину. Учтены интересы и крестьянина, и помещика.
Рита внимательно слушала подругу, а сама продолжала крутить кальку с планом.
— Что ты делаешь, — рассердилась Соня, — положи на место, а то порвешь еще, а мне надо отдать его этому… Слушай, а как называют таких, которые травятся. Те, которые тонут, — утопленники. Те, которые вешаются, — висельники, а которые травятся — отравленники, что ли?
Подруги прыснули и засмеялись.
— Сонька, ты теоретик, ты подо все теорию подводишь и каждую мелочь стараешься объяснить, — отсмеявшись, сказала Рита, — а надо ли? Прими как есть и не копайся, а то так и помрешь старой девой.
Соня выслушала нравоучения подруги со скептической улыбкой, кивнула, как бы принимая алаверды, переход тоста, и ответила:
— Старой — согласна, девой — никогда.
Они налили еще по бокалу пива, разговор постепенно перешел в иное русло. Про план и усадьбу они вспомнили, лишь когда пришло время ложиться спать. Прежде чем разобрать диван для Сони, Рита стала убирать бумаги на место. Взгляд ее снова скользнул по прозрачному листку с планом.
— Слушай, а тебе не кажется, что здесь что-то не так? — спросила Рита.
— Не знаю, — с недоумением протянула Соня, — обыкновенная усадьба. А что? Тебе что-то не нравится?
— Не знаю, я подумаю. Слушай, а ты можешь снять мне копию?
— Нет. Это строго воспрещено. Документы я могу выдавать… — начала Соня.
— Все, все поняла, зануда, — замахала руками Рита.
— Неправда, — Соня еле слышно, но все же оставила за собой последнее слово в разговоре.
Проснулись они от настойчивого звонка в дверь. Маргарита прошлепала босыми ногами по полу, спеша открыть входную дверь, ворча на ходу:
— Ну, ешкин кот, надежурился, притопал.
Это действительно был Сергей, он ввалился в квартиру, шумный, как всегда, от него пахло табаком, у него были красные от бессонной ночи глаза и озорная, добрая улыбка.
— Девчонки, жрать хочу, не покормите — буду хулиганить, — прокричал он, удаляясь в ванную.
Соня услышала, как зашумела вода, мимо нее опять прошлепала Рита, она продолжала ворчать, а Соня уже поднялась, натянула халат и пошла на кухню.
Она прекрасно знала, что и где лежит в этой квартире. Быстро поставила на плиту воду для пельменей, включила чайник. Нарезала булку, сделала бутерброды. В кухню вошла Рита.
— Ты уже шуршишь? Заботливая ты моя, тебе бы быть Сережкиной женой, а не мне.
— Еще чего не хватало, я бы его и пяти минут не выдержала наедине, его только ты и можешь терпеть, — сказала Соня и хотела добавить, что любит заниматься домашним хозяйством именно потому, что редко им занимается, но не успела.
В кухню вошел Сергей. Он обеими руками обхватил женщин за талию, притянул к себе сразу обеих и пропел:
— «Если б я был султан, я б имел двух жен и двойной красотой был бы окружен…»
— А морда не треснет? — увертываясь из-под руки Сергея, сказала Соня. — Ты и с одной справиться не можешь, куда тебе две.
— Софья, не дерзи, — в шутку погрозил пальцем Сергей, продолжая обнимать Риту, прижимая ее к себе обеими руками.
— Садись есть, коп несчастный, — ласково проговорила Рита, оставаясь в объятиях мужа, будто спрятавшись в них.
Он развернул Риту к себе лицом, улыбнулся, поцеловал ее в нос и сказал:
— Спасибо, любимая, что не обозвала ментом поганым.
— Это моя реплика, — сказала Соня, усаживаясь за стол, куда уже уселись Рита с Сергеем, — кушай, пожалуйста, мент поганый.
— Вы что сегодня, роли распределили — злой следователь, добрый следователь? — спросил Сергей, принимаясь за пельмени.
— Какая тебе разница, — ответила Рита, — лучше скажи, ты насовсем?
— Ага, как же, Софья мудрая подсуропила, всю ночь возились с этим московским гостем, он там шишка какая-то, поручено расследовать все по горячим следам. Сейчас перекушу и в больницу отправлюсь. Говорят, он в себя пришел, допросить надо.
— Я с тобой, — в один голос крикнули обе подруги.
— Ни фига подобного, я и один прекрасно справлюсь.
— Сереженька, милый, — еще ласковей заговорила Рита, — ну нам очень нужно.
— Зачем? — не сдавался Сергей, продолжая с аппетитом поглощать пельмени.
— Мне нужно ему документы передать, которые я ему вчера носила, — проговорила Соня.
— А еще нам надо повидать Лерку, — добавила Рита.
— Лерку?! Она что, здесь? — удивился Сергей.
— Здесь, здесь, — наперебой затараторили подруги.
— И давно?
— Нет, не знаю, — снова вместе ответили Соня и Рита.
— Ну лады, поехали, — сдался Сергей. — Стоп, а Никита? — Сергей прервал их ликование.
— Побудет дома один, — решительно заявила Рита, — не впервой, большой уже, да и спит он еще, не будить же его.
— Ну смотрите у меня, — снова в шутку пригрозил пальцем Сергей. — Так, на сборы вам пять минут, пока я курю на улице, через пять минут уезжаю.
Так быстро Соня еще никогда не одевалась. Через пять минут обе женщины, шутливо подталкивая друг друга, спускались вниз по лестнице. Сергей сидел за рулем милицейской «шестерки». Как только они появились у машины, он откинул окурок и внушительно проговорил:
— Уложились, надо же, ну, раз пошла такая пьянка, садитесь, дамы.
Долго уговаривать их не пришлось.
В больницу они приехали через пятнадцать минут. Им пришлось оставить автомобиль перед въездом на больничную территорию. В тени деревьев стоял маленький домик с одним окном. Это и была каморка, в которой теперь проживала Валерия Дианова, врач в прошлом, санитарка в настоящем.
Соня толкнула дверь, но она оказалась заперта. Рита постучала, но ответа не последовало.