Страница 15 из 88
В этот решающий час наличие глубоких чувств являлось для них источником утешения и в то же время тревоги. Неминуемое сражение, исход которого предсказать невозможно, могло принести им славу и богатство, а могло — смерть или, еще хуже, унизительное рабство.
Александр добрался до своего жилья, пройдя из конца в конец почти весь лагерь. Лептина вышла на порог встретить его и поцеловала руки.
— Мой господин, тут без тебя случился странный визит. Явился какой-то человек. Он принес тебе угощение на ужин. Я никогда раньше его не видела, но он не вызвал у меня доверия — возможно, пища отравлена.
— Ты выбросила ее?
— Нет, но…
— Дай мне взглянуть.
Лептина проводила царя в помещение для трапез и показала блюдо. Александр с улыбкой покачал головой.
— Дрозд на вертеле. — Он прикоснулся к нему. — И даже еще не остыл. Где этот человек?
— Ушел, но оставил вот это. — Она показала маленький папирусный свиток.
Александр быстро пробежал его глазами, после чего торопливо вышел и позвал своего оруженосца:
— Приготовь мне сарматского гнедого, быстро. Оруженосец бросился к загородке и вскоре вернулся с оседланным конем. Царь вскочил в седло и галопом поскакал прочь, так что даже охрана не успела сообразить, что происходит. Когда солдаты были готовы догонять Александра, он уже исчез в пустыне.
ГЛАВА 12
Александр примчался в маленькую деревушку, состоявшую всего из нескольких домов, сложенных из грубых кирпичей и битума; она располагалась на полпути между его лагерем и рекой, которую он сегодня пересек. Подъехав к колодцу, выкопанному под пальмами, царь спешился и стал ждать.
Вскоре из-за невысоких холмов на востоке взошла луна. Ночное светило рассеяло свой тихий свет по жнивью, золотым кольцом окружавшему деревню, и по бескрайней пустыне, простершейся на необозримую даль за этим обработанным клочком земли. Царь пустил коня пастись среди пучков травы, пробивавшейся между пальм. И вот он увидел маячившую на юге фигуру. По дороге — правильнее было бы сказать, по тропинке — ехал на верблюде Евмолп из Сол.
— Можешь спокойно слезть, — сказал Александр, заметив его настороженный взгляд. — Перитас остался в лагере.
— Приветствую тебя, великий царь и владыка Азии, — начал осведомитель, но Александр, не имея лишнего времени, прервал его:
— Я прочел то, что ты мне принес. Тебе удалось узнать еще что-нибудь?
— Должен сказать правду: я и раньше знал, что Мазей очень удручен, убежденный в том, что для державы Кира Великого настал последний час. Я попросил Гефестиона, когда тот окажется у Тапсакского брода через Евфрат, уговорить его перейти на нашу сторону. Однако Гефестион отказался. Он, видимо, считал, что переманивать противника нехорошо и бесчестно.
— И я думаю так же.
— Лучше скажем: он думал так же, как ты.
— Если тебе так угодно.
— Хорошо. Но богиня Тихэ повернулась в нашу сторону: очевидно, она питает к тебе слабость, мой государь. Ты не поверишь, но именно через Гефестиона Мазей и связался с нами. Он вручил ему статуэтку под видом подарка для меня, и я получил ее, когда по делам находился между Тиром и Дамаском. Внутри я нашел послание Мазея, содержание которого сообщил тебе устно через гонца, когда ты с войском подходил к броду через Тигр. Но потом я захотел приехать сам, желая убедиться в том, что послание доставлено надежно.
— Да. Я видел твоего дрозда на вертеле.
— Неплохо придумано, а? Мои слуги поймали этого красавчика в сети сегодня утром, и мне пришла в голову мысль таким оригинальным способом назвать тебе мой пароль.
— Тебе это удалось.
— Так что именно передал тебе гонец?
— Мазей предлагает мне помощь на поле боя, а взамен просит оставить его сатрапом Вавилонии. Сообщает, что его части выстроятся на правом фланге войска Дария и, что я могу безопасно ослабить мой левый фланг, чтобы сосредоточить силы в другом месте, где мне грозит окружение. Я правильно понял?
— Совершенно верно. И тебе не кажется, что это честное предложение?
— Ты бы доверился предателю?
— Да, если предложение выгодно обоим, а мне кажется, так оно и есть. Мазей не верит, что Дарий может тебя разбить. Он считает, что ты выйдешь победителем, и потому предлагает тебе нечто, желая получить нечто взамен. Ты из этого извлечешь несомненную выгоду, и он — тоже.
— А теперь только представь себе, что он лжет: я оголяю мой левый фланг, чтобы усилить правый, предвидя обход персидской конницы в этом месте; Мазей же врезается в мой левый фланг и заходит мне в тыл, когда я готовлюсь бросить в атаку «Острие». Катастрофа. Можно сказать, конец.
— Верно. Но если не рисковать и не верить обещанию Мазея, ты все равно можешь проиграть, потому что персов гораздо больше, чем вас. К тому же ты решил принять бой в месте, выбранном Великим Царем. В самом деле, дилемма.
— Тем не менее, сейчас я вернусь в свой шатер и спокойно усну.
В неверном свете луны Евмолп попытался рассмотреть выражение лица своего собеседника, но не смог различить ничего особенного, что раскрыло бы его намерения.
— Так что мне передать Мазею этой ночью? — уточнил Евмолп. — Как видишь, я переоделся сирийским купцом и скоро явлюсь к нему, чтобы сообщить твой ответ.
Александр схватил за поводья своего гнедого и одним махом вскочил в седло.
— Скажи, что я принял его предложение, — ответил он и двинулся прочь.
— Погоди! — остановил Александра Евмолп. — Еще кое-что может тебя заинтересовать: в лагере Дария находится тот паренек, сын Барсины. Он собирается завтра принять участие в сражении.
На несколько мгновений Александр замер на своем скакуне, словно это известие парализовало его, потом вдруг очнулся и, пришпорив коня, скрылся в облаке пыли. Евмолп покачал головой и, обдумав про себя этот короткий диалог, опустил своего упрямого верблюда на колени, после чего, кряхтя, залез в седло. Потом прикрикнул на животное, и верблюд поднялся сначала на задние ноги, отчего седок чуть не вывалился вперед, а потом на передние, отчего тот чуть не рухнул назад. Наконец верблюд выровнялся и, подгоняемый пинками своего седока, побежал к персидскому лагерю.
Александр увидел, как навстречу галопом скачет отряд гетайров из царской охраны во главе с Гефестионом, и остановился.
— Куда это вы? — осведомился он.
— Куда это мы? — переспросил Гефестион вне себя. — И ты еще спрашиваешь? Разыскивать тебя! Ты покинул лагерь, никому ничего не сказав, чтобы прогуляться ночью по территории, кишащей вражескими дозорами, — и это накануне сражения, которое решит нашу судьбу. К счастью, один часовой заметил тебя и доложил своему командиру. Мы чуть не померли со страху, а ты…
Александр остановил его жестом руки.
— Это касалось одного дела, которое я должен был выполнить в одиночку, но хорошо, что вы здесь. Кто командир этой части?
Вперед вышел один молодой горец из Линкестиды.
— Я, государь. Меня зовут Евфранор.
— Выслушай меня, Евфранор: когда мы вернемся в лагерь, ты со своими людьми отправляйся по этой тропе в деревню, что в десяти стадиях отсюда, и там оставь половину своего отряда под командованием надежного человека. С другой же половиной проследуй к берегу Тигра и подожди там, пока не услышишь, как с другого берега кто-то крикнет: «Где дорога на Вавилон?» Ты ответишь: «Дорога идет отсюда!» — а потом отведешь этих людей в лагерь и отдашь в распоряжение Кратера.
— Лично ему, государь?
— Лично ему, Евфранор. Следуй в точности этим моим распоряжениям, от этого зависит судьба всех нас.
— Спи спокойно. Никто из нас не сомкнет глаз, и никто не проскользнет между бродом и деревней без нашего позволения. Этого ты от нас хочешь, верно?
— Именно. А теперь поехали.
— Кого это мы ждем? — спросил Гефестион, поворачивая коня в направлении лагеря.
— Увидишь. А пока поехали назад: у нас не так много времени, чтобы выспаться до рассвета.
Они вернулись в лагерь и разделились: Гефестион отправился к своему отряду «Острия», а Александр пошел в шатер к Барсине. Она встретила его поцелуем.