Последний легион

После того, как над ним хорошо поработали молотом, этот панцирь был готов защищать во время битвы мощный торс чернокожего Геркулеса. Они поужинали все вместе, усевшись вокруг костра, а потом собрались лечь спать.

— Все должны хорошенько отдохнуть, потому что завтра нам нужно быть готовыми к сражению, — сказал Амброзин. — На страже останусь я. Мои глаза пока еще достаточно хороши, а слух и того лучше.

Все устроились на ночь. Батиат лег возле еще теплой наковальни, подложив под голову вместо подушки свои новые латы. Ливия лежала в объятиях Аврелия в казарме. Деметр и Оросий выбрали для себя конюшню, решив, что рядом с лошадьми им будет уютнее всего. Ромул, укрытый походным одеялом, лежал под навесом за казармами. Ватрен прикорнул на бастионе, в сторожевой башне.

Амброзин бодрствовал у ворот, погруженный в мысли. Потом он осторожным, мягким толчком открыл ворота и подошел к огромному круглому камню. Там он начал собирать валявшиеся под вековым дубом цепки, сухие ветви и кору, складывая их в кучку. А после обошел колоссальный дуб и из огромного дупла извлек деревянный молоток и нечто круглое… это был барабан. Амброзин повесил барабан на ветку и изо всей силы ударил по нему молотком. Глухой рокот пронесся над горами, как голос внезапно налетевшей бури. Амброзин ударил еще раз, потом еще, еще…

Аврелий вскочил с постели в казарме.

— Что это такое? — спросил он.

Ливия взяла его за руку и потянула назад.

— Да просто гром, спи лучше.

Но звук становился все громче, глубже, он нарастал, усиливался, его повторяло эхо, разносившееся между холмами и утесами, заполнявшее долины… Аврелий прислушался, обеспокоенный.

— Нет, — покачал он головой. — Это не гром. Это похоже на сигнал тревоги… но для кого?

С башни послышался голос Ватрена:

— Эй, идите все сюда, скорее! Смотрите!

Товарищи поспешно схватили оружие и побежали на стену. И замерли, как зачарованные, глядя на открывшееся им зрелище. Каменный круг внизу пылал огнем. Гигантское пламя взвивалось между огромными каменными колоннами, швыряя в ночное небо потоки искр. А рядом с костром товарищи заметили тень, похожую на призрак.

— Это Амброзин творит свое волшебство, — сказал Аврелий. — А мы-то думали, что он стоит в карауле. Впрочем… я пошел спать. Ватрен, побудь здесь, пока он не вернется.

В домиках, разбросанных по окрестностям, одна за другой возникали вспышки света… пастухи и крестьяне, кузнецы и судовые плотники тоже начали зажигать огонь под изумленными взглядами жен и детей, пока вся страна не загорелась кострами — от склонов гор до меловых холмов, от морского побережья до Великой стены.

Рокот барабана достиг и ушей Кустенина. Он выскочил из постели и схватил меч. Из окна спальни он увидел огни — и понял, почему они горят, и что этим утром в порт не выйдет ни единый человек.

Он посмотрел на пустые постели Эгерии и Игрейны и подумал, что они теперь уже плывут в далеких и спокойных водах, устремляясь к надежному укрытию. Открыв шкаф, Кустенин достал из него знамя, серебряного дракона с пурпурным хвостом.

Потом разбудил одного из своих слуг и приказал ему приготовить оружие и оседлать коня.

— Но куда вы собрались в такой час, господин? — спросил удивленный слуга.

— Навестить одних моих друзей.

— Тогда зачем брать с собой меч?

Новый порыв ветра донес издали рокот барабана. Он становился все громче.

Кустенин вздохнул.

— Время пришло, — сказал он. — Время, когда человек должен сделать выбор между мечом и плугом.

Он прикрепил ножны с мечом к поясу и бегом спустился по лестнице к конюшням.

На рассвете Аврелий, Ватрен и все остальные, вооруженные до зубов, уже стояли на бастионах и молча смотрели на горизонт. Ромул ходил от одного воина к другому с большим котелком горячего супа. К Аврелию он подошел в последнюю очередь.

— Ну, и как? — спросил мальчик. Аврелий попробовал суп.

— Вкусно, — одобрил он. — Пожалуй, ни в одном из военных лагерей я такого не пробовал.

Ромул улыбнулся.

— Может, мы зря так старались. Может, они и не придут.

— Может…

— Знаешь, о чем я тут думал? — сказал мальчик. — Здесь очень хорошее место для всех нас. Этот лагерь однажды может превратиться в деревню, а я, пожалуй, даже найду тут девушку по душе. Я вообще-то встретил одну в городе, у нее рыжие волосы… ты ее знаешь?

Аврелий улыбнулся.

— Мне это нравится… Ты начал думать о девушках, вот ведь как. Это значит, ты становишься взрослым, но это также значит и то, что твои раны понемногу заживают. И однажды воспоминания о родителях перестанут причинять тебе такую острую боль, и ты сможешь начать лелеять мечты о любви, которая останется с тобой на всю жизнь.

Ромул вздохнул.

— Ну, возможно, ты и прав. Но мне еще и четырнадцати не исполнилось. В моем возрасте так нужен отец!

Он налил немного супа в свою чашку и принялся за еду, стараясь скрыть чувства. Но время от времени мальчик искоса поглядывал на Аврелия, — и видел, что тот тоже смотрит на него.

— Да, суп отличный, — сказал, наконец, Ромул. — Ливия умеет готовить.

— Не сомневаюсь, — откликнулся Аврелий. — Скажи-ка мне вот что. Если бы твой отец был сейчас здесь, о чем бы ты его спросил?

— Да ни о чем особенном. Я просто привык часто бывать рядом с ним, вот как мы с тобой сейчас, за завтраком, за обедом. Мы не слишком много разговаривали, так, перекидывались словами. Просто каждый из нас знал, что он не один, понимаешь?

— Понимаю, — кивнул Аврелий. — Мне тоже очень не хватает моих родителей, хотя я намного старше тебя.

Какое-то время они молчали, глядя на горизонт. Потом Аврелий нарушил тишину.

— Знаешь что? У меня никогда не было детей, и я не знаю, будут ли они у меня когда-нибудь. Я хочу сказать… ну, мы ведь не знаем, что нас ждет, какой поворот судьбы, и…

— Я знаю, — со вздохом откликнулся Ромул.

— Но я хотел бы знать…

— Что?

Аврелий показал на свое бронзовое кольцо с монограммой, вырезанной на маленькой камее.

— Теперь я знаю, что это кольцо действительно мое. Оно принадлежало нашей семье, и я хотел спросить… я хотел спросить, не примешь ли ты его.

Ромул уставился на легионера, глаза мальчика вспыхнули.

— Ты имеешь в виду, что хочешь…

— Да. Если ты его примешь — я буду считать тебя своим сыном.

— Прямо сейчас? Здесь?

— Hic etnunc, — сказал Аврелий. — Если ты согласен.

Ромул бросился к нему и пылко обхватил за шею.

— Согласен, всем сердцем и всей душой! — воскликнул он. — Хотя… боюсь, я не смогу называть тебя отцом. Я ведь всегда звал тебя просто Аврелием.

— Мне это вполне подходит, тем более что это мое настоящее имя.

Ромул протянул ему правую руку. Аврелий снял кольцо со своего среднего пальца и надел на большой палец мальчика, — предварительно убедившись, что с других пальцев кольцо свалится.

— Сим я беру тебя в сыновья, Ромул Август Цезарь Аврелий Амброзии Вентид… Британский! И пусть будет так до тех пор, пока ты жив.

Ромул снова обнял легионера.

— Спасибо! Я буду почитать тебя, как ты того заслуживаешь.

— Но — предупреждаю! — тут же сказал Аврелий. — Теперь ты должен прислушиваться к моим советам, как к советам отца, и выполнять мои приказы…

Ромул не успел ответить, потому что с самой высокой башни раздался громкий голос Деметра.

— Они идут!

Аврелий закричал:

— Все по местам! Ромул, иди к Амброзину, он уже знает, что нужно делать. Быстрее, быстрее!

И тут раздался протяжный вой труб — тот самый звук, который товарищи уже слышали однажды, в Дертоне, в тот день, когда легион был атакован полчищами варваров Мледона. Длинный ряд всадников в латах показался из-за холмов к востоку от крепости; тяжелая кавалерия быстро приближалась к лагерю легиона. И тут же конники расступились в центре, открыв огромного воина, чье лицо было скрыто золотой маской. В его руке сверкал великолепный меч.