Страница 18 из 44
Рита и Сергей тоже выбрались на берег и расположились рядом с Соней.
— Я так и не понял, как вы попали в подземелье одни? — спросил Сергей.
Рита умоляюще поглядела на Соню, прикусив нижнюю губу. Соня поняла, она пожала плечами и проговорила:
— Мы решили пойти к тебе ближайшим путем, ведь мы не знали, когда вернутся Женя и Лера.
— Мы? — многозначительно спросил Сергей. — Девяносто девять процентов этого мудрого решения принадлежало, конечно, моей дорогой женушке. Только она, с ее необузданным темпераментом, могла решиться на такое. Одно непонятно, как такая здравомыслящая женщина, как ты, Софья, могла поддаться на эту авантюру? Хотя чему я удивляюсь. Если Маргарита захочет, она и без точки опоры землю перевернет.
Женщины молчали, им нечем было крыть, Сергей был прав. Первой нашлась Соня:
— Сереж, а этот проход был завален с самого начала?
— Нет. — Сергей растерялся от такой резкой смены темы. — Когда мы приехали, проход был открыт, мы договорились с Женькой, что он поедет за вами и проведет вас по проходу. Когда он отъехал, я стал потихоньку лагерь разворачивать — палатки поставил, навес соорудил. Пошел в лесок срубить рогульки для костра, слышу грохот, возвращаюсь — над этим местом облако пыли. Я подождал, пока пыль уляжется, и пошел. Бац, и никакого прохода. Ну покурил, потом думаю, надо как-то разбирать, а то, если вы пойдете, вам далеко возвращаться будет.
Рита с искрящимися глазами бросилась мужу на шею.
— Спасибо, родной ты мой, спасибо, ты спас нас, — шептала она.
— Марго, уже можно говорить громко, — сказала Соня.
— Не могу, — развела руками Рита, — пропал. Со страху голос пропал.
Она улыбалась, к ней опять возвращалось ее всегдашнее озорное выражение лица. Соня смотрела на нее: маленькая, худенькая, черноглазая и черноволосая — настоящая пичуга. Про таких говорят: ртуть, а не человек. Когда-то давно Сергей видел по телевизору передачу про Эдит Пиаф, он решил, что Рита очень похожа на нее и внешне, и по характеру. Эдит Пиаф звали «воробышком Парижа», милое прозвище «воробей» навсегда прилепилось к Рите.
— Ну ладно, девчонки, — сказал Сергей, вставая, — я вас сейчас чаем напою.
Долго уговаривать Риту и Соню не пришлось.
Весь день подруги принимали традиционные женские психотерапевтические процедуры — занимались обустройством лагеря, наведением уюта, приготовлением пищи. К вечеру их страхи рассеялись, волнения улеглись. Сережа хотел в одиночку пройти подземным ходом в обратную сторону. Но женщинам удалось его удержать, тогда он в сердцах схватил приготовленные удочки и удалился подальше от лагеря.
Когда солнце опустилось почти до самой воды, девушки услышали шум мотора приближающегося автомобиля. Без сомнения, это был «уазик» Евгения. Он лихо подрулил к палаткам, остановился, дверцы открылись, и с разных сторон на землю выскочили Лера и Евгений, причем Лера вылезла со стороны водительского места.
— Ух, здорово, зверь-машина, — радостно произнесла она, — впервые водила «уазик», слушайте, девчонки, это класс.
Евгений тоже улыбался, он поднял указательный палец вверх и назидательно произнес:
— Но ездить так по незнакомой дороге нельзя. — Потом обратился к Рите и Соне: — А вы почему нас не дождались, одним ходить по незнакомым подземельям тоже опасно. Могло случиться непредвиденное.
— Оно и случилось, — проговорил подходивший Сергей, он тоже, вероятно, услышал шум автомобиля, — их чуть не засыпало.
— Как это? — удивился Евгений. — Где?
— В подземелье, завал в двух местах, — пояснил Сергей.
— Странно, — протянул Евгений, — я вчера проходил все подземелье, укрепил все стойки, быть того не может.
— И однако, — подтвердила Соня.
— Как баба Гаша? — спросила шепотом Рита.
— Нормально, — ответила Лера, — успели, жить будет, а что у тебя с голосом?
— Не знаю, — пожала плечами Рита, — пропал.
— А ну, покажи. — Лера профессиональным движением повернула голову Риты и заглянула к ней в рот. — Ничего не вижу, это не инфекция. Это что, нервное? Что было? Страх?
Лера спрашивала, а Рита кивала ей в ответ.
— Будем надеяться, что пройдет, — добавила Лера, — а то как же ты будешь кричать на своих школяров.
— А я на них никогда не кричу, — прошептала Рита, — они меня и так слушают.
— Лера, — спросила Соня, — а куда ты утром ходила?
— На луг, дерун только по утрам распускается. По цветам его легче узнать. Я как проснулась, так и побежала поглядеть, чтобы успеть с вами пойти.
— А-а-а, нашла? — опять спросила Соня.
— Нет, похоже, его здесь нет, — равнодушно ответила Лера. — А у нас будет что-то поесть?
— Конечно, — обрадовалась Соня, — давайте за стол.
Они уселись за импровизированный стол под навесом. Сережа и Женя сняли с костра котел с кашей и водрузили его на стол, через минуту дружно зазвенели ложки о котелок.
— Лера, а между прочим, здесь тоже прекрасные луга, — сказал Женя, — вы можете здесь поискать свой загадочный дерун.
— Спасибо, Женя, я так и сделаю.
Пять дней прошло с того времени, как Соня уехала из дома. У мамы, наверное, уже удар. Она либо объявила всесоюзный розыск, либо уже заказывает похороны. Необходимо срочно ей позвонить.
Именно поэтому ехала Соня в машине с Евгением до ближайшего телефона. Вернее, она ехала с Евгением в райцентр, потому что ближайший телефон был только там.
Соню уже сутки грызла совесть, как говорила Рита, «ее колбасило». Она на сенсорном уровне ощущала, как тревожится мама. И сколько ни уговаривали ее подруги перестать волноваться, она волновалась все больше и больше. И непонятно было, что беспокоит ее сильней — то ли ощущение того, что волнуется мама, то ли ее собственное волнение за маму.
Поэтому, как только вчера вечером Женя объявил, что ему нужно поехать в лесхоз, она не сомневалась ни минуты. Долго уговаривать Женю не пришлось, он понял все с полувзгляда. И в ответ на ее просьбу коротко кивнул в знак согласия.
В первые минуты поездки Соня пыталась завести разговор, но Женя лишь коротко отвечал на ее вопросы и снова замолкал. Разговор не получился. Соня тоже замолчала и отвернулась. Мысленно она возвращалась к тем чудесным трем дням, которые они провели на Серебряном озере.
Супруги Татищевы и Лера остались там и сейчас. Решено было остаток отпуска провести на озере. Изыскательский порыв иссяк почти у всех, искорки иногда вспыхивали у Риты, но и те гасли под всеобщим напором.
Вход в подземелье мужчины заколотили с обеих сторон и поставили упреждающие таблички, которые написать поручили Соне. А как только в руках у Сони оказался карандаш, в ней проснулся старый, почти уснувший инстинкт художницы. Когда-то давно она училась в художественной школе, любила иногда порисовать, затем тяга к рисованию привела ее в архитектурный техникум. Но заниженная самооценка и слишком спокойный характер не позволили ей добиться чего-то значительного, и рисование оставалось лишь увлечением.
На озере Соня в основном возилась у костра. На нее, как этого и следовало ожидать, возложили обязанности шеф-повара. И только накормив всех, вымыв посуду, она шла на озеро, доставала блокнот и карандаш и рисовала закаты, деревья, чаек, рисовала развалины усадьбы, рисовала подземные ходы. Она делала и бытовые зарисовки: вот Сережа стоит с удочкой на берегу, а вот Женя копается в машине. Лера сидит на камне, как русалка с распущенными волосами. И только Риту она нарисовала всего один раз, по памяти, ее впечатлили испуганные глаза подруги во время обвала в подземелье.
Голос к Рите вернулся вместе с уверенностью в себе, страх прошел окончательно, и теперь она снова была прежняя Ритка — быстрая, шустрая, веселая, — воробей, одним словом. Она, практически не умея ничего делать сама, пыталась помогать всем, и в основном советами. Она помогала и Лере искать травы на поляне и в лесу, ползая на коленках, то и дело вскрикивая: