В осаде

А на камбузе между тем было весьма весело. Повара, наполнив кастрюли и сковороды, поставив их на плиты и в духовые шкафы, врубили на полную мощность маг­нитофон и восхищенно смотрели, как поваренок Хьюго, маленький и гибкий как ящерица, скинув халат, выде­лывает чудеса брейка.

— Давай Хьюго, давай! — отбивая ладонями такт и сам пританцовывая, подбадривал поваренка Кейт. Музыка гремела вовсю, и скоро уже весь камбуз тан­цевал кто как умел вокруг дающего жару Хьюго.

Кейт танцевал и смеялся вместе со всеми. Он старался выглядеть веселым, но ощущение, что на корабле про­исходит что-то нехорошее, ощущение, которое его пре­следовало с самого утра, не только не ушло, но усили­лось и переросло в настоящую тревогу. К тому же у Кейта заболела голова. И эта резкая пульсирующая боль была самым верным признаком надвигающихся непри­ятностей.

«Но что же может произойти? — пытался анализи­ровать ситуацию Кейт. — Что может случиться на этом корабле, в мирное время? Конечно же, ничего! Наверно, я просто старею. Теперь я просто стареющий корабель­ный кок, и голова у меня теперь болит просто так. Пора забывать про все предчувствия и ощущения. Все это мне требовалось раньше, а теперь мне надо только при­готовить вулевас, и прекратить выдумывать».

В этот момент в камбуз вошел мичман Тейлор. Никто не обратил на него никакого внимания. Тогда он, рас­талкивая танцующих, прошел к магнитофону и выдер­нул шнур.

— Кхм-хм! — с важностью откашлялся Тейлор. — Это было очень мило. Унтер-офицер Рейбок, сэр...

«Сэр Круль приказал», — хотел было сказать Тейлор, но Кейт перебил его.

— Можешь не называть меня «сэр», — с очарова­тельной улыбкой сообщил он. — Мы все здесь запаниб­рата.

— Полегче, Рейбок! — надулся Тейлор. — Нам вместе плавать еще неделю!

— Значит, я так и не увижу, как ты достигнешь половой зрелости, — огорчился Кейт.

Кто-то из поваров захихикал.

— Что тебе надо! — плаксиво заговорил Тейлор. — Что ты ко мне прицепился? Думаешь, ты самый крутой? Да у меня приказ самого первого помощника Круля! Вы все должны явиться к семи часам в кают компанию, по случаю Дня рождения капитана! Вы все, понятно?

— Ответ отрицательный, — развел руками Кейт. — Я единственный кто готовит для капитана. Вы с первым помощником могли сначала проконсультироваться у не­го.

 — Рейбок, ты,, по-моему, что-то не понимаешь, — голосом терпеливого учителя сказал Тейлор. — Это же сюр-приз! Вечеринка! Мы с первым помощником соби­раемся устроить для капитана что? Сюр-приз! У Кейта сильно кольнуло в затылке.

— Капитан не любит сюрпризы, — сказал Кейт и поморщился от острой боли,.— Да и я тоже, признаться.

— Это твое дело,  Тейлор пожал плечами, затем привстал на цыпочки и обвел всех присутствующих гла­зами,

— Круль велел передать, что ваши соображения вы можете засунуть себе в задницу! — выкрикнул он и, не дожидаясь ответа, выбежал из камбуза.

— Что-то очень часто, когда говорят о Круле, звучит слово «задница», — заметил Кейт.

— А ты бы полегче, шеф, — озабоченно сказал кто-то из поваров, — А то ведь он с тебя шкуру спустит.

— Ах, как я испугался, прямо весь задрожал и за­трясся, когда мне сказали об этом, — усмехнулся Кейт, схватил со Стола нож, которым он шинковал морковь и резко метнул его поверх голов в висящую у дальней стены круглую доску.

С глухим стуком нож вонзился в ее центр» С глухим стуком распахнулась дверь, и в капитан­скую каюту быстро вошел Круль.

— Вы меня вызывали, сэр? — настороженно спросил он. 

Капитан внимательно оглядел его, сел в кресло и неприязненно произнес:

— Помощник Круль, как вы, интересно, думаете по­садить на палубу вертолет без моего разрешения?

Круль судорожно сглотнул и уставился на капитана. Он не ожидал, что кто-то донесет старику о его наме­рениях, считая, что предлог «сюрприза» служит надеж­ным прикрытием. Поэтому и вопрос, и тон, которым капитан задал его, произвели на Круля впечатление разорвавшейся бомбы. Тщательно запланированная ве­черинка вдруг оказалась под угрозой срыва. Круль был близок к шоку.

— Это... это была ошибка, сэр! — пробормотал он, лихорадочно соображая, как ему выпутаться из этой ситуации и не получить запрет на посадку вертолета.

—- Ошибкой были ваши намерения, — голосом, в каждой нотке которого звенел металл, заговорил капитан. — А ваши действия были уже прямым нарушением суб­ординации. Мне нужны объяснения, и немедленно!

Но пока он произносил эту отповедь, Круль нашел выход. Объяснения, которых требовал капитан, были готовы.

— Адмирал Бейтс, — с видом невинно страдающего за правду начал Круль, — лично хотел поблагодарить вас за то, что вы хорошо приняли президента. Он при­готовил сюрприз вам на День рождения. Он лично вы­летает с Гавай, и я...

— Адмирал Бейтс? — обрадовавшись, переспросил капитан. — Вот действительно, приятный сюрприз! Ко­нечно, если адмирал летит к нам, и хочет устроить вечеринку, вечеринка у нас будет! Но, — продолжил капитан уже прежним строгим тоном, — чтобы было просто. Свободные от вахты могут при желании посетить ее, но остальные, боевые расчеты, патрули — все по инструкции!

— Слушаюсь! — радостно гаркнул Круль, шагнул к выходу, и тут, как будто только сейчас сообразив, обер­нулся и, интимно наклонившись к капитану, заговор­щически сказал:

— Командир, поскольку адмирал хочет устроить для вас сюрприз, он ведь специально предупредил меня об этом, может быть, вы останетесь в каюте, пока мы не придем за вами?

— Что ж, - сказал капитан. — О'кей! Я буду приятно удивлен.

Круль радостно засмеялся и, довольный собой, вышел. Он не ожидал, что ему удастся так легко провести старика.

Между тем огромный военный вертолет летел над океаном по направлению к крейсеру.

Среди тридцати-сорока здоровенных мужчин, сидя­щих в салоне, была одна хрупкая миниатюрная девушка. Ее женственность и изящество так резко контрастиро­вали с обстановкой, шумом машин и мрачным видом окружающих ее громил, что она казалось несчастной экзотической зверушкой, которую заманили, поймали в ловушку, и теперь везли показать смазливую мордочку, точеные ножки, красивую грудь.

Она одета в сильно декольтированный черный ком­бинезон. Ткань, подчеркивая белизну и нежность кожи, заканчивалась, едва прикрыв соски ее высокой упругой груди, и дальше вверх поднимались две узкие полоски материи, представляя всем желающим возможность лю­боваться ее изящными руками, плечами и шейкой.

Девушка победила на конкурсе «Мисс - Июль 89», но это было давно. Контракты, заключенные тогда же на рекламу автомобильных покрышек, ароматизирован­ной туалетной бумаги и бюстгалтеров, закончились, а ей опять нужны были деньги. С тех пор прошло уже несколько июлей, и у рекламных агентов появились но­вые точеные ножки, упругие грудки и круглые попки новых «мисс-июлей», а о ней уже никто практически не вспоминал.

Но она была мужественной девушкой, эта красотка Джоан Стэнтон, и предложение принять участие в кон­церте для военных моряков не особенно испугало ее. Тем более, что в этом концерте у нее был всего один танец, а все остальное время занимала некая рок-груп­па, чей солист — здоровенный, с перебитым носом пар­нюга в черной кожаной куртке с клепками, заснув, на­валился не нее всей своей тушей.

Сначала Джоан хотела его столкнуть, но ее саму страшным образом укачало, голова кружилась и лицо, как она подозревала, было абсолютно зеленого цвета...

«Хотя в этой ситуации грамотнее было бы сказать защитного цвета "хаки"», — думала Джоан, пытаясь собрать остатки юмора. «Впрочем, — рассуждала она, — вряд ли они будет разглядывать мое лицо. Ведь мо­ряки военного крейсера очень тонкие ценители очаро­вательных женских лиц, вроде этого ублюдка напротив, который вот уже часа полтора как вылупился на мою грудь. Но может быть, у него паралич глазных мускулов? На флот, конечно же, не берут с параличом глазных мускулов. Поэтому вниманию утонченных матросов бу­дет представлена не только грудь с розовыми сиськами, но и круглая попка, отнюдь не самая плохая в Штатах линия бедер, выпуклый лобок, которые будут отлично подчеркнуты этими официальными трусиками, куплен­ными в последний момент. Впрочем, за такой гонорар я могу выступить и вообще без трусиков», — думала Джоан. — «Безусловно, эти моряки богатые и не жадные люди, если за один танец с голой грудью они платят столько. Интересно, сколько они отвалят этим музыкан­там за целый вечер? Ну и громилы же они, я бы скорее подумала, что это команда борцов и боксеров летит на товарищеский матч. Что же он так вылупился на мою грудь, этот негр? Груди, что ли, не видел с младенче­ства? Впрочем, в младенчестве он видел черную...»