Страница 21 из 30
– Валерий Иванович, а ты, часом, нюх не потерял? – Нет-нет, а словечки и обороты, подхваченные у членов спецгруппы, проскальзывали в Славиной речи.
– А что тебе не по нраву? – усмехнулся Белобородько. – Я, как и положено комиссару, блюду моральный облик личного состава и поднимаю боевой дух, между прочим. Ты подумай, что бойцам в голову придет, если ты перед приезжими лебезить начнешь, а? С майорами госбезопасности вась-вась, а перед лейтенантом приезжим хвост поджал, да?
– Так я ж разжалованный! – почти выкрикнул Вячеслав.
– И куда гребет чужое горе? – способностью переиначивать грубые присловья комиссар Белобородько не уступал командиру спецгруппы, а уж Александр Викторович ругался виртуозно. – И не ори так, прошу сердечно, часового у двери напугаешь. Все, закончили на эту тему! Как там тебя Окунев учил? Вдохнул, выдохнул, кулаком по деревяшке шарахнул – и на душе спокойней?
– Ему – да, он эти деревяшки ломал, – уже более спокойным и размеренным тоном ответил бывший майор.
– Ну, ты по стенке врежь, он бы ее тоже не сломал…
– Как знать, как знать… – пробормотал Трошин и уже собрался было попросить комиссара глянуть в окно, не идут ли «гости дорогие», как тот сам сообщил, что посланники Центра уже почти на пороге.
Стук в дверь.
– Товарищ командир, разрешите? – На пороге появился Нечаев.
– Заходи, сержант!
За спиной у пограничника стоят двое: невысокий и сухощавый брюнет – ровесник Славы и молодой долговязый парнишка с совершенно, как показалось бывшему майору, неуместным в данной обстановке коричневым фибровым чемоданом в правой руке.
Нечаев заходить не стал, а шагнул в сторону, пропуская приезжих вперед.
– Лейтенант госбезопасности Новиков! – представился старший по возрасту и протянул руку вставшему из-за стола Вячеславу.
– Командир отряда Трошин, – дипломатично опустив свое звание, ответил Слава и пожал протянутую руку.
«А ничего так, крепкая! – отметил он про себя. – И ладонь вся в мозолях…»
– Кандидат Мысяев! – звонко представился младший, но руку протягивать не стал, а вытянулся по стойке «смирно».
– Батальонный комиссар Белобородько! – Валерий Иванович пожал руку старшему «гостю».
– Товарищи, – набрав воздуха, заговорил вновь прибывший, – меня направили к вам не только как делегата связи, но и для помощи в организации контрразведывательной и оперативной работы. Я так понимаю, что товарищ Нечаев у вас больше по разведке, а отдельной оперчасти пока нет?
– Секундочку, товарищ лейтенант! – перебил его комиссар отряда. – Что это мы на бегу разговариваем? Прошу проходить. – И он сделал широкий приглашающий жест.
– Конечно! – подхватил Слава, а сам подумал: «А не очень ли суетливо я себя веду?»
– Хорошо, – представитель Центра направился к столу, но остановился, словно вспомнил о чем-то. – А где у вас радисты размещаются? – спросил он, повернувшись к Трошину.
– В соседней избе.
– Справа или слева? – уточнил Новиков.
– Слева. Следующий дом по улице.
– Мысяев! – окликнул своего спутника энкавэдэшник. – Все понял?
– Да, товарищ лейтенант госбезопасности! – «Молодой» немедленно подхватил свой несуразный чемодан и направился к двери.
– Андрей, проводи! – спохватился Вячеслав. – У тебя кто там на охране сейчас?
– Нолик.
– Тогда точно проводи. – Ответственность, с которой рядовой Армсфельд – бывший студент факультета прикладной математики (из-за этого и получивший такой странный позывной) – подходил к несению служебных обязанностей, уже давно вошла в отряде в поговорку. И если сказано, что доступ в радиорубку имеют только командир, комиссар и начальник разведки, то можно голову на отсечение дать, что Николай никого другого в «радиохату» не пустит!
Когда все расселись по лавкам, слово снова взял гость:
– Товарищ Трошин, – начал он, пристально глядя на Вячеслава, – когда меня направляли сюда, возникла некоторая проблема, о которой вы, должно быть, догадываетесь.
– Это какая же? – копируя пристальный взгляд чекиста, спросил Белобородько.
– Вячеслав Сергеевич, – проигнорировал его вопрос Новиков, – вы не против, если я посвящу в эту маленькую проблему вашего комиссара? – Слова «маленькую» и «вашего» он выделил голосом.
– От Валерия Ивановича у меня секретов нет! – твердо ответил бывший майор.
– Приятно слышать… Так вернемся к нашим баранам? Поскольку в тридцать девятом вас разжаловали в рядовые приказом командующего округом, то восстановить вас в прошлом звании по линии наркомата обороны довольно сложно… Тем более что в сороковом в КОВО{40} была переаттестация, которую вы, конечно, не проходили… Но у меня есть к вам другое предложение… – Новиков сделал долгую паузу, следя за реакцией Вячеслава. Не заметив нервозности или волнения, гость продолжал: – Вы не против перейти на работу в наш наркомат? Звание, правда, у вас будет ниже, чем было, – лейтенант госбезопасности… Но ведь с чего-то же надо начинать, так?
«Вот и прикидывай теперь, майор Трошин, кто ты есть на самом деле! То ли ты военный, то ли чекист, то ли артиллерист, то ли диверсант…»
– Я подумаю над вашим предложением, товарищ Новиков… – Чтобы заполнить паузу, Слава пододвинул к себе закопченный чайник, стоявший на самодельной жаровне, внутри которой теплилась самодельная же плоская свеча. Такие, как рассказывал Антон, в ходу в Китае и Японии. Эта, правда, была сделана уже тут одним из рукастых бойцов из полосок металла. – Чайку?
– Не откажусь. Какая интересная у вас штукенция!
– Да, удобная, – согласился Трошин. – Друг показал. Чай все время горячий, а печку топить не надо. И при случае свечки быстро потушить можно. А костер или очаг пока затушишь…
– А что за друг? – спросил Новиков, дождавшись, пока командир отряда наполнит чаем его и комиссара кружки.
– А из вашего ведомства командир один… – обронил Белобородько в паузе между глотками. – А устройство действительно удобное. У нас, считай, в каждом отделении такую жаровенку замастрячили. Побольше, правда. Исходя из возможности не только кипяточек подогреть, но и еду в полевых условиях приготовить. Ну и топят, понятное дело, не свечками, а щепочками и валежником.
– Здорово! Я такие в Китае видел, но как-то в голову не пришло, что у нас приживутся… А этот ваш друг, товарищ Трошин, он что же, в Китае был?
– Судя по некоторым его высказываниям, был, но, сами понимать должны, я выписку из его личного дела не читал… – после небольшой паузы ответил Слава. – Не по чину мне.
– Товарищ Новиков, а как вас звать-величать? – Белобородько постарался тактично увести разговор с неприятной, как ему показалось, темы. – А то неудобно все время по фамилии.
– Сергей Афанасьевич.
– Хоть я думаю, что вы знаете, как нас зовут, но представлюсь, так сказать, официально. Белобородько Валерий Иванович.
– Очень приятно, товарищ батальонный комиссар!
– Ну, раз уж мы познакомились, допивайте чай и пойдемте – будем наше хозяйство показывать.
На улице командиры наткнулись на группу бойцов, куда-то идущих в сопровождении начальника разведки.
– Андрей! – окликнул пограничника Трошин. – Куда путь держите?
– На железку. Новое пополнение смотреть буду, – ответил разведчик, подойдя к командиру. – Вон видишь среди моих двое оборванных? – В группе одетых по «последней диверсантской моде» бойцов действительно выделялись два человека, одетых в изношенную красноармейскую форму. – Позавчера на дозор вышли. Говорят – саперы. А у нас железка прям в расположении. Посмотрю, чего стоят.
– Товарищ Нечаев, а как у них с документами? – неожиданно спросил Новиков.
– А никак, – махнул рукой Андрей. – Мне сейчас важнее, что они руками делать умеют и как они мозгой шевелить умеют. А выяснить, кто они, и позже можно.
– Откуда такая доверчивость, товарищ старший сержант? – В голосе московского гостя прорезались официально-стальные нотки.