Страница 22 из 53
За три дня все было собрано и погружено на борт Марион с детьми и Татуэ перебрались на шхуну.
После публикации объявления стали появляться матросы, в основном американцы. Они были высокорослые, сильные, с честными открытыми лицами, окаймленными традиционной бородкой, и веселыми лучистыми глазами. Капитан взял девятерых, то есть больше половины будущего экипажа, и вот почему. Положение бывшего каторжника, хоть и невиновного, не позволяло Мариону плавать под французским флагом, и он выбрал американский. Дело осложнялось тем, что Андре должен был иметь некоторые необходимые для плавания документы, а именно, паспорт судна, навигационное разрешение, договор фрахтования шхуны и найма экипажа, заявления офицеров и другие, а самое главное — подтверждение, что национальность половины команды и самого капитана соответствует флагу. Ни Марион, ни Галипот не были американцами, и надо было срочно уладить эту проблему.
В Америке многое быстро и легко решалось с помощью денег. Визит к властям с пачкой зеленых банкнот, и через двадцать четыре часа капитан и кок стали гражданами Соединенных Штатов. Вдобавок Мариону неожиданно повезло: он встретил одного француза, жившего в Луизиане, своего старого приятеля, который хорошо знал острова Тихого океана. Капитан тут же предложил ему место помощника, и тот с радостью согласился. Друга звали Гранжан.
Прошло восемь дней. Шхуна была готова — экипаж набран, запасы сделаны. В последний день перед отплытием на борт поднялся высокий человек, крепкого телосложения, но с жутким лицом. Нос, щеки и губы представляли сплошной шрам, как будто черти жарили на нем угли. Одежда, хоть и старая, но опрятная, говорила об ужасной бедности. Мужчина хорошо объяснялся по-французски. Капитан принял его на мостике, где Тотор и Лизет, уже подружившись с юнгой по имени Бой, вместе играли. Счастливая троица приручала бортовых котов и веселилась от души.
— Предлагаю назвать кота Ратон[99],— советовал маленький горбун. — Замечательное имя, встречается в сказках.
Поблизости важно сидел кот и лапой умывал длиннющие усы, краем глаза наблюдая за юнгой, который показывал ему аппетитный кусок сала.
— Ратон, — рассуждала Лизет, — ведь так зовут детеныша крысы. Давайте лучше назовем Мумут! Тебе нравится, Бой?
— Как скажете, мисс Лиз, — отвечал юнга, который очень смешно говорил по-французски, так как родился в Новом Орлеане.
— Тогда кошечку, — продолжала девочка, — будем звать Бланшет[100].
— А это кличка козы, — в свою очередь возразил старший брат, посмеиваясь над сестренкой.
— Хорошо, я тебе оставляю Ратон, а ты мне — Бланшет. Согласен, братишка?
— Да, с удовольствием.
Глазами, совершенно без ресниц, незнакомец долго следил за ребятами.
— Сожалею, но мест больше нет, — произнес Марион.
— Капитан, прошу вас… Я в отчаянии. Меня нигде не хотят брать… из-за моего лица… Шесть месяцев назад я горел и чуть не погиб, с тех пор не могу найти работу. Пожалуйста, капитан, я не боюсь никакой, даже самой тяжелой работы. Помогите мне выбраться из нищеты, которой я не заслуживаю, и вы не пожалеете. Я буду вам очень признателен.
— Вы француз? — спросил Марион. Дети, прервав игру, с ужасом и жалостью уставились на незнакомца.
— Да, я служил честно и преданно на военном корабле и даже имел звание капрала. Вот мой военный билет.
— Пожалуйста, дайте посмотреть.
Мужчина сказал правду. В билете говорилось, что Рато Леон, уроженец Руана[101], прослужил три года во флоте, один из которых в чине старшего матроса. Капитан посмотрел также характеристику. Все было в порядке, но тем не менее он сомневался, до того отталкивающей казалась внешность незнакомца.
Марион достал бумажник и собрался открыть его, чтобы дать несколько купюр несчастному. Матрос жестом остановил его.
— Нет, капитан, не надо. Я не приму милостыню, мне нужна лишь работа.
Татуэ внимательно изучал незнакомца со стороны и вспоминал: «Где, черт побери, я мог слышать этот голос? Не будь он таким хриплым, я бы сказал, провалиться мне на месте, что это голос господина Перно! Тот же рост, та же осанка, те же манеры! Наверное, я сошел с ума! Наш пьянчужка-охранник сейчас в двух тысячах лье отсюда, пьет небось свой абсент у Виконта или охаживает палкой каторжников».
Тем временем ребятишки приближались к разговаривающим. Маленький горбун держал кота Ратона, а Лизет чесала за ухом у урчащей от удовольствия Бланшет.
— Смотри, братец, он очень несчастен!
— Похоже.
— Наверное, он голоден.
— Ужасно быть голодным, ты помнишь?
— Поскольку мы теперь богаты благодаря господину Редону, нехорошо, когда кто-то страдает рядом с нами.
— Я тоже так считаю. На него посмотришь — плакать хочется.
— Тогда я попрошу папу взять его.
— Согласен, сестренка.
С белой кошечкой на руках Лизет подошла вплотную к отцу и ласково проговорила:
— Папочка, милый! Нам будет очень-очень приятно, и Гектору, и мне, если ты оставишь здесь этого человека. Он ведь так просит тебя…
Марион не мог отказать сыну и дочери, тем более что они просили за правое дело. Он задумался. Подлинность документов проверить не представлялось возможным, так как лицо было неузнаваемо. А что, если они ворованные, и бандит просто украл их у какого-нибудь честного матроса. Ведь чего только не сделает преступник, чтобы изменить внешность… Каторга являлась ужасной школой, где учили подозревать всех и вся.
Незнакомец скосил глаза на девочку, которая умоляюще смотрела на отца. Возникла мучительная пауза.
— Хорошо, — выдавил из себя Марион, — мы вас берем.
— Спасибо, капитан, — ответил матрос. — Я не забуду вашей доброты, вот увидите…
На лице человека появилась скорее гримаса, чем улыбка.
— Мадемуазель, Господь наградит вас за сострадание к несчастному.
Марион пошел за помощником, проверявшим снаряжение, и, увидев его, сказал:
— Гранжан, запишите еще одного матроса в команду.
— Есть, капитан! Но, Бог мой, теперь будет тринадцать…
— Вы суеверны?
— Ни на грош! Но это может вызвать усмешки экипажа. К тому же у нового матроса, я бы сказал, несколько корявое лицо.
— Согласен. Дети захотели, чтоб я его взял.
— Другое дело. Если это желание ребятишек, никто не будет смеяться.
А Татуэ подумал про себя: «Надеюсь, что тринадцатый не станет Иудой![102] Что могло привлечь малышей в этом уродце с голосом Перно, чья физиономия могла бы поднять на дыбы дикую лошадь?! Но мне ничего не остается, как заткнуться и держать ушки на макушке».
Вечером состоялось крещение корабля, который получил имя маленькой феи, чья милая улыбка уже очаровала всех. Отныне трехмачтовая шхуна называлась «Лиззи», уменьшительное от английского Элиза. Организовали праздник на борту. Галипот приготовил вкусный ужин. Пили за капитана, за парусник, за детей… за успех предстоящей экспедиции, цели которой никто не знал. Потом все разошлись по каютам спать.
Через четыре дня легкая, как чайка, шхуна покинула Сан-Франциско и устремилась в воды Тихого океана. С того момента, как Марион и Татуэ сбежали из тюрьмы Сен-Лорана, минуло семь с половиной месяцев.
ГЛАВА 4
Удачное плавание. — Занятия маленького горбуна. — На подступах к Таити. — Земля. — Жандармы. — Колониальный судья. — Хорошо известные личности. — Прокурор знает все. — Заслон. — Арестуют или нет. — Преследования полиции. — Лодка с таможенниками и бочка. — «В воду!» — Ярость толпы. — Пушечные выстрелы.
«Лиззи» оказалась одной из самых быстроходных и маневренных шхун американского торгового флота. Подгоняемая легким бризом[103] норд-норд-вест[104], она неслась на всех парусах по океану. Капитан был доволен: хорошая погода, попутный ветер, добрый корабль. Везде царила гармония[105] — дружный экипаж, душой которого являлся Галипот, тяжелой работы почти не было. Не шхуна — а яхта для увеселительных прогулок. Правда, это не касалось тринадцатого матроса, к безобразному лицу которого никто не мог привыкнуть, как ни старался он всем понравиться. Его не дразнили, единственной колкостью, которую позволили себе шутники по отношению к несчастному, стала кличка «Корявый». Матрос принял ее со смирением и отзывался без видимой обиды.
99
Ратон — здесь: кличка кота, в переводе Крысенок.
100
Бланшет — кличка кошки, в переводе Белянка.
101
Руан — город на севере Франции, морской порт в 100 км от устья р. Сена.
102
Татуэ шутливо вспоминает сюжет из Библии: из двенадцати апостолов, учеников Иисуса Христа, один Иуда оказался предателем. Татуэ выражает сомнение: не станет ли новый матрос на «вакантное место» Иудой, не совершит ли подлости.
103
Бризы — ветры, возникающие от неодинакового нагревания моря и суши в течение суток: днем влажный ветер дует с моря на сушу, а ночью сухой ветер — с суши на море.
104
Норд-норд-вест — здесь: северо-северо-западный ветер.
105
Гармония — здесь: согласие, единодушие.